В конце июля с.г. Вашингтон объявил о масштабных поставках вооружений своим союзникам на Ближнем Востоке — Израилю, арабским монархиям Персидского залива и Египту. Общая сумма американских военных поставок в регион может превысить 70 млрд долл. Предстоящая оружейная сделка — крупнейшая за все время деятельности администрации Буша. США и прежде занимали лидирующие позиции в поставках вооружений на Ближний Восток. Однако если раньше Вашингтон избегал афишировать подобные сделки, то теперь впервые об этом было сказано так открыто. Фактически Вашингтон признал, что развитие сегодняшней политической ситуации на Ближнем Востоке не только определяется успехами демократических преобразований, глубиной трансформации арабских «авторитарных» режимов и темпами социально-экономических реформ, но и прежде всего зависит от фактора силы. С другой стороны, в Вашингтоне посчитали, что в условиях роста исламского экстремизма в регионе ближневосточные армии призваны играть более весомую роль в обеспечении внутренней безопасности. Оснащенность национальных вооруженных сил современным оружием — залог их успешного противодействия внутренним угрозам, исходящим от исламских экстремистов. В этой связи некоторые «мозговые тресты» в США полагают, что взаимоотношения в армиях арабских стран должны находиться в центре внимания американской стратегии в мусульманском мире. Вашингтон должен снять ограничения на военную помощь и продажу вооружений и военной техники арабским и мусульманским странам.
Война в Ираке и изменение военно-политической обстановки в регионе лишь укрепили распространенное прежде в правящих элитах большинства арабских стран мнение, что, несмотря на все изменения в мире, в основе безопасного существования их государств по-прежнему лежит сила сдерживания. Можно предположить, что в предстоящие годы страны региона будут придерживаться линии на укрепление своих армий, совершенствование вооружений. В этой связи будет расти роль армии как важного инструмента в обеспечении национальной обороны и проведении внешней политики государства. В первую очередь, это относится к странам, имеющим более основательную финансовую базу для широкомасштабных закупок вооружений (Египет и монархии Персидского залива) или находящихся в политической и региональной изоляции (Сирия, Иран). В целом, удельный вес затрат на оборонные нужды в общем объеме бюджетных ассигнований в ближневосточных странах превышает среднемировой уровень, что отражает ориентацию государств региона на дальнейшее наращивание своего военного потенциала. В большинстве стран говорят о необходимости осуществить в обозримом будущем модернизацию вооруженных сил.
Существенный импульс движению в этом направлении дал кризис в Персидском заливе 1990-1991 гг. К 1998 г. общая численность вооруженных сил ближневосточных государств достигала 3 млн человек, а мобилизационные ресурсы — 68 млн человек. В результате массированного импорта оружия и военной техники на Ближнем и Среднем Востоке к 1998 г. сосредоточилось до 150 пусковых установок оперативно-тактических ракет «поверхность-поверхность», около 3 тыс. боевых самолетов и вертолетов, более 20 тыс. артиллерийских орудий и минометов, более 450 боевых кораблей. Помимо этого, регион располагал ядерным и химическим оружием. После начала войны в Ираке ближневосточные государства увеличили расходы на приобретение вооружений и военной техники (ВВТ) на 10%. С 1996 по 2003 гг. сумма сделок по ВВТ равнялась 58,7 млрд долл.
Египет за последние четыре года вышел на 3-е место в мире (после Индии и Китая) среди крупнейших потребителей вооружений, экспортируемых индустриально развитыми странами. С 2001 по 2004 гг. он приобрел вооружений и военной техники на сумму 6,5 млрд долл. США. Некоторые военные эксперты связывают столь высокие показатели с масштабной программой модернизации ВС АРЕ. За тот же период аналогичный показатель для Израиля составил 4,4 млрд долл. США, а для Саудовской Аравии — 3,8 млрд долл. США. При этом значительная часть закупаемого Саудовской Аравией оружия шла в этот период в основном на укрепление сил внутренней безопасности, призванных бороться с терроризмом. Несмотря на то, что по объемам закупленных вооружений на первое место в мире в 2004 г. вышел Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР), общее количество вооружений и военной техники, проданное на Ближний Восток, составило в денежном эквиваленте в 2004 г. 37 млрд долл. и имело тенденцию к росту за последние 10 лет.
С другой стороны, в своих попытках добиться самоутверждения и самореализации арабские страны неизбежно вступают в соприкосновение как друг с другом, так и со своими соседями по региону (Иран, Турция). Последние имеют собственные интересы и приоритеты. С учетом сложной и конфликтогенной обстановки в регионе для того, чтобы суметь защитить свои интересы и быть активным субъектом региональной политики, государству нужна сила. При этом сила может быть разной природы и отличаться по форме проявления. Не менее разнообразны и источники силы, которые во многом определяются разнообразием государств, характеристикой которых она выступает. Однако абсолютное большинство исследователей сходятся в том, что геополитический вес и влияние государств во многом определяются и обеспечиваются их военной силой. Применительно к ближневосточным государствам речь может идти прежде всего об армии, военно-промышленном комплексе, оборонной инфраструктуре. Их количественные и качественные параметры определяются размерами военных бюджетов этих государств, объем наличествующего оружия и его тактико-техническими данными, численностью национальных вооруженных сил, военными традициями народа, морально-психологическим состоянием войск и т.д.
