После очередной паузы, взятой в декабре противоборствующими элитами Южного Судана, в начале 2020 года наметились новые признаки продвижения на политическом треке. Ясно одно — обе стороны конфликта заинтересованы сохранять активный диалог по модальностям воплощения в жизнь заключённого между сторонами в 2018 году всеобъемлющего мирного соглашения.
Речь идёт в первую очередь о формировании единого коалиционного правительства Южного Судана. Согласно очередным промежуточным договорённостям от 12 ноября 2019 г. между президентом Ш.Кииром и его соперником, бывшим вице-президентом Р.Машаром, такое соглашение по запуску мирного процесса должно быть подписано до конца февраля с.г. в Джубе в присутствии двух лидеров. Ранее эти сроки неоднократно сдвигались по инициативе последнего, который ссылался на отсутствие адекватных условий обеспечения его личной безопасности. На самом деле, это лишь часть общей проблемы, связанной с реализацией одной из самых чувствительных договорённостей — интеграции вооружённых формирований оппозиции в правительственную армию в целях создания в новом формате единых вооружённых сил и системы безопасности Южного Судана. Пока нет понимания, что эта проблема может быть эффективно и быстро решена, и главным препятствием здесь служит взаимное недоверие на персональном уровне между политическими лидерами.
Тем не менее, под сильным нажимом внешних сил, особенно Вашингтона, в самом начале года стороны пытаются нащупать новые точки соприкосновения. Давление США от словесных ультиматумов постепенно переходит к конкретным санкционным мерам. В частности, в январе персональные «финансовые санкции» были введены против вице-президента Южного Судана по правочеловеческому досье. Это толкает правительство Южного Судана к более решительным шагам по выполнению договорённостей.
В конце декабря состоялась личная встреча президента Киира и главы оппозиции Машара, причём впервые за долгое время в Джубе. По итогам стороны анонсировали принципиальную готовность сформировать единое правительство к 22 февраля, даже несмотря на сохранение к тому времени серьёзных разногласий.
Однако, несмотря на эти декларативные заявления, реальная ситуация гораздо сложнее, и шансы на достижение к 22 февраля полного согласия по формированию единого правительства не так велики. Помимо вышеназванного вопроса обеспечения безопасности и создания новой единой армии, ведутся острые дебаты относительно будущего территориального устройства страны. Действующий президент С.Киир настаивает на сохранении нынешней конструкции федеративного устройства с 32 штатами и на незыблемости их установленных границ. Р.Машар и его союзники, напротив, выступают за укрупнение штатов и предлагают модель лишь с 10 штатами. В своей аргументации они отмечают, что нынешнее устройство базируется на односторонних решениях правящей власти, и не учитывает договорённости о внутренних границах Южного Судана, зафиксированные в соглашении сторон от 2015 года. Важнее другое — оппозиция категорически отказывается от реализации пункта по формированию единого правительства до тех пор, пока противоречия не будут улажены.
Активность международных посредников между двумя конфликтующими сторонами с начала текущего года возросла многократно. Эти усилия возглавляет группа стран под эгидой региональной интеграционной организацией ИГАД (Межправительственная администрация по развитию), а также так называемая «тройка» внешних посредников — США, Великобритания и Норвегия. Однако разработанное вице-президентом Южной Африки Д.Мабузой предложение о передаче вопроса о внутреннем территориальном устройстве Южного Судана в арбитражный орган под эгидой ИГАД и Африканского союза, было в конечном итоге категорически отвергнуто лидером оппозиции Р.Машаром и вторым по значимости оппозиционным движением Альянс оппозиции Южного Судана во главе с Л.Аколем. В этом предложении была сформулирована идея передачи дела в арбитраж на 90-дневный срок, что означало бы вынесение окончательного решения уже после формирования нового единого правительства. Именно это обстоятельство оказалось неприемлемым для оппозиции.
Одновременно, власти Южного Судана стремятся на параллельном треке продемонстрировать своим внешним партнёрам приверженность к мирным развязкам и диалогу. Не случайно, действуя в этом же русле, Джуба усилила в начале года свои миротворческие усилия и представила площадку для проведения очередной раунда переговоров между правительством соседнего Судана и оппозицией, базирующейся в зонах конфликта в провинциях Южный Кордофан и Голубой Нил. В итоге именно в Джубе в конце января стороны подписали таки соглашение о перемирии, ставшее важным вкладом в процесс транзита к устойчивой политической системе в соседнем Судане. Президент Южного Судана С.Киир явно стремился заработать на этом посредничестве важные политические очки, нивелируя нарастающее со стороны США и их союзников давление. Кроме того, глава Южного Судана стремится нормализовать некогда непростые отношения с северным соседом и его новой властной элитой — это позволит стабилизировать наконец ситуацию по внешнему периметру и укрепить позицию и авторитет Джубы во внутреннем противостоянии. А заодно последовательно расширять поставки нефти на экспорт через суданские морские порты, что позволит нарастить доходы и укрепить финансово-экономическую стабильность правящей элиты.
В целом, однако, на сам конфликт внутри Южного Судана такое посредничество вряд ли способно оказать прямое воздействие. Очевидно, что на начало февраля с.г. сохраняющийся тупик вокруг вопроса о территориальном устройстве и отсутствие ощутимых гарантий безопасности — пока остаются двумя непреодолимыми пунктами на тернистом пути Южного Судана к мирному процессу и формированию единого коалиционного правительства. Несмотря на активизацию контактов между сторонами в декабре-январе, среди экспертов доминирует сдержанный оптимизм, поскольку реальные шансы для достижения успеха к 22 февраля с.г. сохраняются, но их не так много.