Быстро меняющиеся геополитические реалии, особенно нынешняя ситуация в Южной Азии, вынуждают Пакистан рассматривать кашмирский вопрос в качестве своего главного приоритета. Недавнее заявление министра иностранных дел Шаха Мехмуда Куреши о создании альтернативного мусульманского блока для решения кашмирского вопроса — в условиях противодействия Саудовской Аравии его акцентированию в рамках Организации исламского сотрудничества (ОИС) — безусловно, является знаковым событием. По крайней мере, за последние полвека Исламабад не сделал ни одного заявления, хотя бы отдаленно похожего на такое «конфронтационное», как это. Есть, конечно, целый ряд факторов, которые привели к тому, что нынешнее уровень пакистано-саудовских отношений в настоящее время серьезно понизился. Нежелание Эр-Рияда акцентировать тему Кашмира в формате ОИС является одним из таких факторов. Но есть еще и межличностный фактор отношений. Унижение, которое премьер-министр Имран Хан испытал лично, когда наследный принц КСА Мухаммед бен Сальман угрожал ему и Пакистану, чтобы помешать пакистанскому лидеру посетить саммит в Куала-Лумпуре в прошлом году, также, безусловно не пошло на пользу развитию двусторонних отношений. Это тем более примечательно, что еще год назад эти отношения казались особо прочными, несмотря на то, что Исламабад в свое время отказался принимать участие в «аравийской коалиции» в Йемене. В международных отношениях заявления о взаимной признательности являются нормой, но до тех пор, пока взаимные политические интересы совпадают. Настоящий тест возникает тогда, когда в них возникают различия. Хорошим примером этого тезиса являются отношения между Пакистаном и Саудовской Аравией. В прошлом году во время государственного визита в Пакистан наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бен Сальман сказал: «Считайте меня послом Пакистана в Саудовской Аравии». В свою очередь в 2018 году премьер-министр Пакистана Имран Хан выбрал именно КСА для своего первого официального зарубежного визита. Но 5 августа была первая годовщина отмены Индией статей 370 и 35А, которые позиционировали Кашмир автономным регионом. Министр иностранных дел Пакистана Шах Мехмуд Куреши выразил тогда «разочарование своей страны» в связи с «неумелым подходом Организации исламского сотрудничества (ОИС) к урегулированию кашмирского вопроса». Эр-Рияд тогда резко отклонил просьбу Исламабада о созыве специального заседания Совета министров иностранных дел ОИС. Несмотря на это Пакистан продолжал требовать от ОИС использовать свою роль для оказания помощи Кашмиру, а министр иностранных дел Шах Мехмуд Куреши заявил в интервью пакистанскому новостному каналу ARY, что «если вы не сможете созвать его, то я буду вынужден попросить премьер-министра Имрана Хана созвать совещание исламских стран, которые готовы встать с нами на сторону Кашмира и поддержать угнетенных кашмирцев». Куреши настаивал на том, что ОИС, в которой доминируют в основном Саудовская Аравия и арабские государства Персидского залива, должна «проявить лидерство в этом вопросе». Он добавил, что «у нас есть своя чувствительность. Вы должны это понять. Страны Персидского залива должны это понимать». Министр иностранных дел Пакистана сделал эти комментарии, несмотря на риск ухудшения отношений с КСА, признав, что «это правильно, я занимаю позицию, несмотря на наши хорошие связи с Саудовской Аравией…мы больше не можем