В качестве важнейшей функции публичной власти ближневосточные государства рассматривают поддержание на должном уровне своей военной мощи. Как организованная военная сила армия служит гарантом суверенитета государства и одним из признаков его суверенности. С другой стороны, военные возможности государств не являются самодовлеющей величиной. Содержание и роль военного фактора нельзя понять без учета оценок военно-политическим руководством ближневосточных стран собственных возможностей и возможностей своих потенциальных союзников в сравнении с возможностями вероятных противников, а также представлений о том, как воспринимаются и оцениваются эти возможности (и эти оценки) зарубежными политиками и экспертами. На самом деле, многие такие оценки и представления в силу целого ряда причин далеко не всегда адекватны действительности. Тем более что у многих государств существует тенденция рассматривать собственную мощь как абсолютную величину, а не как результат сравнения с другим государством. Недоучет распределения сил между государствами приводит, как свидетельствует история, к печальным последствиям. Возможно, сегодня подобную ошибку может повторить руководство Ирана в своем противостоянии с США.
Несмотря на значительные усилия арабских стран по повышению боеспособности своих вооруженных сил, регулярные арабские армии, как правило, оказывались неэффективными в выполнении своей основной функции — защиты государства от внешних угроз. Как правило, военные в арабских странах имели значительно большее влияние, чем их коллеги на Западе, в вопросах использования расходных статей национального бюджета и получения финансовой помощи от государства. Закупки современного дорогостоящего вооружения зачастую осуществлялись с учетом интересов отдельных представителей военной элиты и были призваны удовлетворить самолюбие арабских лидеров, поддержать национальный престиж, продемонстрировать военную силу перед лицом региональных угроз. В значительно меньшей степени принимались во внимание реальные потребности страны в этих вооружениях и возможности национальных вооруженных сил освоить их надлежащим образом. Характерным примером этого могли служить арабские монархии Персидского залива, шахский Иран, Турция. Со времени окончания первой войны в Персидском заливе и вплоть до второй половины 1990-х гг. государства Ближнего Востока затратили на закупку вооружений 20% своего ВНП и 55% всех бюджетных расходов.
С 1986 по 1993 гг. только страны ССАГПЗ закупили оружие на 82,5 млрд долл. США, что составляет 31% стоимости всех мировых продаж вооружений. Показателен в этой связи пример самого крупного импортера вооружений на Ближнем Востоке — Саудовской Аравии. С 1984 по 1998 гг. общая стоимость всего импортированного в королевство оружия превысила 150 млрд долл. США. Только за 1995-1998 гг. этот показатель составил 67,8 млрд долл. США. При этом стоимость всего оборонного заказа 1991-1997 гг. была запланирована в размере 32,2 млрд долл. США, а на деле составила 67,8 млрд долл. США. С 1972 по 1997 гг. стоимость поддержания обороноспособности королевства в процентном отношении к ВНП и доля затрат на импорт вооружений в общем объеме всего импорта КСА увеличились с 11,0 до 15,0% и с 8,8 до 40,0% соответственно. За то же время количество находящихся на военной службе (в процентном отношении на 1000 человек экономически активного населения) сократилось с 12 до 9%.
Сегодня ведущие арабские монархии Персидского залива — Саудовская Аравия, Кувейт, ОАЭ — тратят на закупку вооружений в среднем около 10% ВВП, что составляет в стоимостном выражении 21, 4 и 2,7 млрд долл. США соответственно. При условии, что действующие контракты на поставку оружия в Оман, Саудовскую Аравию, Кувейт и ОАЭ будут полностью выполнены, совокупные затраты этих государств на импорт оружия только в 2007 г. составят около 60 млрд долл. США. Как и прежде, лидирующие позиции занимает Саудовская Аравия. В 2006 г. королевство заключило контракт на поставку 72 боевых самолетов (Euro fighter Typhoon) на сумму 11 млрд долл. США. В ближайшие годы Саудовская Аравия планирует затратить около 50 млрд долл. США на закупку ракетного вооружения, боевых вертолетов и танков.
Все арабские руководители хорошо знали, что слабая и голодная армия не будет поддерживать режим. Поэтому они не жалели средств на армию, отдавая военным значительную часть национального бюджета. Как правило, расходы на оборону в ключевых государствах Арабского Востока составляли до 1/3 бюджета страны. Армия владела крупной недвижимостью, в том числе большими земельными участками, нередко в наиболее плодородных районах страны. Истинные бюджетные потребности армии и спецслужб были тщательно засекречены и скрыты от внешнего контроля. Расходы на армию и спецслужбы ложились тяжким бременем на бюджет. Таким образом, укрепление лояльности военных шло за счет сокращения расходов на развитие и социальные нужды. Очевидно, такая тенденция сохранится и в будущем. Мир между арабскими странами и Израилем и перспектива роста доходов от расширения экономической деятельности вряд ли обеспечат скорейшее прекращение региональных конфликтов. Необходимость поддержания внутренней стабильности в условиях противодействия терроризму и экстремизму и нейтрализация угроз со стороны соседних государств в борьбе за региональное лидерство дают основания предположить, что военные бюджеты арабских стран вряд ли будут сокращаться.
