Одной из характерных особенностей трагедии, разразившейся в Ливии в 2011 году, была ее адресная направленность исключительно лично против М.Каддафи и его семьи. Они стали главной целью компании по очернению и демонизации, развязанной в мировых СМИ и продолжали оставаться ей вплоть до даты, считающейся днем его гибели, и даже гораздо позднее. Само государственной устройство Ливии практически никогда не критиковалось, а упоминание слова «режим» относилось опять же, к ливийскому лидеру и его семье. Объяснение этому лежит на поверхности: у авторов дезинформационной компании хватило ума не критиковать общественно-политическое устройство Джамахирии и сконцентрировать вес нападок и домыслов, по большей мере, на чистой лжи, со значительным компонентом столь любимых на Западе, гуманитарных аспектов, якобы нарушавшимся со стороны правительства, плюс на разжигании сепаратизма. Редкие попытки напомнить населению, что Ливия когда-то была монархией, успеха не возымели, так же как и все остальные планы по введению любой из альтернативных форм правления. За что не брались новоявленные борцы «за свободу и демократию», выходил все тот же, Всеобщий народный конгресс, либо народный комитет.
Достаточно быстро выяснилось, что никаких особенных рекомендаций относительно нового государственного обустройства Ливии нет и у внешних зачинщиков конфликта. В этом, кстати, принципиальное отличие случившегося в Ливии от событий в Египте и в Сирии. Их и не могло быть, хотя бы потому, что сама эта затея носила характер разбойничьего, бандитского нападения с целью убить конкретного кредитора и опасного свидетеля (в части Н.Саркози), неудобного партнера и потенциального конкурента (в части США, Евросоюза, Катара и Co). И овладеть его активами. Что и было реализовано, где-то полностью, а где-то, частично. Что после этого будет делать население страны, вдохновителей мятежа не интересовало, и можно сказать, что к ноябрю 2011 года, с точки зрения функционирования государства, на всей территории Ливии воцарились абсолютный хаос, анархия и правовой нигилизм.
Регулирование повседневных отношений в обществе стало осуществляться на уровне отдельно взятых общин, городских районов, деревень, в которых повсеместно возникли отряды самообороны, естественно объявившие себя «революционерами» и «бригадами того-то и такого-то». Подавляющее их большинство участия в событиях не принимали и занялось охраной мест своего проживания и транспортных путей, по которым к ним доставлялось продовольствие.
Само собой разумеется, что цементирующим признаком всех этих «кятиб» стал родоплеменной. Он был, есть и остается важнейшим фактором самоидентификации в Ливии и параметром, определяющим социальную нишу, ранг, если угодно, его владельца в общественной иерархии. При этом, после октября 2011 года, после того, как исчез уравновешивающий механизм в лице М.Каддафи, все племена, воевавшие по разные стороны баррикад, оказались, как бы, в равнозначной позиции. И тут же стало ясно, что если внешние силы не будут вмешиваться, то, скорее всего, сторонники М.Каддафи могут быстро взять верх над своими противниками, поскольку значительно превосходили их числом. Проблема их, однако, состояла в том, что между ними самими, к тому времени, не было единства, а самое главное, идея Джамахирии, давно нуждавшаяся в качественном обновлении и развитии, не могла быть вот так вот сразу, взята и предложена к возвращению в своем классическом варианте. Напомним, что большая часть населения Ливии непосредственного участия в боевых действиях не принимала, и ее настроения определялись двумя вещами: медийным пространством и наличием привычных материальных благ. Первое продолжала пропагандировать ненависть ко всему, связанному с М.Каддафи преобладая в восприятии происходящего, Второе, как ни странно, наличествовало и мы вернемся к этому феномену в отдельном материале. По большому счету, большинство ливийцев не заметили ничего нового, кроме смены руководства. Разруха, анархия, бандитизм, полная неопределенность будущего, — все это они начнут понимать немного позднее, когда немного «надышатся» свободой и демократией.
В сложившихся условиях, все те, кого можно условно назвать «зеленой партией», а это, прежде всего, племенные объединения Варфалла, Таверга, Вершифанна, проживавшие в прибрежном поясе, предприняли несколько попыток переломить ситуацию, но столкнулись с такой же тактикой в отношении их со стороны внешних сил, той же Франции, которая бытовала в ходе агрессии стран НАТО: их попросту выбомбливали, причем уже без каких либо обоснований. Поэтому, для того чтобы не нести ненужных потерь и сохранить свой людской, административный и военный потенциал, они перестали предпринимать активные действия и сосредоточились на охране и обороне мест своего проживания, постаравшись на время уйти от политики и формально, повторимся, чисто внешне, признав регалии новой Ливии. Попросту говоря, временно сняв зеленые флаги и повесив монархические триколоры.
