Сравнительный анализ действий России и Турции в Ливии и Сирии

Министр энергетики и природных ресурсов Турции Фатих Донмез заявил на прошлой неделе, что его страна будет сотрудничать с Ливийской национальной нефтяной корпорацией (НОК) по разведке нефти и газа. Выступая по местному телеканалу, Донмез отметил, что Турция ежегодно тратит около 40 млрд долларов на импорт энергоносителей, и что эта сумма должна быть сокращена за счет энергии, производимой на местном уровне. За прошедший год, добавил он, Анкара произвела 62% всей электроэнергии за счет местных и возобновляемых источников, достигнув 66% в течение первых пяти месяцев этого года. Комментируя сотрудничество Турции и Ливии в энергетической сфере, Донмез подчеркнул, что нефтяные и природные ресурсы Ливии должны быть использованы в первую очередь для развития страны и достижения процветания ее народа. Мы привели это высказывание в связи с тем, что ряд российских экспертов в последнее время стали все настойчивее продвигать тезис о том, что Турция своими действиями в Ливии демонстрирует более эффективный и экономически выгодный подход, нежели чем Россия в Сирии. В этом же контексте на полном серьезе утверждается, что турки не только полностью окупают свою операцию в Ливии, но и еще зарабатывают на этом. И соответственно в скорой перспективе они подомнут весь углеводородный сектор Ливии, что позволит им выстраивать новый контур отношений с ЕС. А Россия как всегда не может получить никаких экономических преференций из своей операции в Сирии, не то что в свое время в СССР. Особенно смешно выглядит последний пассаж, поскольку эти эксперты по молодости лет просто не представляют себе, что строительство в кредит (в значительной части случаев) СССР в странах третьего мира совсем не соотносилось с экономической целесообразностью. Ее просто не может быть, если во главу угла свой внешней политики ставится исключительно идеологический аспект. И именно отказ от этого принципа совершенно четко позволил резко трансформировать всю внешнеполитическую активность России на нынешнем этапе. Его можно обозначить как прагматический и геополитический подход, что друг другу не противоречит. Ровно то же самое сейчас пытаются сделать турки в Ливии, имея ввиду смешение двух своих концепций: «Голубой Турции» (контроль или уверенное поведение турок в Средиземноморье) и обеспечение значительного веса в сфере добычи и экспорта углеводородов. В этой связи последний тезис является для Турции одним из определяющих на ливийском направлении. Недавний официальный визит в Ливию зятя президента Реджепа Тайипа Эрдогана Берата Албайрака, министра финансов и важной фигуры в энергетическом секторе Турции, который контролируется Эрдоганом, показал, что турецкая нефтяная промышленность стала доминирующим фактором в формировании ливийской политики турецкого правительства. Если проще, то этот визит в Ливию Албайрака, который ранее был министром энергетики, четко демонстрирует факт того, что он будет руководить ливийской политикой Турции и координировать деятельность по восстановлению и бурению нефтяных скважин в стране. Сразу скажем, что это у него вряд ли получиться. Напомним, что Албайрак, министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу и глава Национальной разведывательной организации (MIT) Хакан Фидан посетили североафриканскую страну 17 июня и были приняты Фаизом Сарраджем, главой базирующегося в Триполи и признанного ООН Правительства национального согласия (ПНС). Албайрака также сопровождали пресс-секретарь президента Ибрагим Калын и главный советник Сефер Туран. В связи со сказанным надо подчеркнуть, что сегодня формулирование внешней политики Турции и принятие решений осуществляются в рамках президентства, и Эрдоган имеет привычку обсуждать эти моменты с небольшой группой официальных и неофициальных советников, выбранных им лично, бизнесменами из нескольких секторов и его зятьями, которые возглавляют энергетическую и оборонную промышленность Турции от имени президента Эрдогана. В то время как соответствующие организации предоставляют президенту практическую информацию, Эрдоган пользуется услугами различных советников в соответствии с темой и принимает решения в индивидуальном порядке, а не в соответствии с долгосрочной внешнеполитической стратегией. Помимо Хакана Фидана и министра национальной обороны Хулуси Акара, Эрдоган также тесно сотрудничает с Сефером  Тураном и Ибрагимом Калыном в отношении своей политики в Ливии, а также назначил Эмруллу Ишлера специальным посланником в Ливии. После визита турецкой делегации в Ливию Чавушоглу заявил, что они обсудили меры, которые должны быть приняты в регионе в отношении энергетики. «Как вы знаете, мы подписали меморандум о взаимопонимании с Ливией относительно делимитации морской юрисдикции. Мы обсудили все меры, которые необходимо принять в Средиземноморье в отношении энергетики», — сказал он, добавив, что «цель визита была ясна: решительно подтвердить, что Турция поддерживает Ливию. Мы также обсудили, как обе страны могут улучшить свои двусторонние отношения». Выступая на совместной пресс-конференции с Ф.