Стремление удовлетворить запросы военных часто лежало в основе решения о закупках высокотехнологичных, современных вооружений, на приобретение которых власти тратили огромные средства. Подобная ориентация арабских руководителей сказывалась на приоритетах их внешней политики. Так, Сирия в 1970-1980-х гг. позиционировала себя как прифронтовое государство, сражающееся против Израиля, и на этом основании получала финансовую помощь от стран Персидского залива. Также действовал и Ирак, который представлял себя защитником арабов от иранской угрозы.
Массированные закупки арабскими монархиями Персидского залива дорогостоящего оружия в США и Великобритании во многом определялись стремлением их руководителей заручиться поддержкой Запада в обеспечении безопасности государств ССАГПЗ и защиты правящих там режимов. При этом практически игнорировались вопросы создания собственной эффективной военной инфраструктуры, способной обеспечить рациональное использование военной техники и вооружений. Так, ОАЭ, приобретая за рубежом истребители нового поколения, зачастую не располагали соответствующими аэродромами и собственными пилотами, способными управлять этими современными машинами. Бюрократические решения о численности армии и расходах на ее содержание определялись соображениями политической целесообразности и зачастую шли за счет снижения эффективности управления государством и социальных программ развития.
Важным источником укрепления национальных вооруженных сил были закупки ВВТ за рубежом. Одновременно это служило важным фактором, определяющим политику государства. Когда Египет в 1950-х гг. стал закупать оружие у СССР и социалистических стран Восточной Европы, это стало важным поворотным моментом в истории самого Египта и всего региона. И, наоборот, разрыв Египтом отношений с СССР в начале 1970-х гг. и его переориентация на США привели к изоляции Египта, что негативно повлияло на ситуацию в арабском мире. Наряду с поставками оружия, индустриально развитые страны оказывали влияние в вопросах организации учебы и тренировки национальных армий, выработки военной доктрины, механизмов использования вооруженных сил. Европейские страны оказывали давление на Турцию в курдском вопросе путем отказа поставить ряд видов военного оборудования. США бойкотировали Иран, организовали международные санкции в отношении Ирака после кувейтской войны. Экспорт вооружений имел большое значение для формирования политических пристрастий военных. Офицерский корпус, естественно, выступал за сохранение хороших отношений с той страной, которая являлась основным экспортером вооружений. Генералитет тех арабских стран, куда США поставляли свое оружие, вряд ли поддержит антиамериканские выступления и пойдет на разрыв отношений с Вашингтоном. Эти офицеры не будут призывать к уничтожению Израиля, понимая, что в этом случае поставки оружия и запчастей к нему из США сразу прекратятся.
В то же время упор на оказание военной поддержки был связан с необходимостью укрепления тех режимов, для которых военная сила служила единственным средством обеспечения внутриполитической стабильности и сохранения власти. Во многом такой подход был также продиктован дефицитом эффективной политики экономической помощи в результате отсутствия ясного понимания политического контекста, без чего экономическая поддержка теряла свой смысловой стержень. С учетом трудоемкости оказания экономической помощи в практическом плане куда проще было сконцентрироваться на поддержке военного сектора. К 1970-м гг. только СССР и США могли по-настоящему удовлетворять потребности стран Арабского Востока в импорте вооружений. После 1990 г. СССР в значительной степени утратил свои позиции. Отсутствие России как сильного игрока на ближневосточном рынке вооружений привело к тому, что в условиях роста антиамериканских настроений такие страны, как Иран, Ирак, Ливия и Сирия, стали обращаться к альтернативным источникам закупок вооружений и технологий, прежде всего к Китаю, Северной Корее и государствам СНГ. Подобная ориентация создавала новую политическую динамику развития вооруженных сил этих государств с учетом отсутствия политических ограничений в продаже оборудования для производства ОМУ. Тупиковая ситуация в вопросах сдерживания и отсутствие баланса внерегиональных сил провоцировали использование силы в межрегиональных отношениях и влияли на процессы развития вооруженных сил.
Поэтому проблема встраивания программ модернизации арабских армий в общий процесс реформ и демократизации на Арабском Востоке должна рассматриваться не только с региональной точки зрения, а в более широком плане — как обеспечение безопасности и стабильности во всем мире. Это тем более верно, поскольку данный регион является зоной опасных международных конфликтов. Перспектива их скорейшего и всеобъемлющего урегулирования остается достаточно проблематичной. А происходящие там события непосредственным образом затрагивают государственные интересы России с точки зрения определения практического участия Москвы в формировании новой системы отношений в регионе в XXI в. и должного учета российских государственных интересов.