Премьер-министр Ливана Саад Харири объявил 2 сентября о введении режима чрезвычайного положения в национальной экономике. Как передал телеканал ОТВ, глава правительства сообщил об этом после экстраординарной встречи ливанских политиков и банкиров, которая прошла в президентском дворце Баабда. «Тот, кто думает, что положение дел в ливанской экономике нормальное, глубоко ошибается, — сказал премьер. — Ситуация крайне тяжелая, и мы вынуждены ввести режим чрезвычайного положения и сосредоточить усилия на том, чтобы сохранить стабильность национальной валюты». Харири призвал все партии, входящие в коалиционный кабинет, обеспечить строгое соблюдение статей бюджета на 2019 году, который предусматривает снижение дефицита с 11% до 7,5% по рекомендации Всемирного банка. «Мы пошли на эти экстраординарные меры по сокращению расходов, с тем чтобы добиться получения Бейрутом обещанной странами-донорами финансовой помощи на международной конференции Париж-4 («Кедр») в апреле 2018 года», — пояснил премьер. Правительство Ливана рассчитывает на 11 млрд долларов в качестве льготных кредитов и безвозмездных субсидий для реализации программы стабилизации экономики и крупных инфраструктурных проектов. Ранее премьер-министр утверждал, что Ливану не грозит банкротство, несмотря на государственный долг в почти 90 млрд долларов. «С нашей стороны будут приняты все необходимые шаги, чтобы избежать греческого сценария», — подчеркнул он. В свою очередь, президент республики Мишель Аун инициировал создание Чрезвычайного экономического совета, в который вошли все ведущие политики и крупные бизнесмены. Этот орган, по его замыслу, будет способствовать консолидации общества для преодоления кризиса, в котором оказалась экономика Ливана. Международное рейтинговое агентство Fitch в понедельник понизило суверенный кредитный рейтинг Ливана с уровня B-minus до CCC, поскольку считает вероятным дальнейший дефолт или реструктуризацию долга.
В этой связи американские эксперты указывают на то, что глубокие экономические проблемы оставляют Ливану мало вариантов действий, кроме как принять меры жесткой экономии, но эти реформы будут стоить очень дорого. Даже если Бейрут осуществит болезненные реформы для разблокирования обещанных инвестиций, ливанцы из низшего и среднего классов вряд ли выиграют от этого в ближайшем будущем, поскольку эти меры будут в большей степени сосредоточены на необходимой модернизации инфраструктуры. Сочетание собственных экономических проблем и политических соображений не даст возможность традиционным покровителям Ливана, таким как Саудовская Аравия и Иран, стать вероятными спонсорами спасения экономики страны. В этой связи очевидно, что перед Ливаном стоит титаническая задача избежать экономического кризиса. На протяжении десятилетий он поддерживал значительный дефицит текущего счета для финансирования значительных государственных расходов, большая часть которых оплачивает систему социальной защиты и, тем самым, не дает социально-политически разнообразной стране развалиться. Но резкое падение потребительских настроений, замедление притока капитала и угроза новых санкций, связанных с Ираном, усиливают экономическую нестабильность и приводят к дополнительному дефициту госбюджета. Мирное соглашение 1989 года положило конец 15-летней гражданской войне в Ливане, но не смогло решить политические проблемы, которые собственно и являлись первопричиной этого кризиса. По прошествии тридцати лет после гражданской войны политическая ситуация и экономика Ливана остаются нестабильными, поскольку проведение крупных реформ однозначно приведет к нарушению общественного договора, который обеспечивает баланс сил и интересов внутриполитических сил и тем самым сдерживает военные действия. В своем недавно принятом бюджете на 2019 год и обсуждаемом бюджете на 2020 год ливанское правительство согласилось с тем, что меры жесткой экономии являются единственным решением для сокращения дефицита бюджета. Но навязывание Ливану мер жесткой экономии в корне разрушит систему социальной защиты страны, тем самым нанося ущерб политическим связям между гражданами и политическими партиями. По мере того, как Ливан продвигается вперед со своими мерами жесткой экономии, народные волнения и ослабленное правительство практически гарантированы. Ярким примером такой ситуации явились массовые социальные волнения в Бейруте и Триполи в мае с.