Сарраджем в Анкаре 4 июня, Эрдоган раскрыл свой план относительно нефтяных запасов Ливии. «Мы стремимся расширить наше сотрудничество, включая разведку и бурение, чтобы использовать преимущества природных ресурсов в Восточном Средиземноморье, включая ливийскую территорию», — сказал он. В интервью газете Middle East Eye  спецпредставитель  президента Турции в Ливии Ишлер также подтвердил, что страны будут активно сотрудничать в области реконструкции и бурения нефтяных скважин и что Турция может создать базу беспилотных летательных аппаратов в Аль-Ватии и военно-морскую базу в Мисурате. Ишлер, который также является членом парламента от правящей Партии справедливости и развития (ПСР) и бывшим вице-премьером, был назначен специальным представителем президента Эрдогана в Ливии в 2014 году. С тех пор он регулярно посещал Ливию и координировал официальные и частные контакты Эрдогана с ПНС и другими действующими лицами в стране. «Чтобы начать политические переговоры и достичь прекращения огня, ПНС считает, что необходимы дальнейшие территориальные завоевания. Их приоритет — Сирт и Джуфра», — подчеркнул Ишлер. Зафиксируем это, и вернемся к сравнительному анализу действий Москвы и Анкары в Сирии и Ливии. Во-первых, в этой связи сразу отметим совершенно разный уровень угроз в Сирии и Ливии с точки зрения масштабности противостоящих поддерживаемых Москвой и Турцией сил. В Сирии это было несколько десятков тысяч вооруженных боевиков при очень сильном дисбалансе численности сухопутных сил режима и оппозиции. В этой связи введение Москвой в действие авиации плюс штабная подготовка и начало реального военного строительства новой сирийской армии смогло в самой кардинальной мере переломить ситуацию и перехватить военную инициативу. Другими словами — было совершенно четко нивелирован в абсолютной степени вариант военного свержения режима Асада. Турки в принципе сделали тоже самое, но с одним «но»: масштаб абсолютно не тот; использование исключительно беспилотников и наемников не сможет кардинальным образом изменить ситуацию господства в воздухе (достижение в нем паритета уже достигнуто за счет дислокации более совершенных РЭБ и боевой авиации), а значит — достичь необходимого для контрольная нефтяным экспортом уровня территориального контроля. В отличие от Идлиба, где Москва может инициировать новые наступательные операции, Анкара с военной точки зрения этого сделать не может рамках дальнейшего продвижения на восток. При этом Москва не тратит ни единого рубля  в Ливии: ОАЭ в значительной части платят и за оружие, и за дислокацию там частных военных специалистов.
Во-вторых, российские эксперты, которые исходят из сиюминутных конкретных экономических выгод (условно: «могу я где-нибудь оседлать какую-нибудь скважину и качать из нее нефть прямо сейчас»),  совершенно не видят долгосрочную перспективу. Иными словами, они не умеют и не хотят играть «в долгую» с учетом всего многообразия геополитических устремлений России. Сирию и Ливию невозможно сравнить по уровню богатства углеводородов, но в случае в Сирией есть один важный нюанс: вмешательство России закончила все разговоры о реализации проектов прокладки газопровода из Катара к берегам Европы. В этой связи просто обозначим важность европейского рынка газа для России, и более этой темы касаться не будем. Отметим только, что сирийской рынок фосфатов сейчас тоже контролируется российскими коммерческими структурами. Это не говоря уже о том, на сирийском театре военных действий Россия испытала более двухсот образцов новой военной техники, обкатала в боевых условиях 60%  командного состава до батальонного уровня, спецназ и практически весь летный состав ВКС. Плюс получила две базы ВМФ и ВВС. Плюс оживление ВТС. В этой связи посоветуем российским экспертам смотреть не на стоимость очередной партии гуманитарной помощи, а представлять картинку в целом. То есть с учетом многообразных геополитических и экономических преференций, в том числе косвенных и долгосрочных.