молчать о страданиях кашмирцев». Он указал, что дальнейшее бездействие вынудит Пакистан обратиться к мусульманским странам, которые на протяжении многих лет поддерживали озабоченность Пакистана в отношении Кашмира, а именно Турции, Ирану и Малайзии. В декабре 2019 года эти три страны совместно провели саммит в Куала-Лумпуре (также известный как диалог в Пердане). Цель саммита состояла в том, чтобы найти решения проблем, стоящих перед исламским миром. Саудовцы рассматривали это как вызов своему влиянию, особенно в ОИС. Пакистан должен был отправиться в Куала-Лумпур, но давление саудовцев привело к тому, что Имран Хан в последнюю минуту отменил свою поездку. Вышеприведенный комментарий Куреши должен был стать тревожным сигналом для саудовцев, на который они отреагировали в стиле «бедуинской дипломатии», в которой много места обидам и амбициям. Ровно такую политику исповедует наследный принц КСА Мухаммед бен Сальман, который лично инициировал нынешний раунд обострения отношений с Исламабадом. Именно по его настоянию Эр-Рияд немедленно отозвал треть кредита в размере 3 млрд долларов, который он дал Пакистану в 2018 году. Кредит на нефть в размере 3,2 млрд долларов, который также был частью сделки 2018 года, не был продлен с мая. За этим последовал срочный визит 17 августа начальник штаба пакистанской армии Камара Джаведа Баджва в Эр-Рияд для якобы встреч со своими саудовскими коллегами, но многие эксперты закономерно считали, что главная цель визита состояла в том, чтобы сгладить недавнюю заминку в двусторонних отношениях. Одновременно Имран Хан также развеял слухи о каких-либо разногласиях, заявив, что Пакистан не имеет никаких отклонений в своих отношениях со своим давним союзником. Однако по другим данным этот визит большого прогресса не принес. Попытки Пакистана восстановить отношения с Саудовской Аравией были отвергнуты наследным принцем Мухаммедом бен Сальманом. Фактический правитель королевства отказался встретиться с Камаром Джаведом Баджвой, после чего ему пришлось согласиться на встречу с 34-летним младшим братом, заместителем министра обороны шейхом Халидом бен Сальманом, и начальником Генерального штаба ВС КСА генерал-майором Файядом аль-Рувайли. Сообщается, что Баджва выразил сожаление в связи с комментариями министра иностранных дел Пакистана Шаха Мехмуда Куреши, которые вызвали особый гнев наследного принца, но об уступке Исламабада по принципиальному вопросу Кашмира речи не шло в принципе. Во время встречи в Эр-Рияде Баджва выдвинул предложение о проведении встречи контактной группы ОИС по Кашмиру на полях заседания Генеральной Ассамблеи ООН, которое должно состояться под эгидой Турции. Однако неясно, согласятся ли саудовцы на такую встречу в свете их недавней враждебности по отношению к Анкаре. Принципиально: саудовцы настороженно относятся к любой инициативе, которая позволила бы создать блок, состоящий из Пакистана, Турции, Малайзии и Ирана. Считается, что эта настороженность была доведена до Баджвы, которому было сказано, что сотрудничество между Пакистаном и Турцией неприемлемо для Эр-Рияда. Источники в Индии, к которым надо относиться с изрядной долей скептицизма, сообщили, что если Пакистан откажется принять требование Саудовской Аравии, то она может отменить свои инвестиции в размере 20 млрд долларов в порт Гвадар. Однако такой шаг, скорее всего, только продвинет Пакистан дальше в сторону Турции.