г. Тогда в них приняли участие преподаватели и студенты ведущего вуза страны, которые скандировали лозунги, осуждающие коррупцию в высших эшелонах власти. «Наши акции протеста будут продолжаться до тех пор, пока из проекта госбюджета не будет удалена статья, касающаяся сокращения зарплат, пенсий и социальных выплат госслужащим и преподавателям», — заявил глава Синдиката профессоров и сотрудников Ливанского государственного университета Юсеф Дагер. В этом суть протестов, а не совсем не коррупция. С 1 по 7 мая Всеобщая конфедерация трудящихся (ВКТ) Ливана проводила всеобщую забастовку, которая затем была приостановлена после согласия властей вступить в диалог с профсоюзами. Однако компромиссного решения сторонам пока не удалось достичь. 20 мая на площади Риада Сольха произошли столкновения между жандармами и вышедшими в отставку ливанскими военнослужащими, которые пытались прорваться к правительственному дворцу. Ранее отставники блокировали здание ЦБ Ливана на улице Хамра, чтобы заставить правительство прислушаться к своим требованиям. Причиной непопулярных мер по сокращению заработной платы работникам госсектора и пенсий отставникам, на которые вынужден пойти кабинет Саада Харири, стали жесткие условия по предоставлению кредитов, выдвинутые Всемирным банком.
При этом главной проблемой для правительства Ливана, которая вынуждает идти на сокращение государственных расходов, является нынешняя напряженность в рамках привязки ливанского фунта к доллару США. Все чаще Бейрут должен материально поддерживать эту привязку (примерно 1500 ливанских фунтов за доллар), истощая тем самым свои валютные резервы. Этот принцип жесткой привязки фунта к доллару, введенный в 1997 году, первоначально помог Ливану выбраться из экономического спада после разрушительной 15-летней гражданской войны. Однако этим летом курс валюты на черном рынке быстро вышел за пределы официального курса, что повысило вероятность очень серьезной девальвации в будущем или полной отмены фиксированного обменного курса. Последнее обстоятельство приведет к быстрому обесцениванию фунта, что сразу же поставит под серьезную угрозу послевоенный социальный контракт Ливана, который гарантирует, что государство будет заботиться об основных потребностях граждан через огромные социальные расходы и субсидии. Но сегодня экономическая нестабильность Ливана напрямую угрожает покупательной способности его граждан, и таким образом их доверие к правительству и к системе баланса интересов между различными конфессиональными общинами страны, принятой после гражданской войны, будет подорвано. Бегство капитала, сокращение денежных переводов и спад потребления — все это иллюстрирует степень снижения потребительских настроений в стране; между тем, спекуляции на стабильности привязки доллара к фунту уже сократили приток инвестиций и увеличили отток капитала.
Антииранские санкции США добавили еще один элемент экономической тревоги. Соединенные Штаты вводят новые санкции в отношении «Хизбаллы» и связанных с Ираном организаций в Ливане, таких как банк «Джамаль Траст». И все больше ливанских банков могут оказаться под прессингом, поскольку сеть антииранских санкций Соединенных Штатов расширяется. Ливанские кредиторы, по сути, испытывают двойной удар: с одной стороны, Соединенные Штаты угрожают им санкциями за их связи с Ираном или Сирией, а с другой стороны, ливанский Центральный банк требует, чтобы они участвовали в усилиях по реформированию, покупая бюджетные казначейские облигации, чтобы помочь погасить государственный долг страны. Чтобы решить этот вопрос и привлечь будущие инвестиции, бюджеты Ливана на 2019 и 2020 годы включают беспрецедентные меры жесткой экономии и обещание будущих трудовых и налоговых реформ. В то время как власти надеются решить трудно-разрешимые проблемы дефицита и долга страны путем увеличения притока капитала и поддержки привязки валюты (не отказываясь при этом от контроля над этим процессом со стороны внешних институтов, таким как Международный валютный фонд), они будут оказывать дальнейшее экономическое давление на граждан, которые будут реагировать все более растущим протестным давлением на политический класс страны с требованием разработать новый социальный контракт.
