Окончание ирано-иракской восьмилетней войны (1980-1988) и смерть аятоллы Р. Хомейни, прагматизм новоизбранного президента Ирана Хашеми Рафсанджани, с одной стороны, и горбачевская перестройка и последовавший за ней развал СССР и коммунистической идеологии, с другой, создали благоприятный политический климат для российско-иранского диалога. Совпадение геополитических интересов России и Ирана в Закавказье и Средней Азии, выражавшееся в желании сохранить статус-кво в этом обширном регионе, объективно способствовало их дальнейшему сближению. Стремление Запада получить доступ к энергоресурсам в Закавказье и Средней Азии стало восприниматься Россией и Ираном как посягательство на их экономические и геополитические интересы. Можно сказать, что общая угроза объединила недавних идеологических противников [1].
Следует заметить, что, вопреки заявлениям многих экспертов, предрекавших скорейший разлад в российско-иранских отношениях, за прошедший период российско-иранское сотрудничество не только не распалось, но и стало интенсивно развиваться, принимая четко выраженную стратегическую направленность. По мнению некоторых аналитиков, российско-иранское сотрудничество в первую очередь направлено на ограничение влияния третьих стран, а также других политических блоков в регионе. Существует мнение, согласно которому от данного сотрудничества зависит геополитическое будущее самой России [2]. Быть может, поэтому форсированная милитаризация Исламской республики Иран, как ни странно, не вызывает беспокойства со стороны России. Следовательно, был прав известный эксперт Виктор Мазин, когда утверждал: «Российские военные круги, настороженно относящиеся к любому зарождающемуся ядерно-ракетному потенциалу в соседних странах, поняли, что эти наращивания направлены против региональных противников и военного присутствия США в регионе» [3].
Касаясь аспектов российско-иранского сотрудничества, нельзя не напомнить о существенном изменении вектора российской внешней политики, в частности, о масштабном расширении связей России с мусульманскими странами. По свидетельству иранской прессы, расширение связей России с исламским миром является приоритетом внешней политики России [4]. В связи с этим нельзя не вспомнить о том, что в начале нового тысячелетия некоторые авторы ошибочно предполагали, что единственным стратегическим партнером России мог стать только Запад. При этом они полностью игнорировали возможность российско-китайского партнерства, называя его «чрезмерно гипотетическим» [5]. Среди авторов были и такие, кто допускал возможность даже российско-американского военного сотрудничества в районе Каспийского моря в случае иранского вторжения в постсоветский Азербайджан [6], что никак не увязывалось со сложившимся российско-иранским стратегическим партнерством.
При анализе внешней политики России необходимо помнить, что, несмотря на потерю союзных республик, Россия по-прежнему сохраняет статус евроазиатской державы. Более того, в отличие от прежних времен, когда вектор внешней политики склонялся в сторону то Европы, то Азии, в настоящее время Россия удачно разыгрывает обе карты, на чем и базируется ее возросшее геополитическое значение.
Вместе с тем не следует забывать, что Россия и Иран предпринимают совместную попытку не допустить Запад в бывшие советские республики Средней Азии (последние события в Узбекистане, Кыргызстане и Таджикистане наглядные тому свидетельства). «Демократизация» режимов, как и дестабилизация обстановки в Средней Азии, равным образом угрожают российско-иранскому стратегическому партнерству. С особой настороженностью смотрят стороны на попытки проникновения США в регион.
Не менее озабочены обе стороны ситуацией, сложившейся в Закавказье. Можно сказать, что сложившаяся здесь ситуация не совсем способствует дальнейшему развитию российско-иранского стратегического партнерства. Усиливающееся присутствие Запада в Закавказье, в частности, прокладка нефтепровода Баку–Тбилиси–Джейхан, ставит под угрозу российско-иранские интересы. Вместе с тем демократические преобразования в Грузии и изменение внешнеполитического курса этой страны резко ограничивают возможности российско-иранского как политического, так и стратегического партнерства в данном регионе.
Еще четче стали вырисовываться контуры двустороннего стратегического партнерства после вступления Ирана в 2005 г. в качестве наблюдателя в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС). Основная цель ШОС на данном этапе состоит в предупреждении военно-экономического проникновения Запада, в первую очередь США, в регион Средней Азии, что полностью совпадает со стратегическими интересами не только России и Ирана, но и Китая. По большому счету, российско-иранское сотрудничество, как и формирование ШОС, является ответом на новый мировой порядок или однополярность США. Исходя из своих геополитических и экономических интересов, Россия и Китай не намерены сворачивать свои тесные выгодные отношения с Ираном. Следовательно, можно ожидать, что и в ближайшем будущем они не поддержат введение жестких санкций, в том числе и экономических, против Ирана [7].
Россия интенсивно развивает свои экономические связи с Ираном. Значительно вырос экспорт сырья и промышленного оборудования в Иран. Если, например, в 1992 г. российский экспорт равнялся 249 млн долларов, то в 2004 г. он уже составил порядка 1319 млн долларов. При этом не следует забывать и о том, что Россия является ведущим партнером Ирана в области экспорта оружия, что еще больше осложняет взрывоопасную ситуацию, сложившуюся в регионе Ближнего и Среднего Востока. За 1992-2003 гг. Россия экспортировала в Иран огромное количество конвенционального оружия на сумму, как минимум, 4 млрд долларов [8], а по некоторым данным, российский экспорт вооружений превысил 7-8 млрд [9].