Юг и юго-запад страны, на огромных пространствах от Куфры, до Себхи и Мурзука, и далее, до Убари и Гата, практически весь остался «зеленым», первые два-три года там даже использовалась символика Джамахирии (кое-где, и по сей день). Эти территории мало пострадали в ходе агрессии НАТО, там остались нетронутыми арсеналы СВН ВНСЛАД, уцелели многие аэродромы с техникой и туда отступили многочисленные сторонники прежнего режима.
Представители «победившей» партии, т.е. восточных племен и Мисураты появились в тех местах много позже, когда между самими тубу. основной племенной группой Феццана начались разногласия и торги как с Бенгази, так и с Триполи.
В самой Киренаике основные участники мятежа довольствовались тем, что укрепили свои позиции вплоть до Рас-Лануфа и Куфры, не вмешиваясь в события на Западе, где в Триполи сложилось троевластие: мисуратские бригады поделили контроль над столицей с местными группировками и племенными отрядами, спустившимися с Зинтанского плато.
Особняком заняли место бригады из Мисураты, города-государства, сыгравшего решающую роль в падении Джамахирии и занявших поле исполнительной власти на уровне МВД ПНС. Они, как и вначале мятежа, ориентируются только на одно – сохранение автономного статуса своего анклава с перспективой его оформления в нечто, наподобие бывшего Гонконга, только под турецким протекторатом.
Поэтому, первый этап становления Ливии после падения Джамахирии, продлившийся около года, был ознаменован тем, что в условиях отсутствия центра арбитража, все основные племенные объединения и крупные рода оказались, как бы в равном, обнуленном статусе. При этом, сохранялся фактор ситуативного внешнего вмешательства, направленный против сторонников Джамахирии и возник полный идеологический вакуум, который на первых порах ничем не удавалось заполнить.
В этот период времени был момент, когда центростремительные силы в ливийской реальности были столь сильны, что реши, например, Бенгази номинально объявить о государственной независимости Киренаики, это бы произошло. Тоже самое могли устроить и в Триполи, и в Феццане, если бы не одно «но». Никто ни на востоке, ни на западе, ни на условном юге Ливии не представлял себе, что такое государственное строительство и как его организовать. Все хотели сами продавать нефть, иметь возможность по-прежнему покупать дешевый хлеб и ездить лечиться за границу, жить в новых благоустроенных квартирах или отдельных домах и не видеть больше портретов М.Каддафи. Получилось только убрать портреты. Все те псевдо-лидеры оппозиции, наподобие М.Джибриля, бывшие функционеры Джамахирии также не обладали ни опытом, ни знаниями для такой задачи. Политических партий не было, не было и класса, способного направить этот процесс и выступить его заказчиком и бенефициаром. Не считать же им или партиями, вооруженные банды молодежи, вышедших из тюрем уголовников или исламских фанатиков? Не нашлось и внешних сил, желавших распада Ливии на несколько частей, это слишком бы выбивалось из видения будущего региона и ставило под угрозу выполнение частных моментов, например, таких, как контроль над ливийской нефтью.
Главное, однако, крылось в изначальном отсутствии самих причин произошедшего в ливийском обществе. Да, режим многим надоел, да, он правил сорок лет, да, все хотели перемен, и, справедливости ради, отметим, в ближайшем окружении М.Каддафи и среди высших функционеров было немало сторонников реформ. Да, царило кумовство и коррупция, но все это вещи свойственные любому современному арабскому государству. Причин требовать слома Джамахирии, ее уничтожения изнутри, причин принципиальных, не было ни одной: ни религиозно-этнической, ни политической, ни территориально-конфессиональной, ничего подобного тому, что имело место в Ираке, в Сирии, в Йемене, в Египте – в Ливии просто не существовало.
Все накопившиеся напряжения легко устранялись, и план такой существовал, и была начата подготовка к его реализации, если бы не внешнее вмешательство.
Поэтому неудивительно, что государственное строительство после падения Джамахирии… пошло точно по такому же образцу, но с несколько измененными названиями и коррекцией представительства по родоплеменному признаку. Что вполне понятно: все – таки, сторона одержавшая верх, в данном случае, восточная племенная группа реализовала свои права, отобрав часть мест, полномочий и ресурса у западной.
Тем не менее, и структура ПНС и парламент, оказавшийся в Тобруке, есть точные копии структур Джамахирии и представлены в них, главным образом, выходцы из ее системы. Что неудивительно, поскольку прослойка профессиональных бюрократов – управленцев необходима и именно эти люди играют, где лучше, где хуже, свою повседневную роль в организации и отправлении если не всех, то, хотя бы некоторых функций исполнительной и представительской властей, и в Ираке, где, благодаря им, страна может месяцами существовать без правительства и бюджета, и в Ливии, где сложились две квазигосударственные управленческие структуры. К слову, по целому ряду аспектов, прекрасно взаимодействующие, безо всякой политики, точно также, как во времена Джамахирии.
