Американские эксперты о возвращении России на Ближний Восток. Часть 2

Россия и Турция — сложные отношения

Поставка Россией в Турцию системы ПВО С-400 в июле 2019 года стала поворотным моментом в российско-турецких отношениях. Анкара купила российскую систему ПВО, проигнорировав многократные явные предупреждения из Вашингтона о негативных последствиях для американо-турецких отношений в виде  угрозы введения  санкций и отказа в доступе к передовому американскому оружию. Очевидно, что характер этих предупреждений и пренебрежение турецкого руководства усилили впечатление о  разрыве Турции  с Соединенными Штатами и Западом в целом в ее геополитическом повороте в сторону России. Решение Анкары по С-400 было тем более поразительным,  учитывая масштаб разрыва  между Россией и Западом с 2014 года и началом того процесса, который часто называют новой холодной войной. Тем не менее, поворот Турции в сторону России имеет более глубокие причины и был более длительным, чем эпизод с С-400 или возрождением России как крупного регионального актора через ее военную интервенцию в Сирию. Изменения в российско-турецких отношениях происходят уже не первый год, а более чем  два десятилетия, и даже беглый взгляд на эту динамику дает важную коррекцию к впечатлению, что эта трансформация  была внезапной и непредсказуемой. Окончание холодной войны и открытие российской экономики оказали глубокое влияние на российско-турецкие отношения. Историческое соперничество между Россией и Турцией угасло, и на его месте прежде всего процветает коммерция. Начиная с начала 1990-х годов, экономические отношения между Россией и Турцией расцвели. Из менее чем 2 млрд долларов в 1992 году, годовой объем торговли между странами вырос до 25 млрд в 2018 году, когда российский и турецкий президенты объявили о своем намерении довести это число до 100 млрд долларов. Эти отношения превалировали в динамике двусторонних отношений, несмотря на расхождения стран по вопросам Нагорно-Карабахского конфликта и двух чеченских антитеррористических кампаний. При этом в глобальном смысле  Россия и Турция  следовали схожим внутриполитическим траекториям.  История турецко-сирийских отношений сложна. Турецкие  лидеры приветствовали «арабскую весну» из-за их собственного набора геополитических, религиозных, философских и внутренних политических причин, но они изначально призывали президента Башара Асада проявлять сдержанность в его усилиях по подавлению гражданских беспорядков в Сирии. Жесткость сирийского режима  в отношении оппозиции обозначила разрыв между Дамаском и Анкарой, в то время как Россия оставалась верным союзником и сторонником  сирийского режима. 24 ноября 2015 года турецкий самолет F-16 сбил российский самолет Су-24.  В Анкаре утверждалось (а Москва категорически отрицала), что это произошло воздушном пространстве Турции, а Москва настаивала на том, что российский  самолет был сбит над Сирией. Инцидент вызвал бурную реакцию со стороны России, в том числе набор экономических санкций и требований извинений от президента Турции Р.Т.Эрдогана, которые и были принесены  в июне 2016 года. Попытка государственного переворота в июле 2016 года против Эрдогана был ключевым моментом для турецкой внутренней политики, спровоцировавший массовую чистку гражданского общества страны и силового блока, что вызвало критику  в коллективном Западе.  Неудавшийся июльский переворот 2016 года и альтернативная от западной реакция В.Путина на него стали поворотным моментом в двусторонних  отношениях. В этот момент эти  отношения полностью восстановились после кризиса 2015 года.  Еще одна реперная  точка в быстром  сближении двух стран и повороте Турции в сторону России произошла в декабре 2017 года, когда две страны подписали сделку на сумму  2,5 млрд долларов в рамках  закупки системы ПВО С-400. После почти двух лет и бесчисленных предупреждений с обеих сторон Атлантики о негативном влиянии Турции на отношения с США и странами  НАТО комплекс С-400 был поставлен в Турцию. Поставка С-400 в Турцию в июле 2019 года стала гораздо большей победой Путина в его противостоянии с США и НАТО, чем признак подлинно стратегического сближения Москвы и  Анкары. Сделка по С-400 также стала символической победой Эрдогана, по крайней мере в ближайшей перспективе. Это было сигналом его пренебрежительного отношения к Вашингтону и Брюсселю, где его репутация сильно пострадала в последние годы. Это было также  возможностью для него  продемонстрировать стратегическое значение Турции для Запада и ее независимость от него. Несмотря на неоднократные угрозы ввести санкции в отношении Турции за сделку С-400, администрация Трампа до сих пытается придумать адекватный ответ, и его реакция  является явно  приглушенной, что свидетельствует о желании  избежать дальнейшего ущерба сплоченности НАТО или усугубить раскол с Анкарой.

