Очередной виток конфликта в Нагорном Карабахе, фундаментальным отличием которого стало непосредственное участие в нем Турции, можно рассматривать в качестве свидетельства изменения регионального баланса сил в желаемом для турецкой стороны направлении – в сторону укрепления её влияния.
Речь идет о том, что Турция, на фоне глобальных тектонических сдвигов, создающих вакуум силы, начинает успешно активно этот возникающий вакуум заполнять, усиливая свое влияние в традиционных регионах влияния других игроков, причем игроков глобальных.
Продолжаем рассмотрение книги ведущего турецкого мозгового центра – Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции (SETAV), который предельно оперативно отреагировал на текущие события. Фонд в конце октября месяца с.г. опубликовал книгу, которая озаглавлена как «В процессе глобальных перемен. Большая стратегия Турции».
Часть 5 нашего обзора доступна по ссылке: http://www.iimes.ru/?p=74246
Напомним, что мы приступили к рассмотрению третьей части книги SETAV, которая от общей оценки ситуации в мире переходит непосредственно к Турции. Третья часть книги озаглавлена как «Переосмысление внешней политики и политики безопасности Турции» и состоит из следующих разделов: «Внешняя политика Турции и уравнение безопасности», «Большая стратегия Турции», «Устойчивая стабильность», «Стратегическая автономия», «Стратегическая гибкость» и «Военная мощь и стратегия».
Одна из важных мыслей турецких авторов заключается в том, что необходимо сформировать целостный угол зрения на происходящие процессы. Невзирая на то, что мировая политика является крайне противоречивой и фрагментированной, мир будущего, как пишут турецкие авторы, надо рассматривать под единым, целостным углом зрения. И надо отметить, что турецкому руководству этот целостный взгляд зрения на происходящие процессы, в той или иной степени, но удается формировать у населения страны.
Тут, разумеется, следует сделать важную оговорку: реакция на происходящие события со стороны населения во многом обусловлена тем, удается ли добиваться заявленных целей?
В самом начале «арабской весны», в Турции пошла волна настроений о том, что регион будет «демократизироваться» по турецкому образцу, который, в настоящее время, является самым прогрессивным примером современной демократии в исламском мире. Однако, мы помним о том, чем обернулась «арабская весна» в регионе – чередой контрреволюций и резкой сменой настроений в отношении Турции в регионе Северной Африки и Ближнего Востока. В настоящее время, у Турции – крайне непростые отношения со странами региона и с региональными лидерами в лице Саудовской Аравии, Египта и Объединенных Арабских Эмиратов. Сколько бы ни говорили про перезагрузку, её пока не произошло.
Сирийская кампания Турции начиналась под «лозунгом» президента (тогда премьер-министра) Реджепа Тайипа Эрдогана про «пятничный намаз в Дамаске». Имея в виду, что кампания по смещению «кровавого сирийского диктатора» будет краткосрочной и победоносной.
Почти дожав президента Сирии Башара Асада, история стала развиваться в обратном направлении, особенно, после того, как в 2015 году в сирийскую гражданскую войну, по приглашению официального Дамаска вмешалась Россия. Турции удалось оставить под своим контролем часть Идлиба и турецко-сирийское приграничье, но это явно не то, о чем говорило турецкое руководство в самом начале гражданской войны в Сирии.
Был ещё тезис турецкого руководства о недопустимости возникновения вдоль протяженной, 911-километровой турецко-сирийской границы «террористического коридора» — читай региона, находящегося под контролем сирийских курдов из «Сил народной самообороны» / Партии демократический союз, как угрозы возникновения так называемого «Большого Курдистана» — однако, удалось провести серию военных операций, отодвинувших СНС / ПДС от своих границ. Пусть эффективность этих операций – дискуссионна, однако, правящая Партия справедливости и развития занесла эти операции себе в актив.
Операции, проведенные в Сирии ВС Турции, вызвали подъем патриотизма в стране. Что, разумеется, является неизбежным в подобном случае. Любые публичные проявления скепсиса, допустим, политиками могут быть приравнены к коллаборационизму и означать для политика конец его карьеры. Поэтому в период проведения военных операций можно наблюдать в Турции публичное выражений солидарности.
Однако, заметим и то, что та же кемалистская Народно-республиканская партия Турции негативно оценивает ближневосточную политику ПСР, а это – около 25% избирательной поддержки. И главные карты она получила в свои руки, после того, как ближневосточная политика Турции стала пробуксовывать. По крайней, мере в том, всеохватном, глобальном масштабе, в котором она мыслилась нынешним турецким руководством.
Подчеркнем, Турция стремилась к тому, чтобы произошла демократизация всех (!) ближневосточных автократий (монархий и диктатур) по турецкому образцу. Чтобы, там, где этого нет, был признан политический ислам и «Братья-мусульмане» стали бы официальной частью политического процесса.
