С конца 50-х годов важнейшими задачами Вашингтона на Ближнем Востоке были и остаются, по оценке самих американцев, обеспечение свободного доступа к нефтяным ресурсам и пресечение попыток какой-либо «враждебной державы» установить контроль над месторождениями и путями транспортировки нефти [1]. Не меньшее значение в Соединенных Штатах придают безопасности Израиля, борьбе против терроризма, соблюдению арабскими странами режимов нераспространения, а в последнее время также и демократизации государств региона.
Важность воздействия на политику Вашингтона «нефтяного фактора» определяется тем, что на Ближнем и Среднем Востоке находится две трети мировых запасов углеводородов, в то время как более половины потребностей в них американской экономики покрывается за счет импорта [2]. Более того, только ресурсы данного региона могут удовлетворить растущий спрос на энергетическое сырье на мировых рынках. С геополитической точки зрения наибольшее значение в этой зоне имеет Ормузский пролив, через который осуществляется 20% мировых перевозок нефти [3]. При этом себестоимость добычи углеводородного сырья на Ближнем Востоке в 2-7 раз меньше, чем в Венесуэле, и в 6-19 раз, чем в США.
В настоящее время «враждебной державой» в этом регионе в Соединенных Штатах считают прежде всего Иран. Американцы обвиняют его в поддержке шиитских экстремистов в Ираке, Движения исламского сопротивления (ХАМАС) и «Исламского джихада» на палестинских территориях, «Хизбаллы» в Ливане, движения «Талибан» в Афганистане, наращивании ракетного потенциала, а также в пренебрежении нуждами собственного народа. Главным, однако, остается нежелание Тегерана отказаться от обогащения урана, что, как констатировала 24 января с.г. государственный секретарь США К. Райс, служит основным препятствием к установлению между Соединенными Штатами и ИРИ хороших отношений.
Вашингтон использует самые различные средства для оказания давления на Тегеран: угрозу применения силы, помощь иранской оппозиции и различным сепаратистским движениям в Иране, финансово-экономические санкции, подключение Совета Безопасности. Одновременно принимаются меры к укреплению обороноспособности Саудовской Аравии, которой предполагается поставить вооружения на сумму 20 млрд долл.
Американцы пытаются сформировать и региональный «антииранский альянс», однако их усилия пока что успехом не увенчались. Хотя государства Персидского залива, Египет, а также Турцию не может не настораживать рост влияния Ирана (во многом обусловленный нарушением баланса сил в регионе в результате разгрома Ирака), эти страны не только не намерены поддержать возможную военную акцию США против ИРИ, но и предпочитают политике конфронтации продолжение диалога с Тегераном, полагая, что только таким путем можно оздоровить обстановку в зоне Персидского залива и создать предпосылки к решению существующих проблем. Характерным выглядит в этой связи намерение АРЕ восстановить разорванные почти 30 лет назад дипломатические отношения с Ираном. Более того, в арабских столицах преобладает мнение, что основную угрозу стабильности на Ближнем Востоке создает не политика Тегерана, а нерешенность палестинской проблемы.
Значительное влияние на развитие обстановки в районе Залива, да и на Ближнем Востоке в целом продолжают оказывать события, происходящие в Ираке. Вторжение американцев в Ирак произвело определенный демонстрационный эффект на государства региона (в частности, на Ливию и Сирию), показав всю опасность следования во внешней политике антиамериканскому и антиизраильскому курсу, стремления противодействовать Вашингтону. Получили США доступ и к иракской нефти. В то же время намерение Вашингтона сделать из этой страны «витрину демократии» успехом не увенчалось. Более того, по оценке руководства Миссии ООН в Ираке, политический процесс в этой стране продолжает буксовать. Обстановку еще более осложняет то, что Ирак остается главной мишенью (и одновременно основным рассадником) международного терроризма.
Ключевое место в ближневосточной политике Вашингтона отводится Израилю. Американцы рассматривают его как единственное демократическое государство в регионе, что приобретает для них особенно большое значение в настоящее время в свете проводимой Вашингтоном линии на повсеместное насаждение демократии. Стратегическое партнерство США и Израиля закреплено договором 1981 г. Эта страна остается крупнейшим получателем американской военной помощи — в течение ближайших десяти лет ей будет поставлено вооружение на сумму 30 млрд долл.
Продолжая считать обеспечение безопасности Израиля одной из основных целей своей ближневосточной политики, в Вашингтоне пришли, судя по всему, к выводу, что в современных условиях достичь этой цели чисто военными методами невозможно. В данном контексте представляется симптоматичным недавнее заявление президента Дж. Буша в Абу-Даби, что создание «независимого, жизнеспособного, демократического и миролюбивого Палестинского государства» станет «лучшей гарантией мира для всех его соседей» [4].