Тем не менее, эта новая высокая точка в отношениях между Москвой и Анкарой не должна восприниматься  как действительно стратегический сдвиг в том, что предвещает  в лучшем случае осложнение двусторонних отношений в  обозримом будущем. Есть несколько причин для такого вывода. Турецко-российские  торгово-экономические отношения служат важным фундаментом для развития связей между двумя странами и обеспечивает обеим мощные стимулы для поддержания этих отношений. Но у них есть и свои отличия. Военная поддержка Россией режима Асада, которая спасла его от того, что казалось неминуемым поражением,  вынудила  Турцию сдерживать свою враждебность к режиму Асада и отказаться от тезиса от безусловного его удаления от власти. Все поменяло решение Трампа о выводе своих сил с северо-востока Сирии на фоне начала новой турецкой военной операции против курдов. На сегодня турецкому правительству ничего не остается, кроме как согласиться с присутствием российской и сирийской армии в районах, ранее занятых курдскими ополченцами при поддержке и защите США. Россия в этой связи  отправила мощный сигнал Эрдогану о том, что при преследовании своих целей в Сирии ему придется обратить пристальное внимание на  российские предпочтения и приоритеты. То есть, отношения в данном случае начнут испытать соответствующее давление. Кроме того, экономические связи между Россией и Турцией недостаточно важны для того, чтобы не обращать внимания на некоторые конкурентные аспекты отношений. Россия даже не входит в число десяти крупнейших экспортных рынков Турции — Китай, Германия, Великобритания и Соединенные Штаты, наряду с несколькими другими крупными европейскими экономиками, имеют гораздо большое значение для экономики Турции. Например,  Румыния, Болгария и Израиль импортируют из Турции больше, чем Россия.

Курдский вопрос в отношениях с Турцией может стать такой точкой противоречий с  Москвой.  Россия поставляла оружие курдским силам в Ираке и, как сообщается, поддерживала курдские группировки в  боевых действиях против  турецкой армии в Сирии. Отметим, что снабжение оружием Иракского Курдистана  никоим образом не расходится с интересами Анкары, которая поддерживает с Эрбилем вполне конструктивные отношения, в том числе и экономические. Более того, в планах Анкары остается опция ротации сил РПК на севере Сирии на подразделения клана Барзани, что она рассматривает как один из вариантов стабилизации ситуации в курдских районах Сирии. И уж совершенно точно российская сторона после 2016 года не стимулировала курдов на проведение боевых действий против турецких целей. Американцы полагают, что появление  российских военных на курдских территориях рядом с  турецкой границей  позволяет Москве оказать давление на Турцию и, если обстоятельства того потребуют, снова использовать курдский вопрос. В целом российско-турецкие отношения выглядят гораздо более похожими на транзакционные отношения, чем союз или стратегическое партнерство. За исключением экономических связей, которые имеют потенциал быть использованы в качестве стабилизирующего фактора, их основам взаимоотношений — историческим, политическим, геополитическим, стратегическим — не хватает силы, стойкости и доверия, необходимых для настоящего партнерства, не говоря уже о союзе. В этой связи снова отметим, что запуск «Турецкого потока» с перебросом газа в Европу является по своему значению для стабильности двусторонних отношений на порядок более сильным фактором, чем все С-400 и недоверие к коллективному Западу. С этим фактором вынуждены будут считаться все турецкие правительства вне зависимости от идеологии.

