Ситуация в Ливане возвращается в мирное русло — таков лейтмотив поступающих ныне из Бейрута сообщений.
Действительно, делегация Лиги арабских государств, сформированная 11 мая на заседании совета министров иностранных дел ЛАГ в Каире, руководство которой было возложено на главу совета министров и министра иностранных дел Катара Хамада бен Джасема бен Джабара Аль Тани, после серии долгих и напряженных контактов с лидерами различных политических сил Ливана смогла добиться ощутимых результатов. Осуществляется разблокирование бейрутского международного аэропорта, контролировавшегося вооруженными формированиями партии «Хизбалла». Конфликтующие стороны (прежде всего, «Хизбалла» и правительство во главе с Фуадом Синьорой) достигли соглашения о прекращении вооруженных столкновений, основанного на возвращении к статус-кво, существовавшему до их начала. Наконец, участники конфликта выразили свое согласие с внесенным на их рассмотрение предложением делегации лиги о переносе 16 мая дальнейших переговоров в катарскую столицу Доху, где будет происходить серия встреч и контактов, которые квалифицируются как «продолжение национального диалога». Тем не менее ситуация не кажется окончательно преодоленной.
Итак, соглашение, достигнутое 15 мая под эгидой ЛАГ, отталкивается от положения о том, что обе враждующие стороны – правительство и «Хизбалла» — возвращаются к ситуации, существовавшей до 5 мая, т.е. до начала инициированных партией «Хизбалла» вооруженных акций в ливанской столице. Это возвращение обусловлено поддержкой решения ливанского правительства, выраженной делегацией ЛАГ, об отмене им ранее принятых постановлений совета министров, касавшихся службы безопасности бейрутского аэропорта и коммуникационной сети «Хизбаллы» и, собственно, спровоцировавших вооруженные стычки в Бейрута, в дальнейшем распространившиеся на другие районы Ливана. При этом в тексте соглашения подчеркивается, что само решение правительства Ф. Синьоры определялось «рекомендацией, высказанной ему командованием армии».
Иными словами, как представляется на первый взгляд, обе стороны – и правительство (и поддерживающие его ливанские политические силы) и «Хизбалла» — вышли из сложившейся ситуации с нулевым результатом. Однако это представление далеко от того, чтобы рассматривать его в качестве единственно верного. По сути дела, «Хизбалла» лишь выиграла, ее представитель все так же возглавляет службу бейрутского международного аэропорта, а система ее коммуникационной сети осталась далекой от контроля правительства и далекой от ликвидации. Наконец, направленная правительству «рекомендация» армейского командования наглядно продемонстрировала, что ливанские вооруженные силы далеки от того, чтобы безоговорочно встать на сторону совета министров, по крайней мере, в течение периода, пока их командующий генерал Мишель Сулейман остается вдали от желанного поста президента. Но чтобы обрести этот пост, он, безусловно, нуждается и в благоприятном отношении «Хизбаллы», а это вновь доказывает, что проигравшей стороной остается правительство.
Конечно, соглашение включает положение о «немедленном прекращении всех форм проявления вооруженной активности, полном выводе вооруженных лиц с улиц, открытии свободного движения по улицам, а также международного аэропорта и морского порта Бейрута». В свою очередь, выполнение этих пунктов соглашения должно привести к «возобновлению нормальной жизни, когда армия возьмет на себя ответственность за сохранение безопасности, гражданского мира и обеспечение деятельности государственных и частных учреждений». Однако в какой мере эти, по сути дела, косметические меры снижают мощь «Хизбаллы»? Насколько эти меры превращают эту партию в действительно системную (пусть и оппозиционную) силу, в полной мере готовую действовать в рамках политической системы страны и на основе норм ее конституции? Скорее всего, позиции «Хизбаллы», уровень ее боеготовности и дух ее сторонников остаются непоколебимыми. И, напротив, позиции правительства Ф. Синьоры подвергаются еще большей эрозии.
Наконец, самые важные положения соглашения. Конфликтующие стороны выразили свое согласие «возобновить национальный диалог» и «действовать, доверяя своим партнерам». Сам же «национальный диалог» (в Дохе. – Г.К.) будет проходить по уже известной формуле: «создание правительства национального единства» и «прекращение всех форм гражданского неповиновения в центре Бейрута в преддверии избрания генерала Мишеля Сулеймана президентом республики». В этой связи «все конфликтующие стороны отказываются от использования вооруженной силы или насилия ради решения своих политических целей», а также от обращения к «языку запугивания и политического или конфессионального подстрекательства». Конечной же целью «национального диалога» провозглашается «укрепление суверенитета ливанского государства над всей территорией страны и придание новых (естественно, позитивных. – Г.К.) импульсов отношениям государства с действующими в Ливане организациями с тем, чтобы обеспечить безопасность государства и его граждан». Развитие «национального диалога» в катарской столице «при участии Лиги арабских государств» должно «увенчаться избранием президента республики».