То есть, есть заявленная цель и она – глобальна. А на практике – точечная, фрагментарная реализация. Плацдарм в Идлибе и непростая ситуация в Ливии. Хотя и там и там говорить о результатах турецкого участия говорить рано, но ясно, что глобальная цель, по крайней мере, на этом этапе, решена не будет. Да и устойчивость локальных достижений Турции в тех же Ливии и в Сирии следует считать не гарантированной.
В Ливии успехи Турции намертво связаны с устойчивостью Правительства национального согласия. Да, Турция получила в Триполи плацдарм, однако, она находится там, если можно так выразиться, в «осажденной крепости» и в меньшинстве в плане поддержки её позиции ведущими мировыми игроками.
Имплементация Турцией подписанных с ПНС соглашений по разделению исключительных экономических зон в Восточном Средиземноморье – это большой вопрос. Турция говорит о том, что она блокирует любой трубопровод, который будет, без её согласования, прокладываться по коридору Восток – Запад по акватории Средиземного моря с пересечением продекларированной Турцией с ПНС исключительной экономической зоны.
На что Турция в этом смысле готова пойти и к каким результатам приведет её политика в Средиземном море? – Пока это большой вопрос, но Турция балансирует на грани того, чтобы столкнуться с санкциями со стороны Европейского Союза. Санкции, в любом случае, — достаточно большая неприятность для Турции, чей главный торгово-экономический партнёр – именно ЕС. Но в условиях коронавируса – совсем «не до жиру» и риски становятся кратными.
Касательно Сирии, тут тоже для Турции – палка о двух концах. Да, действительно, Турция зашла в Идлиб, но процесс развивается в сторону ликвидации идлибского анклава. Сирийская война «съела» у Турции большие временные и финансовые ресурсы и так, по определению – с учетом исходных данных и особенностей турецкой экономики, не безграничные.
Однако, в плане практического «выхлопа» сирийская кампания принесла стране мало что. Тем более, что, невзирая на все декларации внешних игроков, включая саму Турцию, произошла фрагментация страны и сирийские курды, так или иначе, пришли в движение и, что самое для Турции неприятное, получили однозначную поддержку со стороны США, которая иррелевантна по отношению к тому, какая конкретно администрация находится у власти в Белом доме. Так что, курдский анклав в Сирии, пусть и оторванный от регионов компактного проживания курдов в Турции возник. Невзирая на отчаянное противодействие со стороны Турции.
На треке Южного Кавказа, характерно, что именно у России те же США и Франция – сопредседатели Минской группы по Нагорному Карабаху — интересуются ролью Турции в армяно-азербайджанском перемирии. То есть, возникла ситуация, при которой тот же вопрос напрямую ни американцами, ни французами туркам задан быть не может. И – невиданное дело – Россия выступает «медиатором» для объяснения турецкой роли. Заметим, что государственный секретарь США М.Помпео так и не встретился с турецким президентом Р.Т. Эрдоганом в ходе своего визита в Турцию, в Стамбул. В Анкару он демонстративно, невзирая на настойчивые пожелания турецкой стороны, не поехал, а, по крайней мере официально, был поглощен посещением Константинопольской православной церкви.
С учетом изложенного выше, можно ли считать, что речь идет о победе, хотя бы промежуточной, Турции на Южном Кавказе?
Все последние годы Турция наращивала свое влияние на Азербайджан и на азербайджанскую армию. Это привело, в итоге, Азербайджан к военной кампании в Нагорном Карабахе.
Вопрос, если смотреть с позиций Турции, звучит следующим образом: а кого, собственно, Турция получает для себя в лице Азербайджана? Подмандатное государство? Государство, которое следует в фарватере целей и задач, которые ставит перед собой Анкара? Военно-политического союзника? Оставим в стороне ответы про «братство» двух государств и народов. Это хорошо в качестве довеска ко всему остальному – конкретным и практическим подтверждениям того самого «братства», кроме заверений в «оном».
На самом деле, не вызывает сомнений, что Азербайджан в отношениях с Турции «взял крупный заем», если можно так выразиться. Разумеется, без Турции ему не удалось бы сдвинуть вопрос Нагорного Карабаха в желаемом для себя направлении.
Однако, по долгам надо будет, рано или поздно, рассчитываться. И в случае, когда взяли в долг у прагматичной Турции – рассчитываться придется практически сразу.
Расчет заключается в том, что турецкие военнослужащие прибывают в Азербайджан для того, чтобы работать в центре, организованном совместно с Россией, для наблюдения за условиями перемирия. Однако, российская сторона не раз подчеркивала того, что на территории Нагорного Карабаха турецких военнослужащих не будет. Речь идет о совместном мониторинговом центре на территории Азербайджана.
Опять же, пойдет ли речь о том, что не в рамках решения отдельно взятой задачи Нагорного Карабаха, а, в принципе, двумя странами будет углубляться военно-политическое сотрудничество, вплоть до подписания соглашения, допустим, аналога российскому ОДКБ? Это – принципиальный вопрос, который фиксирует переход отношений между Турцией и Азербайджаном на качественно новый уровень. Но пока об этом речи не идет, а значит с этой стороны говорить о результате преждевременно.