 

Россия в Персидском заливе

На протяжении большей части послевоенных лет российская политика в Персидском заливе была сосредоточена на отношениях с двумя основными странами: Ираном и Ираком. Дипломатические отношения между Россией и арабскими государствами Персидского залива были установлены, когда закончилась холодная война. Советский Союз и Саудовская Аравия установили дипломатические отношения  в 1990 году.  Россия в 1990-е годы мало что могла предложить богатым монархиям Персидского залива, за исключением редких случаев оружейных сделок, в которой Москва была заинтересована больше, чем аравийцы. Более того, отношения между арабскими монархиями Персидского залива и Россия несли негативный оттенок  наследия афганской войны и поддержки Саудовской Аравией и другими странами Персидского залива местных моджахедов; и саудовская поддержка НВФ в Чечне. Стремление России к партнерству с Ираном стало камнем преткновения для улучшения отношений между Москвой и возглавляемым Саудовской Аравией  Советом  сотрудничества арабских государств Персидского залива  (ССАГПЗ).  Торгово-экономические отношения России с Персидским заливом развивались по схеме, аналогичной российской дипломатии в регионе. На протяжении большей части периода после окончания холодной войны Иран и Ирак были  крупнейшими торговыми партнерами для России, в то время как торговля с ССАГПЗ сильно отставала. Торговля оружием — это единственная сфера за пределами нефтегазового сектора, где Россия добилась успеха по всему миру. Однако, за исключением Ирака и Ирана, она не смогла успешно продать свое оружие в Персидский залив, государства в котором долгое время пользовались привилегированными торговыми отношениями с Соединенными Штатами. Учитывая непропорциональную роль, которую играет энергетика во внешней торговле России и стран ССАГПЗ, они мало что могут предложить друг другу и являются конкурентами на мировом  рынке нефти и газа. Несмотря на периодические визиты высокого уровня, на протяжении большей части периода после окончания холодной войны отношения между Россией и Саудовской Аравией  были вялыми. Было несколько ключевых причин для этого.  Одним из давних раздражителей были связи России с Ираном, главным соперником Саудовской Аравии за влияние в Персидском заливе и за его пределами. Этот момент проявился и в рамках  поддержки Россией  Башара Асада и помощь, которую оказывала Россия (наряду с Ираном) его режиму  в сирийской гражданской войне, в ходе которой Саудовская Аравия стала главным покровителем оппозиции. (это не совсем так, поскольку спонсорами гораздо более мощного ИГ был Катар и та же Турция — авт.).  И последнее, но не менее важное: отношения между Москвой и Эр-Риядом пострадали от их неоднократных неудач в координации своих производственных стратегий в рамках стабилизации цен на нефть. Отметим, что это очень смелое и ничем не подтвержденное высказывание, которое противоречит реальному положению вещей. Дело обстоит ровно наоборот.  Принятие решений как в Москве, так и в Эр-Рияде непрозрачно, но два события с далеко идущими последствиями подтолкнули Россию и Саудовскую Аравию к сближению. Первое из них, это эффект сланцевой революции, которая позиционировала  Соединенные Штаты как крупного экспортера нефти и вытекающего из этого обстоятельства переизбытка нефти и газа, который угрожал экономическому благополучию крупных производителей и требовал скоординированных усилий для решения этой проблемы. Вторым важным событием стало активное военное участие России в гражданской войне в Сирии.  Эффективная поддержка Асада с помощью России и Ирана сделал более насущным для Саудовской Аравии вопрос о необходимости  восстановления связей с Россией, видимо в надежде на то, что влияние России  на Асада может быть использовано для уравновешивания влияния Ирана в Сирии. Помимо  этого  актуальность такого подхода формирует позиция Соединенных Штатов в сирийском конфликте и на Ближнем Востоке в целом. Отказ администрации  Обамы  нанести удар по целям Асада в Сирии, чтобы наказать режим за химические атаки в 2013 году и решение ограничить военное участие США в Сирии до кампании против «Исламского государства», послала мощный соответствующий сигнал всем заинтересованным сторонам о том, что Соединенные Штаты планируют ограничить свое присутствие на Ближнем Востоке. Разворот США на азиатское досье, вывод американских войск из Ирака и подписание ядерной сделки с Ираном еще больше дали понять, что Соединенные Штаты пытаются сократить свои обязательства на Ближнем Востоке. Тем более,  что новообретенная энергетическая самодостаточность  Соединенных Штатов освобождает их от зависимости от нефти Персидского залива и дает им возможность рассматривать иные геополитические варианты. При этом, несмотря  на разность подходов к теме СВПД, администрация Трампа придерживается  таких же принципов в рамках общего дистанцирования от непосредственного вовлечения в  военные конфликты в регионе. Влияние этих событий на развитие двусторонних соглашений не заставило себя долго ждать.  Отношения, которые постепенно потеплели в течение некоторого времени, сделали большой шаг вперед, когда король Саудовской Аравии Сальман посетил Россию в октябре 2017 года. Результатом визита стали соглашения на миллиарды долларов, в том числе обязательство Саудовской Аравии закупит систему ПВО С-400 (таких договоренностей достигнуто не было, речь в лучшем случае идет о «Панцирях» — авт.). Однако символическое значение  этого визита было, возможно, самым большим результатом для России.  Важной уступкой для России и ее сирийского союзника стал отказ короля от принципа обязательности отстранения Асада от власти. В целом это был крупный дипломатический успех для России. Визит саудовского короля стал важной вехой в другой области, критически важной для обеих стран: координация их деятельности на мировом рынке нефти. Соглашение было подтверждено во время визита короля Сальмана в Москву и, несмотря на неоднократные сомнения в его перспективах, впоследствии доказало свою состоятельность. С момента визита короля Сальмана,  отношения продолжили развиваться  по восходящей траектории на фоне растущей международной критики и частичного бойкота саудовского руководства после убийства диссидента-журналиста Джамаля Хашогги. На сегодня эти отношения являются беспроигрышными для обеих сторон. Для России это означает беспрецедентное открытие для расширения своей сети отношений и влияния на Ближнем Востоке и укреплению отношений  с крупной региональной державой, которая ранее была в почти эксклюзивном партнерстве с Соединенными Штатами. Для Саудовской Аравии выход на Россию — это шанс диверсифицировать свои сети за пределами давнего союза с Соединенными Штатами в то время, когда последние колеблются в выполнении своих  обязательствах на Ближнем Востоке и ведут себя хаотично на мировой арене, ставя под сомнение ценность альянсов, проявляют признаки изоляционизма и переориентации приоритетов своей внутренней и внешней политики. Более того, нынешний выход на Россию — это попытка Саудовской Аравии подстраховаться от двух стратегических уязвимых моментов, с которыми сталкивается королевство: нестабильность на нефтяном рынке и конкуренция с Ираном. Россия в состоянии быть ключевым партнером Саудовской Аравии в решении обеих проблем. Москва и Эр-Рияд также нашли взаимопонимание в других областях, например в Ливии, где оба поддержали  Халифу Хафтара, а также в Судане, где они поддержали Переходный военный совет.

