Таким образом, целью Вашингтона при урегулировании конфликта между Дохой и арабской «четверкой» было стремление сколотить единый блок аравийских монархий, направленный против Ирана. Затея крайне сомнительная, так как Катару удалось выжить в период блокады благодаря сотрудничеству с Турцией и ИРИ. К тому же министр иностранных дел эмирата Абдуррахман Аль Тани уже заявил о том, что экономическое и политическое сотрудничество Дохи с Тегераном будет продолжаться. Остается разобраться с мотивацией Эр-Рияда. Главный редактор интернет-портала Middle East Eye Дэвид Херст выделяет здесь несколько моментов.
Во-первых, по его мнению, саудовское руководство убедилось в провале холодной войны против Катара и ее дальнейшей бесперспективности. Собственно уже к сентябрю 2017 года стало понятно, что саудовский «блицкриг» против эмирата провалился. Это стало ясно, когда тогдашний госсекретарь США Рекс Тиллерсон и министр обороны Джеймс Мэтис наложили вето на вооруженное вторжение саудовской армии в Катар.
Во-вторых, Эр-Рияду необходимо закончить региональные конфликты, в которые он вовлечен (кроме, конечно, экзистенциального конфликта с Ираном) для того, чтобы выстроить партнерские отношения с новой администрацией Джо Байдена в США. Не секрет, что представители королевской семьи КСА опасаются значительного охлаждения в американо-саудовских отношениях, а то и санкций Вашингтона. Золотые деньки эпохи Трампа, когда фактический правитель королевства Мухаммед бен Сальман как капризный ребенок делал все, что хотел, зная, что американцы его всегда «прикроют», подходят к концу. Байден уже успел высказать открытое недовольство саудовской военной кампанией в Йемене, пригрозив прекращением американского экспорта оружия. В преддверии серьезного разговора с Байденом Эр-Рияду необходимо выйти из катарского и йеменского конфликтов.
Британский эксперт по государствам Персидского залива, профессор Королевского колледжа в Лондоне Андреас Криг отмечает по этому поводу: «Окончание блокады Катара предоставляет саудовскому кронпринцу шанс презентовать себя Вашингтону как конструктивного игрока в регионе и взять на себя лидерство в Заливе, вырвавшись из тени Мухаммеда бен Заида, который и был реальным архитектором катарского конфликта. Отсутствие лидера ОАЭ на переговорах прошлых месяцев позволяет предполагать, что ОАЭ могут закончить тем, что станут столь же изолированными в рамках ССАГПЗ, как они были до 2014 года. Отсутствие идеологической гибкости у Мухаммеда бен Заида может привести к тому, что этот монарх перестанет быть ментором своего саудовского протеже». Тем более, что в последнее время между КСА и ОАЭ углубляются противоречия по двум вопросам. Первым является йеменская проблема. В Эр-Рияде осознали, что все эти годы КСА таскало каштаны из огня для Абу-Даби. ОАЭ удалось создать сеть вооруженных милиций, поставивших под контроль стратегически важные пункты в Южном Йемене, а саудовские вооруженные силы ведут бесплодную войну против хоуситов на Севере. Вторым камнем преткновения между двумя монархиями является стремление элит ОАЭ наладить поспешное стратегическое партнерство с Израилем. В саудовской столице очень плохо восприняли утверждение посла ОАЭ в Вашингтоне Юсефа аль-Отейбы о том, что «На Ближнем Востоке существуют только две сильные в военном плане державы – Израиль и ОАЭ». Это вызвало негативную реакцию в Саудовской Аравии и в Египте. Политические элиты этих стран восприняли данное утверждение как попытку политической изоляции своих государств.
В-третьих, отсутствие короля Сальмана на церемонии примирения между КСА и Катаром многие эксперты восприняли как намерение Мухаммеда бен Сальмана в ближайшем будущем короноваться и окончательно легитимировать свое правление. Для этого необходимо закончить региональные конфликты, отвлекающие время и ресурсы.
Если катарско-саудовское примирение представляется свершившимся фактом, то с ОАЭ дело представляется сложнее. Андреас Криг пишет по этому поводу: «Несмотря на то, что прагматизм на данный момент превалирует, Абу-Даби не оставит враждебной деятельности против Катара через масштабную дезинформацию и использование лоббистских сетей. Конфликт может исчезнуть с заголовков СМИ, но он уйдет в подполье и будет осуществляться, задействуя спецоперации и прокси-группы. Большие стратегические проекты Катара и ОАЭ будет сталкиваться в Северной Африке, Леванте, Йемене и на Африканском Роге. Битва за будущий порядок в арабском мире, которая ведется аравийскими монархиями, далека от окончания».