Красивые слова (а это, на самом деле, красивые слова!) очень часто ничего не значат, потому что они, по определению, призваны скрасить признание истины. В данном случае истина заключается в том, что «Хизбалла» не только не подверглась изоляции, но и, напротив, подтвердила свой статус едва ли не ведущей политической силы Ливана или, по крайней мере, той его силы, от которой в значительной степени зависит судьба страны, включая и более мелкие детали ее будущего развития (например, избрание президента). В этой связи более чем двусмысленно звучит, в частности, тот пассаж цитировавшегося выше соглашения, где говорится о «придании новых импульсов отношениям государства с действующими в Ливане организациями», когда имеются в виду в первую очередь «Хизбалла» и ее союзники. Это означает, что ливанская политическая система, как об этом автор этой статьи уже писал на сайте Института Ближнего Востока, та система, которая, начиная с 1943 г., основывалась на суннитско-маронитском Национальном пакте, подвергается (что было инициировано в годы ливанской гражданской войны) все большему расшатыванию. Элементы этого расшатывания фиксировались и Таифскими соглашениями, положившими конец многолетнему кровопролитию, и ныне действующей ливанской конституцией, от подчеркивания легитимности которых и отталкивается заключенное под эгидой ЛАГ соглашение 15 мая.
«Хизбалла» не только сумела внести раскол в политический лагерь маронитов, превратив в своего союзника Мишеля Ауна. Она использовала его и в ходе последних переговоров с делегацией лиги, когда лидер Свободного патриотического движения заявил о том, что он воздерживается от выдвижения кандидатуры генерала Мишеля Сулеймана на пост президента и считает, что текст соглашения не должен содержать указания на имя командующего ливанской армией. Разумеется, это был шантаж, осуществлявшийся партией «Хизбалла», демонстрировавшей тем самым, что именно от ее позиции зависит возможность положительного решения этого вопроса. М. Аун все так же настойчиво призывал делегацию ЛАГ рассматривать будущее ливанское правительство как «переходное», а не как «правительство национального единства». Самое печальное в этой истории состояло в том (как писала 16 мая «Аль-Хайят»), что «возражения М. Ауна» были «сняты после того, как через своего помощника шейх Насралла лично обратился» к своему маронитскому союзнику. Внутриливанское «примирение» даже в этой своей, по сути дела, мелкой подробности продемонстрировало, что речь идет едва ли не о фарсе.
Более того, «Хизбалла», видимо, направляет свои нынешние усилия на удар по второй опоре прежней ливанской политической системы – суннитам. В течение последних дней ливанская пресса, а также оба ведущих издания арабского мира — выходящие в Лондоне «Аль-Хайят» и «Аш-Шарк Аль-Аусат», публикуют сообщения о преследованиях суннитов на юге Ливана и в долине Бекаа (зонах концентрации местных шиитов) и о жестком давлении со стороны «Хизбаллы», которому подвергаются суннитские муфтии даже в прежнем суннитском «заповеднике» Ливана — в Триполи и на севере страны. В этой связи ни в коей мере не ставится под сомнение то, что Ливан может стать «одним из фронтов суннитско-шиитского противостояния».
Но важно и другое обстоятельство — находившаяся в Бейруте делегация ЛАГ сделала максимум возможного в сложившейся в Ливане ситуации. Если этот максимум — косметические меры, то вина за это вовсе не лежит на ЛАГ или сформированной министрами иностранных дел входящих в нее государств делегации. Впрочем, более существенно то (об этом автор также писал на сайте Института Ближнего Востока), из представителей каких стран была составлена эта делегация и сам процесс ее формирования. Более того, то, что будущий ливанский «национальный диалог» будет происходить в Дохе, а не в Бейруте, Каире или Эр-Рияде, — явление, которое заслуживает самого внимательного прочтения. Это понятно, Ливан — это арабский мир в миниатюре, а ЛАГ — увеличенная копия раздирающих это региональное пространство противоречий.