 Отношения России с другими государствами ССАГПЗ

Отношения России с другими государствами ССАГПЗ также улучшились, хотя ни у одного из них не было того же самого символического и стратегического значения, какое  имеет модернизация отношений между Россией и Саудовской Аравией.  Эта динамика  вызваны теми же факторами, которые активизировали взаимодействие Саудовской Аравии с Россией: их общие интересы в энергетическом секторе, возросшая активность России на  Ближнем Востоке, вызов со стороны Ирана и неопределенность вокруг роли Соединенных Штатов в регионе. В дополнение к этому существует интерес Москвы к странам ССАПГЗ  в качестве потенциальных инвесторов. Несмотря на проявленный интерес со стороны потенциальных инвесторов из стран Персидского залива и отчеты о фактических инвестициях, отсутствие прозрачности с обеих сторон затрудняет оценку масштабов этих мероприятий. В 2016 году был широко освещен  инвестиционный проект Катара по покупке 19,5% акций российской государственной нефтяной компании «Роснефть» в партнерстве с гигантом добывающей промышленности Glencore, который страдал от общей непрозрачности, отсутствия информации, и сомнительных  закулисных сделок с участием Катара и российских банков в организации финансирования этой сделки. для этого. В данном случае мы видим явное раздражение американцев, которые не смогли помешать заключению такой сделки, что в общем-то свидетельствует о лимитированости потенциала Вашингтона в безусловном управлении своими аравийскими союзниками.

