23–28 января в Давосе (Швейцария) прошел 38-й Всемирный экономический форум /ВЭФ под лозунгом «Сила инновационного взаимодействия». В его работе принимали участие более 27 глав государств и правительств, 113 министров действующих правительств, 10 руководителей международных организаций, таких как ООН, ВТО, МВФ, Всемирный банк и т.д.

И хотя тема терроризма официально не была заявлена в программе, она поднималась повсеместно — и в официальных выступлениях, в частных беседах, и в научных дискуссиях.

В целом, состав участников ВЭФ отражает три основные позиции по данному вопросу:

— терроризм не имеет ничего общего с исламом;

— борьба против террористов должна вестись до их полной ликвидации различными методами, включая военные операции на территории государств Ближнего Востока и Центральной Азии, где отмечена наивысшая активность исламских экстремистов;

— вопросы взаимопонимания мусульманского и западного обществ в политической, социальной, экономической и культурной областях.

Первую точку зрения отстаивали в основном главы и представители мусульманских стран. В то же время подчеркивалась необходимость «принятия конкретных мер по искоренению баз террористов. Президент Афганистана Хамид Карзай, в частности, заявил о «необходимости продолжить совместными усилиями целенаправленные поиски конкретных людей, которые нашли убежище и ведут террористическую деятельность на территории его страны», а также в районе пуштунских племен в Северо-Западной пограничной провинции Пакистана.

Вторая позиция также разделяется мусульманскими государствами, но в первую очередь ее отстаивают и проводят в жизнь США, страны Евросоюза, представители НАТО и т.д. США и Евросоюз разработали целую программу борьбы с глобальным терроризмом. Выделяются колоссальные финансовые средства на эти цели.

При этом даются жесткие рекомендации и «назначаются» враги, не желающие следовать курсу, например, Вашингтона. Госсекретарь США К. Райс в кратком интервью перед начало ВЭФ, подчеркивая «отсутствие враждебных намерений против иранского народа», конкретно указывает на трудности при взаимодействии с законно избранным правительством Ирана, начиная с «его поддержки терроризма, дестабилизации им политики в Ираке, а также технологической гонки, которая может привести к созданию ядерного оружия».

По отношению к Пакистану США применяют иную тактику. В отличие от Тегерана, Исламабад с конца сентября 2001 г. активно сотрудничает с Вашингтоном, получает от него мощную военную и экономическую помощь для борьбы с терроризмом. Именно с этого времени Пакистан, по выражению Дж. Буша, «является ключевым союзником в борьбе против терроризма в регионе». На Всемирном экономическом форуме в Давосе К. Райс назвала президента П. Мушаррафа «стержневым» партнером в борьбе с терроризмом.

Собственно, союзником Пакистан был «назначен» 22 сентября 2001 г., спустя десять дней после атак террористами Нью-Йорка и Вашингтона. В срочном порядке администрация Дж. Буша отменила все санкции, введенные против Пакистана и Индии в связи с проведением Исламабадом и Дели подземных ядерных испытаний в мае 1998 г. Одновременно были предприняты меры, направленные на смягчение экономических санкций. США частично отменили или понизили некоторые таможенные импортные пошлины на одну из главных статей пакистанского экспорта — текстиль.

США даже простили Исламабаду бескровный переворот 12–14 октября 1999 г., в результате которого начальник штаба сухопутных войск П. Мушарраф сместил законно избранного премьер-министра Исламской Республики Пакистан Наваза Шарифа. В течение 1999–2001 гг. пакистано-американские отношения были натянутыми. В 2002 г., несмотря на обвинения в адрес Пакистана по подозрению в продаже ядерных технологий Северной Корее и последовавшую за этим приостановку помощи Исламабаду, уже в марте 2003 г. США возобновили программу помощи.

В целом суммы, выделяемые США на цели борьбы с терроризмом, увеличивались в геометрической прогрессии: 2001 финансовый год – 10 млн долларов, 2002 финансовый год – более 1 млрд долларов, общая сумма военной и экономической помощи Пакистану до настоящего времени – 9,6 млрд долларов, которые в первую очередь предназначены для целей «борьбы с исламскими боевиками.., которые продолжают сеять террор и нести разрушения в регионе Южной Азии и во всем мире и которые представляют угрозу существованию современному правительству в ядерном Пакистане», как говорится в докладе «Pakistan-U.S. Anti-Terrorism Cooperation».

Пакистано-американское сотрудничество развивалось по трем основным направлениям: правоприменительная деятельность; обмен разведывательными данными; ведение военных операций.