Следует объективно признать, что российско-иранское экономическое сотрудничество, в частности в ядерной области, было продиктовано не столько геополитическими соображениями сторон, сколько экономическими нуждами самой России. Дело в том, что, находясь в тяжелом экономическом положении
после распада СССР, для поддержания таких ведущих отраслей экономики России, какими всегда являлись атомная промышленность и военно-промышленный комплекс (ВПК), Россия была кровно заинтересована в выгодных коммерческих сделках.
Вот уже более десяти лет, как Россия активно сотрудничает с Ираном в области ядерной энергии, утверждая, что иранская ядерная программа носит мирный характер. Аргументом России в вопросе о мирном характере иранской ядерной программы служит факт подписания Ираном Договора о нераспространении ядерного оружия. Кроме того, Россия считала и продолжает считать, что «ядерным досье» Ирана должно заниматься Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ), а не Совет Безопасности, поскольку последний является политическим органом. Многие эксперты отводят России ключевую роль в решении вопроса об иранской ядерной программе. По справедливому замечанию Г. Багата, «Россия является важным игроком для понимания ядерной политики Ирана, и, следовательно, она заслуживает большого внимания»[10].
Запад постоянно призывает международное сообщество к ужесточению санкций против Ирана, однако каждый раз наталкивается на сопротивление со стороны России и Китая, двух постоянных членов СБ. Следует заметить, что
с самого начала разработок иранской ядерной программы военно-политические круги США высказывали свои сомнения в отношении ее мирного характера и требовали от России сворачивания всех контактов с этой страной, особенно в ядерной области. По мнению западных экспертов, иранская ядерная программа представляет собой серьезный вызов Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) [11].
На Западе указывают на непрозрачность иранской ядерной программы, ставящей под сомнение ее мирную направленность. Нет нужды утверждать, что одновременное развитие ядерной и ракетной программ создает реальную угрозу применения баллистических ракет иранского производства с начиненными ядерными боеголовками против потенциальных противников Исламской республики Иран, и в первую очередь против Израиля. Многие эксперты сходятся во мнении, что нарождающийся ракетно-ядерный потенциал Ирана направлен против его региональных противников на Ближнем Востоке, а также против военного присутствия США в регионе. А некоторые аналитики делают заключение, согласно которому наращивание Ираном военного потенциала не только не противоречит интересам России, но и в некоторой мере облегчает решение многих задач, стоящих на повестке дня внешнеполитического ведомства этой страны [12].
Таким образом, вполне можно говорить о сложившемся и совершенно новом по своему характеру российско-иранском стратегическом партнерстве. При этом было бы наивно утверждать, что Россия заинтересована в развитии иранской военной ядерной программы. Нет сомнения в том, что Россия не желает иметь на своих рубежах соседа, вооруженного ядерной бомбой, поскольку это может в корне изменить стратегическую ситуацию в регионе. Тем не менее российско-иранское ядерное сотрудничество по-прежнему продолжается.
1. Еще несколько лет тому назад об общей угрозе говорил, например, Константин Сыроежкин, согласно которому «для национальных интересов как России, так и Ирана существуют примерно одни и те же источники угроз» // Константин Сыроежкин. Не просто визит // Континент. — 29 марта – 11 апреля 2001 г. — № 6 (44). — С. 1. Онлайн.
2. А.И. Пылев. Иран и Россия как стратегические союзники: история и современное положение // Евразия. Информационно-аналитический портал. 01.02.2003.
3. Victor Mazin. The Russia-Iran Nuclear Connection and U.S. Policy Options. Vol.8, No. 1. Middle East Review of International Affairs, March 2004.
4. Ettelaat, 8 June 2006, p. 16.
5. Robert Legvold. Russia’s Unformed Foreign Policy // Foreign Affaires. Vol.80, Number 5, September/October 2001, p. 64.
6. Jason Zaborski. Deterring the Nuclear Iran. The Center for Strategic and International Studies and the Massachusetts Institute of Technology // The Washington Quarterly. Summer 2005, pp. 153-156.
7. В связи с этим Шариатмадари, советник духовного лидера Али Хаменеи, являющийся главным редактором влиятельной газеты «Кейхан», выразил уверенность, что из-за своих экономических интересов Россия и Китай не поддержат введение санкций против Ирана // Iran. Country Report, August 2006, p. 18.
8. Paul Rivlin. The Russian Economy and Arms Exports to the Middle East. Jaffee Center for Strategic Studies. Tel Aviv University. 2005, p. 35.
9. Oksana Antonenko. Russia’s Military Involvement in the Middle East // Middle East Review of International Affairs. Vol. 5, No. 1, March 2001.
10. Gawdat Bahgat. Nuclear Proliferation: The Islamic Republic of Iran. Iranian Studies. Vol. 39, No. 3, September 2006, p. 325.
11. Gawdat Bahgat. Nuclear Proliferation: The IASLAMIC republic of Iran – Iranian Studies, Vol. 39, No. 3, September 2006, p. 307.
12. Middle East Review of International Affairs. Vol. 8, № 1, March 2004.