Несмотря на дипломатическое участие России и попытки активизировать экономические связи с ее новообретенными партнерами в Персидском заливе, их отношения лучше всего описываются как имеющие значительную широту, но небольшую глубину. С точки зрения экономического и финансового влияния на мировой арене, дипломатическое значение, геополитическое влияние и военные возможности России не дотягивают до идеального партнера для стран Персидского залива. Однако в то время, когда регион сталкивается с продолжающейся нестабильностью, и главный гарант в лице США, который выступал в роли регионального гегемона, в лучшем случае ненадежны,  хорошие отношения с Россией, безусловно, приветствуются  на Ближнем Востоке и важны для ССАПГЗ. Москва является крупным актором на мировой арене, сыграла важную роль в сирийской гражданской войне, и намерена расширить свое присутствие и влияние на Ближнем Востоке. Тем не менее, это скорее конкурент, чем союзник для производителей нефти и газа Персидского залива; Россия  нуждается в инвестициях и мало что может предложить им с точки зрения новых технологий или возможностей диверсифицировать свою экономику; она имеет весьма ограниченные возможности для долгосрочного прогнозирования и поддержания военной мощи; и, самое важное для арабских суннитских монархий Персидского залива — это нежелание занимать решительную позицию против своего давнего партнера Ирана. Опять же рискнем предположить, что американцы пытаются сгладить собственные просчеты. Для начала напомним, что основа диверсификации экономики с точки зрения властей этих стран подразумевает превращение стран ССАПГЗ в инвестиционные хабы, а рынок России — практически идеальное место для приложения таких усилий, особенно если они осуществляются под гарантии президента и правительства. Второе, Москва — это единственная на сегодня сила, которая способна не только защитить взятые на себя обязательства перед союзниками, но и в состоянии выступать посредниками в региональных спорах.

 

Россия возвращается в Северную Африку

На сегодня ни одна часть Большого Ближнего Востока не осталась нетронутой российской дипломатической деятельностью. Подобно Леванту и Персидскому заливу, Северная Африка  стала свидетелями в  усилиях России по восстановлению связей в Магрибе на фоне   вакуума  центра силы в результате размежевания или отсутствия интереса к этой проблематики со стороны Соединенных Штатов и их союзников. Российская дипломатия в Северной Африке сосредоточилась на трех странах: Египте, Ливии и Алжире. Несмотря на их очевидные различия, взаимодействие России с ними было в основном вопросом стечения обстоятельств, а не преднамеренными, целенаправленными действиями или стратегией Москвы. Другими словами, в отличие от российской интервенции в Сирию, где многое было поставлено на карту для России, взаимодействие  с Египтом, Ливией и Алжиром было вопросом возможности, а не необходимости. Это не означает, однако, что участие России в Северной Африки не будет иметь стратегических последствий.

 