В случае в Ливией Москва своими действиями четко заблокировала все попытки Анкары реализовать свою стратегию установления контроля над ливийскими углеводородами. Концентрация российской военного кулака в лице бойцов ЧВК «Вагнер» и неких боевых самолетов в Джуфре и Сирте ставят жирный знак вопроса над успешной реализацией это проекта. Такая позиция Москвы определяет ее положение как одного из главных и «необходимых» действующих лиц на ливийском направлении. Как для ЕС, так и для главных антагонистов Анкары в регионе в лице АРЕ, ОАЭ и КСА. ЛНА контролирует Восточную Ливию, («нефтяной полумесяц» и основные экспортные терминалы) и большую часть юга страны, где расположены основные нефтяных месторождений, являющихся источником большей части внешних доходов североафриканской страны. Можно возразить конечно, что Национальная нефтяная корпорация (НОК) и Центральный банк, единственные органы, которым разрешено продавать ливийскую нефть в соответствии с международными соглашениями, находятся в Триполи и контролируются ПНС. Но иметь право продавать и возможность это делать — вещи разные. И главный вопрос: а зачем Москве стремиться разблокировать ныне практически парализованный нефтяной экспорт Ливии в условиях волатильности нефтяных цен и сделки ОПЕК+? Чтобы тем самым снизить цены на рынке и уронить доходы российского бюджета от продажи своей нефти в глобальном масштабе? Отсюда третий довод российских политологов: экономическая самодостаточность военной поддержки Турции в Ливии. А кто это ими сказал? Как мы выше показали, надежды на компенсацию этих затрат путем активизации ливийского нефтяного экспорта ничтожны на сегодня. Единичные танкера, которые выходят из Мисураты и идут частично почему-то в украинский Ильичевск, как это утверждают некоторые американские эксперты, в расчет брать в этом контексте не стоит. Бурение на шельфе около Кипра — это только разведка, до промышленной добычи далеко, а вот напряженные отношения с ЕС у Анкары по этому поводу есть уже сейчас. Выгодна Москве эта напряженность? Конечно. Теперь откуда берут турки деньги на свою ливийскую операцию? Это два источника: личный фонд Эрдогана (2 млрд долларов) и катарские деньги в основном. Именно Доха в определяющей степени финансирует нынешнюю турецкую операцию в Ливии, как путем закупки оружия, топлива; аренды самолетов для их перевозки и выплаты зарплат сирийским наемникам (их 10 тысяч. По двести долларов в месяц каждому плюс компенсации семьям погибшим и раненным). Причем такие оклады уже вызывают недовольство среди сирийских полевых командиров, что вынуждает турок за деньги катарцев вербовать уже йеменцев. Они подешевле и менее привередливы. Двести йеменских наемников доставлены в Ливию для участия в сражениях на стороне сил, поддерживающих Правительство национального согласия (ПНС), которое возглавляет Фаиз Саррадж. Об этом 30 июня сообщил ливийский новостной портал «Эфригейт ньюс». По его данным, сторонники партии «Аль-Ислах» в йеменской провинции Мариб направили группу бойцов в Турцию под предлогом оказания им необходимой медицинской помощи в турецких госпиталях. Уже из Турции группа йеменских наемников была переправлена в ливийскую столицу Триполи. Ничего нового: свое время катарцы также вербовали йеменцев для участия в войне в Сирии. Кончилось не очень хорошо: практически все они погибли. Но эта тактика постоянного финансирования ущербна без перспектив перевода ПНС на самофинансирование. Ее для ЛНА в рамках подкупа ливийских племен в свое время использовали ОАЭ, но в конечном счете разочаровались и отказались фактически от этой практики. Об этом конкретно поговорим отдельно, а пока посоветуем некоторым российским политологам взять все приведенные факты в сравнении и сделать вывод: ну и кто «на коне» в Ливии в итоге? Россия или Турция?

62.85MB | MySQL:102 | 0,486sec