Политические элиты аравийских монархий, особенно Катара, не забыли и долго не смогут забыть нанесенные им раны и враждебные действия противоположной стороны. В Катаре, несомненно, не простят экономической войны, которую вели против эмирата Эр-Рияд и Абу-Даби. Например, базирующийся в ОАЭ First Abu Dhabi Bank, саудовский Samba Bank и зарегистрированный в Люксембурге Banque Havilland, главным акционером которого является Мухаммед бен Заид, пытались вызвать в Катаре экономическую нестабильность, подорвать доверие к катарской валюте и государственным казначейским обязательствам. Они организовали в 2018 г. скоординированную атаку для того, чтобы уменьшить валютные резервы эмирата и ослабить катарский риал, «предлагая фальсифицированные квоты платформам обмена валют, базирующимся в Нью-Йорке, для того, чтобы манипулировать нью-йоркскими валютными индексами и внести хаос в те финансовые рынки в Нью-Йорке, где размещены значительные активы Катара и катарских инвесторов». Саудовско-эмиратская блокада затронула смешанные семьи (например, там где муж был катарцем, а жена подданной ОАЭ) и фактически разделила их.
В Катаре, наверняка, не забудут и взлом хакерами, связанными с ОАЭ, сайта государственного информационного агентства эмирата и вброс ими фальшивых историй, опубликованных на персональном вебсайте эмира Тамима бен Хамада Аль Тани. Одновременно, по информации организации кибербезопасности Citizen Lab, в 2020 году был отмечен шпионаж за 36 журналистами «Аль-Джазиры», который вели спецслужбы Саудовской Аравии и ОАЭ, используя цифровое оборудование, предоставленное Израилем.
Угроза прямых военных действий со стороны КСА заставила Катар, практически не имевший до 2017 года собственных вооруженных сил (в Дохе надеялись на американскую базу Эль-Удейд как гарантию безопасности), осуществлять масштабные и весьма чувствительные для бюджета закупки вооружений. За три года противостояния катарские ВВС приобрели у США, Великобритании и Франции 100 истребителей-бомбардировщиков. В Турции были закуплены беспилотники Bayraktar TB2, в Германии приобретены реактивные системы залпового огня (РСЗО) и танки Leopard 2A7. Катарское правительство купило у Китая баллистические ракеты малого радиуса действия, а у Италии — корветы и подводные лодки. Высказывалось даже предложение купить в России систему ПВО С-400.
Отдельным вопросом является отношению к достигнутому перемирию со стороны Египта, наиболее значимого в военном и политическом плане союзника Эр-Рияда. В декабре прошлого года в арабских столицах распространялись слухи о том, что на саммите ССАГПЗ будет присутствовать президент АРЕ Абдель Фаттах ас-Сиси как лидер одного из государств, объявивших блокаду. Однако эта информация не подтвердилась. По сведениям газеты «Рай аль-Йаум», египетское руководство проявляет живой интерес к достигнутому примирению, надеясь получить свои дивиденды. Согласно информации, исходящей из кругов, близких к египетскому правительству, Каир также порядком устал от противостояния в Персидском заливе. Тем более, что финансовая и политическая поддержка египетских «Братьев-мусульман» со стороны Дохи за последний год уменьшилась в разы, а «Аль-Джазира» впервые заняла нейтральную позицию по отношению к президенту А.Ф.ас-Сиси. На сегодняшний день главным спонсором «Братьев-мусульман» является Турция. В этой связи Каир стремится оторвать Доху от Анкары, перетянув эмират в «общеарабский» фронт. В Египте оценили и то, что правительство Катара не предпринимало никаких ограничительных шагов по отношению к египетским гастарбайтерам, работающим в эмирате.
Главными заботами Египта сейчас являются ситуация в Ливии, где Каир стремится укрепить позиции своих союзников из Тобрука и Бенгази, а также спор из-за плотины «Возрождение» с Эфиопией. Увеличиваются и разногласия между египетским правительством и Абу-Даби. В Каире болезненно воспринимают то, что в ходе нынешней гражданской войны в Эфиопии ОАЭ оказывают всестороннюю поддержку президенту Абию Ахмеду. В то же время египтяне поддерживают повстанцев из Национального фронта Тыграй. Признаком гибкости египетской позиции стал состоявшийся в декабре 2020 года визит министра иностранных дел АРЕ Самеха Шукри в ливийский Триполи, где он встречался с представителями прокатарского и протурецкого ПНС. В то же время в Каире считают, что доказательством дружественной позиции Катара по отношению к АРЕ должны стать катарские займы и инвестиции в египетскую экономику.
Таким образом, соглашение о нормализации отношений далеко не поставило точку в продолжавшемся три года противостоянии. Это временное перемирие, необходимое сторонам конфликта для того, чтобы обрести передышку и наладить партнерские отношения с новой американской администрацией. В то же время ни Доха, ни Эр-Рияд с Абу-Даби не отказались от своих планов лидерства в арабском мире. Разумеется, Катар впредь будет более осторожно оказывать помощь «Братьям-мусульманам», не афишировать своей помощи оппозиции, противостоящей ряду региональных режимов, но было бы наивно думать, что Доха забудет о своих региональных амбициях и поддержке политического ислама.