Вопросы борьбы с терроризмом в Пакистане на протяжении всех лет США увязывали с развитием демократических реформ в стране. С 1999 г. США не устраивала власть генерала-президента П. Мушаррафа. В преддверии и после проведения президентских выборов в Пакистане осенью 2007 г. США оказывали колоссальное давление на П. Мушаррафа с тем, чтобы он ушел в отставку с поста командующего сухопутными войсками, что он и сделал после переизбрания. Этот пост с 28 ноября 2007 г. занимает генерал А. Кияни.

Большие деньги и большие ставки, которые делал Вашингтон на П. Мушаррафа в борьбе против глобального терроризма, постепенно стали оборачиваться для последнего принятием настоятельных советов со стороны США при проведении им внутренней политики, в частности, по отношению к исламским партиям. Но в данном вопросе интересы обеих сторон совпадали.

Парламентские выборы 2002 г. в Пакистане с ограниченным кругом участников – политических партий продемонстрировали США шаткость позиций генерала-президента П. Мушаррафа в рассматриваемый период. В стране росло недовольство военной администрацией и ее крепнущими связями с США. В первые годы XXI столетия глухая агрессия высказывалась многими исламскими религиозными партиями. И Исламабад, и Вашингтон стали опасаться роста влияния исламистских настроений, коалиции исламистских сил в регионе, и в частности Пакистане. С целью противодействия обозначенному политическому явлению в те годы Вашингтон разработал политику так называемых трех приоритетов:

— исламисты не должны быть включены в правящую национальную коалицию;

— не рекомендовалось включать исламистов в состав правительств провинций, на территории которых велись антитеррористические действия;

— полное взаимодействие пакистанских и американских сил в антитеррористической компании.

Постепенно подобная политика привела к вымыванию или ограниченному представительству в органах власти исламистов и членов религиозных партий. «Всеобъемлющая стратегия в борьбе с экстремизмом, включающая меры силового воздействия, административные и политические шаги помогут обеспечить необходимые результаты», — заявил Мушарраф. Но в свою очередь подобная политика вызвала ответную негативную реакцию со стороны исламистов.

События вокруг Красной мечети в июле 2007 г. дали новый толчок активным действиям исламских экстремистов в Пакистане. В дальнейшем формой борьбы они выбрали не только ведение военных действий в Северо-Западной пограничной провинции, но и участившиеся взрывы смертников в густонаселенных районах страны – Равалпинди, Исламабаде, Пешаваре и т.д.

Беспрецедентное давление Вашингтона на президента П. Мушаррафа еще больше усилилось. Именно в тот период появились первые резкие выступления кандидатов в президенты США от демократической и республиканской партий с угрозами бомбардировок территории страны. В ответ Исламабад отстаивал и подтвердил в Давосе, что «только вооруженные силы страны будут вести борьбу с терроризмом на территории Пакистана».

Усиление деятельности экстремистов и волну терроризма в регионе Исламабад тесно увязывает с просчетами и неудачами антитеррористической кампании сил НАТО в Афганистане. И несмотря на то что генеральный секретарь НАТО Яан Хооп Схеффер еще летом 2007 г. заявил, что альянс меняет вою стратегию в Афганистане с тем, чтобы сократить количество жертв среди мирного населения, Пакистан предложил США и Великобритании «приступить к разработке стратегии» по уходу из Афганистана.

Исламабад уверен, что ошибки НАТО в Афганистане, включая гибель многочисленных гражданских лиц под ракетно-бомбовыми ударами, ведут к усилению радикальных исламистов не только в Афганистане, но и в самом Пакистане. Во время визита президента Афганистана Хамида Карзая в Исламабад в декабре 2007 г. президент Пакистана П. Мушарраф заявил: «Народы наших стран страдают от атак экстремистов и террористов,.. в то время как активность боевиков в Афганистане уменьшается, она возрастает на пакистанской стороне границы».

Но уже в январе с.г. министр обороны США Роберт Гейтс объявил о намерении направить в Афганистан дополнительно 3200 войск к апрелю текущего года для усиления борьбы против талибов.

Таким образом, антитеррористическая кампания в Пакистане как часть глобальной программы борьбы с терроризмом не является исключительно самостоятельным проектом, не носит изолированный характер. Она глубоко затрагивает социально-политические, экономические, военные, международные и другие аспекты современного развития государства. И если в первые годы XXI века программа борьба с терроризмом и исламским экстремизмом, а также военная, экономическая, гуманитарная и иная помощь Пакистану со стороны США и стран Евросоюза воспринималась Исламабадом как благо для государства, то сегодня ее формы и методы служат детонатором возможных социально-политических потрясений в стране. Современный этап борьбы против терроризма, эскалация военных действий как в Афганистане силами НАТО, так и в Пакистане силами регулярной армии, сильное давление на президента П. Мушаррафа и опосредованное влияние через его политических оппонентов на политическую жизнь страны в целом представляют угрозу стабильности внутриполитической ситуации в стране.