Египет

Как и многие другие аспекты развития событий на Ближнем Востоке, «арабская весна» 2011 года ознаменовала собой главный переломный момент в отношениях России и Египта. Российские лидеры заняли прагматичную позицию в отношении избранного президента АРЕ Мухаммеда Мурси, даже несмотря на то, что «Братья-мусульмане» официально признана в России как террористическая организация.  Российско-египетские отношения претерпели серьезные изменения в сторону улучшения после того, как М.Мурси был свергнут в результате переворота  2013 года, и Абдель Фаттах ас-Сиси стал новым лидером Египта. В ходе многочисленных обменов визитами российских и египетских лидеров и, начиная с 2013 года правительства двух стран достигли многочисленных соглашений о сотрудничестве. Точная сумма продажи российского оружия Египту в долларах США не известна, обе страны  заключили несколько многомиллиардных сделок по продаже десятков истребителей, вертолетов и самолетов, а также других систем вооружений. Другие соглашения включали энергетические проекты, строительство атомной электростанции, а также широкое заявление о всестороннем партнерстве и стратегическом сотрудничестве. Однако, несмотря на внушительное количество подписанных соглашений, лишь немногие из них, по-видимому, перешли к этапу реализации. Например, была подписана громкая сделка по строительству атомной электростанции в 2015 году, но согласно июльскому новостному сообщению 2018 года, строительство начнется «в ближайшие два — полтора года». С Египтом, стесненным в средствах, и Россией, стремящейся извлечь выгоду из этих отношений- в дополнение к своим геополитическим замыслам в отношении АРЕ — эти соглашения, скорее всего, будут продвигаться медленно. Российские продажи и поставки оружия в Египет, по-видимому, являются исключением. В 2017 году появились сообщения о том, что Москва и Каир ведут переговоры о соглашении, которое позволит России получить доступ к авиабазам Египта. Такой сценарий однако представляется весьма маловероятным с учетом реальности серьезного ухудшения отношений с Соединенными Штатами. Египет  в значительной степени зависит от военной помощи США в размере 1,3 млрд долларов ежегодно. Тем не менее, некоторые российские военнослужащие и техника, как сообщается, развернуты на военных объектах на востоке Египта в рамках помощи поддерживаемой Россией Ливийской национальной армии (ЛНА) с начала 2017 года, и военные двух стран провели несколько совместных военных учений. При этом,  несмотря на видимость партнерства и дружелюбия, российско-египетские отношения пока не приносят глобальной пользы обеим сторонам. Ни одна из сторон  не может предоставить того, что хочет другая. России не хватает ресурсов, в которых нуждается Египет, а Египту не хватает денег, чтобы заплатить за то, что Россия может предложить. Зависимость Египта от США препятствует предоставлению России стратегического доступа в рамках расширения своего геополитического влияния, к которому она стремится.

 

Ливия

Помимо общей поддержки Асада, Россия и Египет встали на сторону Ливийской национальной армии (ЛНА) и ее лидера фельдмаршала Халифы Хафтара. Нестабильность в Ливии в результате свержения Каддафи и военного вмешательства Соединенных Штатов и их союзников в 2011 году остается одним из основных проблем в области национальной безопасности  правительства А.Ф.ас-Сиси. Однако российская поддержка Хафтара и ЛНА, по-видимому, была весьма ограниченной по своим масштабам. Нет никаких свидетельств российских амбиций полнокровно вмешаться в ливийский конфликт в масштабах, напоминающих военную интервенцию в Сирии. Сообщения о поставках российского оружия в ЛНА и крупной сделке с оружием, якобы подписанной Хафтаром с Россией  в 2017 году не подтвердились. Самым заметным и единственным достоверно подтвержденным доказательством причастности России к ливийскому конфликту стало присутствие там бойцов из якобы «частного» охранного предприятия Вагнера, которое, по сути, контролируется российским правительством. Это указывает на желание Кремля оставаться вовлеченным в это досье, но сохранять свою позицию, дистанцируясь от ЛНА и Хафтара, чтобы  избежать прямого участия в ливийской гражданской войне. Для России отношения с ЛНА и Хафтаром — это потенциальная возможность укрепить свое положение на Ближнем Востоке во многих отношениях. Сотрудничество России с Египтом в поддержку Хафтара является важным фактором, способствующим развитию двусторонних отношений с Египтом.  Завоевание плацдарма в Ливии и, в конечном счете, дает право голоса в любом будущем урегулировании в этой стране и инструмент  для наращивания российского влияния в Северной Африке и Средиземноморье.   В конечном счете, как только ситуация в Ливии стабилизируется, доступ к портовым сооружениям в Ливии или даже к постоянной военно-морской базе, что, если верить некоторым сообщениям, Каддафи предложил Путину в 2008 году, мог бы значительно повысить способность российской эскадры действовать в Средиземном море.

Запасы углеводородов Ливии являются привлекательной целью для российских энергетических компаний, а за счет доходов  из этих резервов можно было бы оплачивать будущие закупки российских вооружений военными страны. В настоящее время поставки оружия ливийским группировкам запрещены эмбарго ООН на поставки оружия, но Россия будет готова сделать это, как только эмбарго будет снято. При этом, не желая делать ставку исключительно на Хафтара и ЛНА, российские дипломаты выстроили  связи с правительством национального согласия Ф.Сараджа, стремясь таким образом подстраховаться от всех возможных непредвиденных обстоятельств, и держать все варианты открытыми, поддерживая российское участие в будущем урегулировании. Россия в данном случае позиционирует себя как сторона, одобрение которой будет необходимо для любого будущего урегулирования.