Второй момент связан с тем, что Азербайджан, который, напомним, «два государства – один народ» с Турцией, до сих пор, официально не признал Турецкую Республику Северного Кипра. Невзирая на все старания турецкой стороны. Для Турции, которая ведет крайне трудную партию в Восточном Средиземноморье, практически в одиночку против всего остального мира, крайне важно (!), чтобы Азербайджан продемонстрировал не на словах, а на деле свою поддержку Турции в Восточном Средиземноморье.
Пойдет ли на это Азербайджан в нынешних условиях?
Уже был анонсирован визит президентов Турции Р.Т.Эрдогана и ТРСК Э.Татара в Баку. Как предположила турецкая пресса, речь, как раз, может пойти о том, что Азербайджан официально признает ТРСК.
Но пойдет ли на этот шаг президент И.Алиев? — На самом деле, это очень резонансный шаг, который может повлечь за собой ухудшение отношений Азербайджана с США и с ЕС. Это как если представить себе, что Беларусь признала вхождение Крыма в состав России, или же Абхазию и Осетию в качестве суверенных государств. И, невзирая на всю близость между Россией и Беларусью, этого не происходит. Беларусь явно не спешит делать шаги, которые могут со стороны Запада ей навредить.
За официальным признанием Азербайджаном Турецкой Республики Северного Кипра должно последовать ещё одно: а именно, до сих пор разведкой энергоносителей в Восточном Средиземноморье занималась только турецкая нефтяная корпорация ТРАО, в рамках разрешений – лицензий, выданных со стороны ТРСК. Если Азербайджан признает ТРСК, это значит, что он открывает свое посольство в стране, запускает авиасообщение, признает порты для захода своих кораблей, налаживает межбанковские связи и запускает нормальный процесс не только политического, но и торгово-экономического сотрудничества. И, самое главное: Азербайджан может начинать участвовать в проектах геологоразведки и разработки месторождений в районе Северного Кипра. Видеть азербайджанский флаг рядом с турецким на геологоразведочных участках – это вопрос для Турции принципиальный. Ей надо интернационализироваться, увидеть рядом с собой другие страны в Восточном Средиземноморье и уйти от стратегического одиночества.
Позиция Азербайджана по этому вопросу станет ясной в течение ближайшего времени. Если Азербайджан ТРСК признает, значит Турция действительно сделала очень большой шаг в отношениях с Азербайджаном. Если не признает, то значит, что турецкие надежды на «братство» работает только тогда, когда Азербайджану от Турции что-то надо, но это не работает в обратную сторону. Однако, заметим, что признание – признанием, но поддержка Азербайджаном Турции в Восточном Средиземноморье – не менее важна: будет или не будет подписано тройственное соглашение между Турцией – Азербайджаном – ТРСК по вопросу совместной разработки и продажи энергоносителей Восточного Средиземноморья? Совсем не исключено, что позиция Азербайджана, в той или иной мере, но, все же, разочарует Турцию.
Таким образом, как мы видим, на фоне того, что Турция и Азербайджан переживают сейчас «Карабахскую осень», сопровождающуюся народным ликованием по факту ситуация сейчас для Турции, по всем стратегическим для нее направлениям, складывается неоднозначно и непросто. И теоретическое обоснование в издании Фонда политических, экономических и социальных исследований SETAV, которое говорит о необходимости выработки целостного взгляда для Турции, крайне важно. Причем, как указывается в третьей главе издания, страна нуждается в подготовке, в дополнение к формулированию этого целостного взгляда, ещё и дорожной карты, исходя из тех геополитических рисков и возможностей, с которыми сталкивается современная Турция.
На самом деле, о своем взгляде на турецкие шаги во внешней политике последних лет мы написали выше. Разумеется, наши оценки «не вполне» совпадают с оценками и настроениями внутри Турции в, как можно судить, и с таковыми в издании SETAV.
Впрочем, тем не менее, издание говорит о том, что, в своих расчетах, Турции следует исходить из принципа соразмерности и баланса. Баланс Турцией предлагается соблюсти между теми глобальными задачами, которые невозможно достичь в среднесрочной и долгосрочной перспективах. За ними авторы предлагают не гнаться. Но и нельзя, по замечанию авторов, ограничиваться лишь только стратегическими шагами в турецком «ближнем зарубежье». Как указывают авторы, следует выработать четкое, непротиворечивое, целостное видение. При этом, это видение должно распространяться не только на национальный, но и на региональный и на глобальный уровень. Разумеется, видение должно исходить и из внешней конъюнктуры – то есть, из того, а что, собственно, сейчас переживает мир, какие точки разлома – разрыва сейчас наблюдаются, в каком направлении он двигается и какие возможности при этом для Турции возникают?