При всей обоснованности такого подхода остается, однако, открытым вопрос, удастся ли Вашингтону добиться – как это было задекларировано – урегулирования израильско-палестинского конфликта до января 2009 г. Хотя США и обладают эффективными дипломатическими и финансово-экономическими рычагами воздействия на ход мирного процесса, очевидно, что в условиях, когда произраильское лобби имеет возможность оказывать сильное влияние на ближневосточную политику американской администрации, задействовать эти рычаги в отношении Израиля, да и в целом играть роль «честного брокера» Соединенные Штаты вряд ли смогут. Еще более осложняет переговорную ситуацию то, что и в Израиле, и на палестинских территориях внутриполитическая обстановка не благоприятствует поискам компромисса и принятию судьбоносных решений. Среди израильтян усиливается влияние правых и религиозных партий, которые грозят выйти из правительственной коалиции, если премьер-министр Э. Ольмерт пойдет на территориальные уступки или приступит к обсуждению с палестинцами проблем Иерусалима, беженцев и поселений. При этом министр обороны Израиля Э. Барак считает, что соглашение о мире вообще невозможно, пока ХАМАС господствует в Газе (восстановить контроль над которой Палестинская национальная администрация пока не в силах). В не менее сложной ситуации находится глава ПНА М. Аббас. Возглавляемое им Движение за национальное освобождение Палестины (ФАТХ) пользуется на данный момент поддержкой 32% населения (исламисты – 18%). Но при этом 48% палестинцев одобряют осуществляемые боевиками обстрелы территории Израиля, 98% считают, что достичь мира невозможно без решения проблемы Иерусалима, а 88% — без урегулирования вопроса о беженцах. В таких условиях можно будет, видимо, считать успехом, если в течение года удастся добиться прогресса в реализации на Западном берегу первого этапа формально остающейся в силе «Дорожной карты» — пресечения терроризма и замораживания строительства поселений.
Значительное внимание уделяют в Вашингтоне Египту, союзнические отношения с которым представляют, по словам Дж. Буша, «краеугольный камень американской политики в регионе» [5]. АРЕ является крупнейшим среди арабских стран получателем американской военной и экономической помощи, составляющей около 2 млрд долл. в год (при этом, правда, американцы выстраивают военно-техническое сотрудничество таким образом, чтобы не допустить получения египетской армией превосходства над Армией обороны Израиля). Объем американских инвестиций в экономику Египта только за 2007 г. превысил 6 млрд долл., а товарооборот достиг 7,5 млрд долл. (по сравнению с 4,3 млрд в 2004 г. и 6,5 млрд долл. в 2006 г.). В 1988 г. АРЕ получила статус «союзника Соединенных Штатов Америки вне рамок Организации североатлантического договора». Такой подход объясняется весом и влиянием Египта на Ближнем Востоке и в Северной Африке. В арабских столицах внимательно следят за внешнеполитическим курсом Каира, считаются с позицией египтян. В силу этого дружественные отношения США с АРЕ позитивно сказываются на их отношениях с другими государствами региона. С другой стороны, поддержка американцами светского режима в Каире позволяет тому более эффективно противостоять исламистам (приход которых к власти в этой стране был бы чреват самими негативными последствиями как для арабского мира, так и для американских интересов в регионе).
Одним из приоритетных направлений политики Вашингтона на Ближнем Востоке является борьба с терроризмом. Ее успех, полагают американцы, будет во многом предопределяться ситуацией в Ираке, где, как они утверждают, ход антитеррористической операции внушает все больший оптимизм. Американскими спецслужбами налажено эффективное взаимодействие с органами госбезопасности ряда ближневосточных стран, включающее обмен информацией, координацию действий, оказание технической помощи, подготовку кадров. Понимают в США и важность искоренения порождающих экстремизм причин. Привести к этому, по мнению американцев, должна демократизация стран региона, «поощряющая, как подчеркивал Дж. Буш, религиозную толерантность и позволяющая народу самому наносить на карту очертания своего будущего» [6]. В Вашингтоне считают, что политическая либерализация создаст условия и для экономического развития арабских государств, дав им возможность в полной мере использовать «человеческий потенциал» [7]. Подобный подход представляется не бесспорным: исламский фундаментализм порождают проблемы, в первую очередь социально-экономические, и без их решения форсированная демократизация может сыграть на руку исламистам, как это и произошло в Алжире.
В целом же, американское руководство продолжает придавать большое значение политической либерализации ближневосточных стран. В то же время в США начали, похоже, принимать во внимание настороженное отношение к их инициативам в странах региона, где Вашингтон подозревают в намерении насадить демократию западного образца, не считаясь с самобытностью и историческими, культурными и религиозными особенностями арабов. Неслучайно, выступая в Абу-Даби, Дж. Буш говорил не просто о политической либерализации, а о формировании «свободных и справедливых обществ», для чего необходимо создание «прочных гражданских институтов, таких как религиозные учреждения, университеты, профессиональные ассоциации, органы местного самоуправления, общественные организации». При этом он признал, что «свободное и справедливое общество требует привычки к самоуправлению» и что «демократия не наступит с сегодня на завтра» [8].
В настоящее время Соединенные Штаты, безусловно, являются наиболее важным внерегиональным игроком на ближневосточной арене. Вместе с тем очевидно и то, что в одиночку решить проблемы региона они не в состоянии. Отсюда для США вытекает необходимость взаимодействия с другими державами, способными оказывать влияние на обстановку на Ближнем Востоке, – Россией, Францией, другими европейскими государствами.
1. См., напр.: US Policy in the Persian Gulf: New Beginnings. Vantage Conference. 1989. Muscatine, 1989, p. 5.
2. Ibid., p.11; С.Э. Лэнгфорд. Политика США в отношении Израиля в 90-е годы. Мирный процесс и экономическая помощь // Востоковедный сборник, вып. 2. М., 2001, с. 218.
3. The Middle East Times, 18.01.2008.
4. The White House. — /news/releases/2008/01/20080113-1.wm.v.html.
5. Б.Долгов. Визит Дж. Буша на Ближний Восток: цели не достигнуты / Фонд стратегической культуры. – http://www.fondsk.ru/article.php?id=1164.
6. The White House. — /news/releases/2008/01/20080113-1.wm.v.html.
7. Ibidem.
8. Ibidem.