 

Алжир.

Возможно, самые стабильные отношения России в Северной Африке были с Алжиром. Эти отношения обязаны своей стабильностью и устойчивостью уникальным траекториям развития двух стран со времен холодной войны, хотя Алжир никогда не был полностью советским сателлитом. По ряду оценок, с 1962 по 1989 год Алжир приобрел советского оружия на сумму 11 млрд долларов, из которых большая доля предположительно финансировалась советскими кредитами. Одной из особенностей взаимоотношений России и Алжира было то, что обе страны пережили крупные потрясения в 1990-х гг.: Алжир был погружен в кровопролитную гражданскую войну против исламистов в то время как Россия  вела длительную контрпартизанскую кампанию в Чечне. Помимо этого, две страны имели мало общих интересов для поддержания своих двусторонних связей и конфликтных ситуаций.  Отношения возобновились по мере того, как Алжир и Россия выходили из этих ситуаций. Для Алжира, Россия являлась крупной державой, стремящейся к самоутверждению на международной арене независимо от США. Для России расширение ее внешнеполитических горизонтов путем перестройки ее отношений с важной североафриканской страной, играющей важную роль на Ближнем Востоке. Очевидным пересечением интересов России и Алжира были, в частности, торговля оружием и газ в силу того, что обе страны являются ведущими экспортерами  и конкурентами на европейском рынке. Результатом серии визитов высокого уровня в начале 2000-х годов стало подписание в 2001 году соглашения о стратегическом партнерстве и возобновления продаж российского оружия Алжиру. В.В.Путин совершил визит в Алжир в 2006 году, в результате которого была достигнута договоренность об урегулировании вопроса о  непогашенном алжирском долге перед Россией, унаследованный от Советского Союза, и соглашение о закупке российского оружия на  7,5 млрд долларов.  Алжир стал крупным покупателем российского оружия —  11 млрд долларов  с 2000  по 2018 гг.  Отношения, по-видимому, гораздо менее развиты в энергетической сфере, где эти две страны являются конкурентами, каждая из которых поставляет газ в Европу.  Крупнейшие российские компании, такие как «Лукойл» и «Газпром» участвовали в проектах по разведке нефти и газа, но реальных сделок в этой области пока нет. Сотрудничество российских энергетических компаний с алжирской компанией Sonatrach ограничивается областями, где это не  мешает их конкурирующим экспортным интересам.

Учитывая недавнее участие России во внутреннем конфликте в Ливии, Алжир и Россия имеют общие интересы на этом направлении.  Поддержка Россией ЛНА в сочетании с постоянной информационно-пропагандистской работой с ливийским правительством, призванной обеспечить роль России в любом будущем ливийском урегулировании, представляется приемлемой для Алжира, позиция которого к конфликту в Ливии был в значительной степени не интервенционистская. Поставки российского оружия в Алжир могут  помочь последнему обезопасить свою длинную границу с Ливией, что удовлетворяет и Москву, и Алжир. Кроме того, собственная нестабильная внутриполитическая ситуация в Алжире является дополнительным стимулом в рамках формирования  осторожной позиции в отношении ливийского конфликта.

Россия на фоне выделения малых ресурсов на Северную Африку смогла извлечь  определенную выгоду из ее восстановления отношений с региональными игроками.  Это значительные достижения. Однако вопрос о том, будет ли эта политика  отражением долгосрочной, масштабной и  стратегической роли России в регионе, остается открытой. Учитывая транзакционный характер ключевых отношений России в Северной Африке,  ограниченность ее ресурсов, нежелание (на сегодняшний день) брать на себя значительные риски и неспособность предложить своим региональным партнерам то, что им нужно в их нынешних усилиях, может оказаться недостаточно для полномасштабного входа в этот регион. Чтобы по-настоящему закрепиться в Северной Африке, Москве необходимо будет выделить ресурсы для обеспечения стабильности и безопасности, а также для развития отношений на более высоком уровне в то время, когда регион испытывает не только последствия отступления Соединенных Штатов, но и вхождения Китая с его огромными финансовыми и технологическими ресурсами.

62.66MB | MySQL:102 | 0,523sec