Самые большие расходы Ливана — это обслуживание долга, расходы государственного сектора и платежи государственной электроэнергетической компании. Чтобы сократить каждый из них, план правительства включает меры жесткой экономии или давление на частный сектор. Например, Бейрут надеется, что его реформа субсидий поможет сократить трансферты государственной энергетической компании, которые стоят 2 млрд долларов в год, но это увеличит цену на электроэнергию для ливанцев, которые устали от ежедневных отключений и дорогостоящих коммунальных услуг. Правительство, тем временем, надеется, что его реформы в государственном секторе помогут облегчить бремя госрасходов на финансирование статьи заработной платы в государственном секторе, которая поглощает 35% процентов бюджета, но что однозначно вызовет рост увольнений и безработицы. Это серьезная проблема в стране, где уровень безработицы среди молодежи составляет 37%. Но при этом иного решения проблемы госдолга, которая бы не предполагала сокращение расходов государства, просто не существует. Меры жесткой экономии также неизбежны, поскольку недавно обещанные Ливану гранты и кредиты требуют от страны осуществления мер жесткой экономии для разблокирования средств. Бейрут серьезно рассчитывает на эти кредиты и гранты (на сумму 11 млрд долл. США, выделенные на конференции Cedre 2018 года), как основной способ преодоления кризиса с точки зрения смягчения темпов снижения ряда самых важных социальных субсидий. Но чтобы получить доступ к этим средствам, Ливан должен сначала ввести меры жесткой экономии, которые не только повредят покупательной способности граждан. Основная часть выделяемой финансовой помощи должна быть направлена на капиталоемкие инфраструктурные проекты, которые не обеспечат никакой немедленной отдачи для простого населения. Кроме того, такие ограничения только увеличат дефицит текущего счета и вынудят многих частных инвесторов взять паузу для того, чтобы оценить ситуацию.
Учитывая, что ливанские граждане не привыкли к жесткой экономии, перспектива новых налогов, большей неопределенности в отношении создания рабочих мест и более высоких цен на коммунальные услуги неизбежно вызовет волнения и призывы к созданию новой системе отношений между государством и и населением. Строгие меры экономии в бюджете 2020 года автоматически концентрируют основной фокус критики на премьер-министре Сааде Харири и президенте Мишеле Ауне, потенциально ослабляя их политическое положение. Влиятельные политические партии, такие как «Хизбалла», также столкнутся с падением своей популярности, поскольку такие меры автоматически снижают уровень социальных расходов для их электоральной базы. Политики будут продолжать пытаться возложить вину за экономические проблемы страны на сирийских и даже палестинских беженцев (по оценкам ливанского правительства, сирийские беженцы стоят для бюджета страны 1 млрд долларов напрямую и 3,5 млрд косвенно), но нагнетание страха в отношении беженцев уже стало недостаточным средством для того, чтобы успокоить страсти. Одним из возможных последствий этих процессов заключается в том, что на первые роли могут выйти иные политические игроки, такие как глава Центрального банка Риад Саламе и министр иностранных дел Джебран Басиль, которые смогут поднять свои шансы на предстоящих президентских выборах. При этом основные региональные покровители Ливана сейчас не могут или не хотят прийти ему на помощь, как это было в прошлом, что еще больше вынуждает Бейрут следовать по пути жесткой экономии. Поскольку экономика арабских стран Персидского залива замедляется на фоне падения цен на энергоносители, нет никаких гарантий того, что они снова смогут помочь стабилизации Ливана, предлагая гранты или кредиты. Ослабление экономической активности в арабских государствах Персидского залива уже сказывается на Ливане, поскольку экспатрианты в каждом из государств Персидского залива в настоящее время отправляют домой рекордно низкие денежные переводы. К тому же сейчас Саудовская Аравия, возможно, не сочтет политически целесообразным оказывать финансовую помощь Ливану; оно могло бы сделать это только в том случае, если бы считало, что поддерживаемая Ираном «Хизбалла» выиграет от экономического спада в стране. Но этого пока нет. Те же причины справедливы и к Ирану, но по иной причине: он просто не может позволить себе прежнюю массированную поддержку той же «Хизбаллы» в условиях нынешнего прессинга со стороны США.