Можно сделать вывод, что на надстоящем, высшем уровне общественно-политической организации нынешней Ливии, ее структура исполнительной и законодательной власти в значительной степени сохраняет все, присущие прежней системе, признаки и точно такой же функционал. Разумеется, не в полном объеме и мере, а по отдельным способам и методам управления и организации хозяйственной деятельности. То, что произошел ее фактический раскол, объясняется, главным образом, вмешательством новых внешних сил, пришедших в Ливию решать свои сугубо личные задачи и навязавших свою волю, одни – ПНС, другие – восточному правительству с его ЛНА, плюс на руку этому сыграли усилившиеся родоплеменной и идеологический факторы. К первому мы относим Мисурату с ее формированиями и собственной политикой, ко второму – идеи радикального толка различных фундаменталистских групп, типа ИГ («Исламское государство, запрещено в РФ) или «Аль-Каиды» (запрещена в РФ). Никогда не имевшие в Ливии широкой поддержки, они сконцентрированы территориально, и где-то играют свою роль, где-то просто присутствуют, как один из ситуативных факторов. То же самое относится и к последовавшим набегам мисуратцев на Себху, племени агадир на Куфру, и пр., осуществлявшимся всегда и везде уже в рамках сложившейся организации власти и ее, случившегося впоследствии, раскола.
Отсюда следует еще один, примечательный вывод: будучи по ряду формальных признаков и по некоторым второстепенным функциям джамахирийскими, структуры представительской и исполнительной власти в сегодняшней Ливии лишены главного, они лишены идеологического содержания и не выражают ничьей воли внутри самой Ливии. Являясь лишь административными оболочками, обеспечивающими, в основном, интересы своих внешних спонсоров, вернее сказать, хозяев: Турции, Катара и Италии, с одной стороны, Франции, ОАЭ, Египта и Саудовской Аравии – с другой. И выполняющими простейшие хозяйственные задачи. Кроме того, те силы, на которые они частично опираются внутри: военизированные формирования мисуратских, таджурских, бенгазийских группировок, кроме первых, качественно и количественно не являются носителями общественного интереса и сосредоточены на обеспечении собственных местечковых, корыстных интересов: доходов от продажи нефти, контрабандной торговли и крышевания бизнеса и т.п.
Образно говоря, нынешняя система ливийской государственности похожа на пшеничный колос, из которого вытряхнули зерна, сам он не сжат, а остался стоять, по стеблю вверх расположились вьюны – паразиты, удерживающие его, потому, что он дает им возможность добраться повыше, к свету.
Когда-то, один из классиков, ныне почти забытый, дал весьма точное определение, что есть государство и какими функциями оно обладает. Важнейшие из них: идеологическая, оборонная в нынешней Ливии, отсутствуют как в формате единой страны, так и отдельно, в порознь взятых, Триполитании и Киренаике. Вот таким вот образом и существует осиротевшая и перессоривавшаяся между собой, бывшая номенклатура Джамахирии, в той ее части, которая не уехала из страны. Которой управляют извне. Очевидно, что вести с ней дела, как с самостоятельным субъектом, можно только будучи либо самому несамостоятельным, либо не отдавая себе в этом отчет. Что, к сожалению, мы и наблюдаем по итогам всех предыдущих шагов российской дипломатии, сделавшей, по нашему убеждению, ошибочную, ставку на Х.Хафтара. Это, кстати, не означает, что Ф.Саррадж выглядит предпочтительнее, а просто свидетельствует об определенных проблемах с выработкой приоритетов, с критериальными оценками и гибкостью в принятии решений при планировании и реализации внешней политики. Действия разных эмиссаров, выступающих в Ливии от имени РФ, и частные инициативы, целиком и полностью укладываются в данную парадигму. Разумеется, там существует еще очень много факторов и причин, мало осознаваемых или вообще не осознаваемых на Смоленской площади и в тех бизнес-структурах, которые испытывают интерес к Ливии, но, основная на сегодня такова: в реалиях Ливии, как и большинства арабских стран, если ты хочешь добиться результата, надо вести дело с главным. С хозяином. Таковых, на сегодня, в Ливии нет. Хотите иметь дело с марионетками, пожалуйста, потом не делайте скорбную мину, когда они улетают прямо с переговоров, куда вы их так усердно приглашали. Кстати, по той же самой причине, терпят в Ливии регулярные неудачи многочисленные инициативы стран Евросоюза и миссии ООН. Что до действий арабских стран, и той же Турции, они более логичны и сконцентрированы на частных аспектах. То же самое можно сказать и про политику США.
Что касается, основы, экономического базиса, структуры хозяйства, то они досталась сегодняшним властям по наследству, практически, здоровыми и неплохо сохранившимися. Об этом феномене и как им распоряжаются в современной Ливии, речь пойдет в следующем материале.