Тем интереснее сам факт нынешнего обострения отношений, который еще раз доказывает очень примечательный и универсальный для нынешних международных реалий факт: политика начинает доминировать над экономикой. Пакистан и Саудовская Аравия всегда имели тесные связи, прежде всего из-за религиозной близости. Их также связывают многолетние стратегические связи, и они неоднократно поддерживали друг друга как дипломатически, так и экономически. Примеры их синергии можно увидеть в развертывании пакистанских войск в королевстве, численностью до 4000 военнослужащих, которые находятся там на постоянной основе. Для Саудовской Аравии Пакистан важен, потому что он предоставляет войска, а также советников по вопросам безопасности в соответствии с их пактом безопасности 1980-х годов. Кроме того, несмотря на то, что Саудовская Аравия стремится осуществлять свою собственную ядерную программу, в настоящее время она возлагает свои надежды на ядерный потенциал Пакистана для обеспечения определенной степени сдерживания своих врагов. В этом же ряду стоит предоставление Саудовской Аравией нефти в условиях санкций в отношении Пакистана из-за его ядерных испытаний; и экономическая помощь Саудовской Аравии, самая последняя из которых была оказана во время визита Мухаммеда бен Сальмана в 2019 году, когда он пообещал инвестиционные сделки на сумму 20 млрд  долларов. Как и в любых отношениях, были сложности, которые требовали компромисса, хотя и асимметричного. Было определенное напряжение после отказа Пакистана направить войска в рамках возглавляемой Саудовской Аравией коалиции на йеменскую войну в 2015 году. В результате компромиссного решения, которое вызвало у многих удивление, бывший начальник штаба пакистанской армии генерал Рахиль Шариф был назначен главнокомандующим Исламского военного альянса. В развитие этого пункта важно отметить, что королевство также опирается на свои идеологические достижения за пределами арабского мира. Имея второе по численности мусульманское население в мире, Пакистан нельзя сбрасывать со счетов в этом отношении.
Но эта политика, а как экономика? Саудовская Аравия является домом для более чем 2,5 млн пакистанских мирантов, чьи денежные переводы вносят значительный вклад в экономику Пакистана. Действительно, зарубежные денежные переводы составляют около 86% валютных резервов Исламабада. Из них примерно 30% приходится на приток капитала из КСА. Кроме того, Пакистан импортирует примерно четверть своей нефти из Саудовской Аравии. В 2019 году 74% двусторонней торговли на общую сумму 1,7 млрд долларов приходилось на импорт нефти. Кроме того, Саудовская Аравия является домом для двух Священных мечетей в Мекке и Медине, которые почитаются мусульманами во всем мире. В 2019 году почти 500 000 паломников из Пакистана совершили «малое паломничество» умры, и каждый год (за исключением этого года, по очевидным причинам), по оценкам, 200 000 пакистанцев отправляются совершать хадж. Наконец, саудовская экономика сильно пострадала от падения цен на нефть, войны в Йемене и пандемии коронавируса. Доходы от хаджа в этом году сильно пострадали, когда паломничество сократилось до 1000 паломников вместо обычных 2,5 млн. Для королевства реализация «Видения 2030 года», которое предполагает отказ от зависимости от нефти и более активное привлечение иностранных инвестиций, имеет огромное значение. Пакистан крайне необходим в этом контексте в качестве союзника из-за его обильного предложения рабочей силы; его рынка для саудовской нефти; и его инвестиционных возможностей благодаря Китайско-пакистанскому экономическому коридору (CPEC) в порт Гвадар. Этот факт стал еще более важным, учитывая недавнюю китайско-иранскую чабахарскую сделку, которая по существу практически трансформирует китайскую инициативу «Пояс и путь» к географическим особенностям региона.
Определенные изменения в мировой политической экономике в нынешней момент обеспечили Пакистану положение, при котором интересы и планы на будущее двух мировых сверхдержав — США и Китая — зависят от Исламабада. США – это весь комплекс внутриафганского урегулирования с конечной целью вывода войск из Афганистана. Правда, эта необходимость может сильно понизиться в случае прихода в ноябре в Белый дом новой администрации. Для Китая большое значение имеет пакистанский порт в Гвадаре в рамках своего удовлетворения растущей потребности в углеводородах, а также его преобладающую роль в мировой торговле и линиях поставок.
Таким образом, нынешнее обострение отношений между Пакистаном и КСА может стать предвестником к смене альянсов в мире, особенно в Восточном полушарии. Китай возглавляет блок, к которому присоединились Россия и Иран. Турция и Малайзия тоже мобилизуются, каждая со своим набором геополитических амбиций. В такой ситуации Пакистан оказывается в очень выгодном положении, как в геополитическом, так и в экономическом плане.