В ФРГ проявили серьезную обеспокоенность в связи с ситуацией в Чаде, где в апреле после неожиданной смерти переизбранного президента И.Деби к власти пришел переходный военный совет, возглавляемый сыном погибшего лидера. Под влиянием указанных событий федеральное внешнеполитическое ведомство выпустило сообщение с призывом для граждан Германии покинуть Чад, используя существующие стыковочные рейсы, также МИД обнародовал предостережение относительно поездок немцев в центральноафриканскую страну. С 21 апреля представительство ФРГ в Нджамене временно приостановило свою работу.
Впрочем, беспокойство за граждан далеко не единственная причина для озабоченности Берлина по поводу разворачивающихся событий. Наибольшие опасения, с точки зрения многих германских обозревателей, связаны с возможностью развития в Чаде ливийского сценария, зачатки которого стали заметны еще после выборов, непризнанных многими повстанческими группами. При этом опасность для Германии представляет не столько повторение событий гражданской войны как таковой, сколько способность дестабилизации Чада оказать негативное воздействие на Ливию, парализовав процесс урегулирования, запущенный ФРГ. Так, на юг Ливии уже направился поток чадских беженцев. В обратном направлении, а именно из ливийской Сокны в сторону Нджамены отправился «Фронт перемен и согласия в Чаде», попутно, по данным германских источников, рекрутируя в свои ряды народ тубу, проживающий на территориях Чада, Нигера и Ливии, к которому активисты организации этнически сами принадлежат.
Дополнительную остроту проблеме придает позиция Франции, президент которой лично посетил церемонию прощания с И.Деби. Это, как отмечают германские издания, нередко ссылаясь на мнение своих французских коллег, является фактическим свидетельством одобрения переворота, а также политики Парижа, который, по сути, блокирует развитие демократии на континенте и потакая династическому принципу передачи власти, руководствуясь собственными интересами. Здесь стоит сделать ряд дополнений. Во-первых, указанные действия президента Э.Макрона выписываются не столько в африканскую политику Пятой республики, сколько в методы ее реагирования на локальные кризисы в Африке и на Ближнем Востоке. Схожую тактику французский лидер, к примеру, использовал после взрыва в порту Бейрута, лично дважды посетив страну после трагедии и призвав к началу реформ.
Во-вторых, Париж в данном случае мотивирован не только собственными интересами в Африке в целом и в Чаде в частности, но и соображениями укрепления влияния в Евросоюзе, за которое традиционно Франция соперничает с ФРГ. Так, призыв усилить вовлеченность в чадские события озвучил Верховный представитель ЕС по внешней политике и политике безопасности Ж.Боррель. Комментируя гибель И.Деби, высокопоставленный европейский чиновник сообщил: «Мы должны помочь Чаду. Мы должны выйти за рамки политических соображений». Это, судя по всему, и попытался воплотить Э.Макрон.
Еще одним поводом для беспокойства в Германии стали попытки Франции по чадской проблематике сблизиться с Демократической Республикой Конго, президент которого Ф.Чисекеди для обсуждения проблемы посетил Париж. Там африканский лидер, с одной стороны, подчеркнул важность скорейшего восстановления демократии. С другой, — присоединился к заявлению Э.Макрона о необходимости поддержать «инклюзивный переходный процесс». Под последним понимается не возвращение полномочий гражданскому правительству, к чему призывает Африканский союз, а участие всех заинтересованных сил в определении новой конфигурации власти, что не отменяет позиций, занятых переходным военным советом. При этом в самой ДРК ситуация остается напряженной. Несмотря на то, что Ф.Чисекеди пришел к власти демократическим путем, борьба за власть там не утихла. Более того, к ней добавились всплески насилия на востоке страны. При этом программы развития в Конго являются важной составляющей африканской политики Германии.
В целом, можно говорить о том, что Чад как таковой не представляет для Германии прямого внешнеполитического интереса, поскольку для Берлина это направление африканской политики не являлось приоритетным. Подтверждает это официальная реакция властей, сосредоточившихся на безопасности собственных граждан. Важнее для ФРГ, скорее, сопутствующие факторы, воздействующие как на ситуацию на континенте, так и расстановку сил внутри ЕС. В первом случае федеральное правительство прежде всего волнует поддержание стабильности в государствах, где Германия осуществляет активное содействие программам социально-экономического развития и демократических реформ. Распространение протестных настроений на них поставит под угрозу эту работу, которая помимо прямого эффекта связана и с международными обязательствами страны, особенно под эгидой ООН.
Во втором случае, а именно в европейской политике Берлин понимает, что недостаточное влияние в Чаде не позволит ему стать весомым внешним игроком в стабилизации ситуации, а потому в целом ФРГ, как кажется, не опасается передачи лидерства на этом треке в руки Франции. Риск состоит, скорее, в другом. Э.Макрон, включившийся в разбор чадской ситуации, сосредоточился на обеспечении преемственности отношений Парижа и Нджамены, свидетельством чего должен был стать его визит на похороны И.Деби. Однако вместо этого в глазах многих, а особенно протестующих против переходного военного совета, одобрил недемократический переход власти. Это привело к тому, что часть демонстрантов в центральноафриканской стране распространили свой гнев и на Францию, доказывая это сжиганием ее флагов. «Инклюзивный процесс», к которому призывает Э.Макрон, фактически открывает путь к всеобщей борьбе за влияние в рамках образовавшегося вакуума власти. Это приведет к ослаблению роли Чада в сдерживании исламизма и экстремизма сначала у своих границ, а затем и за пределами континента. И здесь под угрозой рискует оказаться вся Европа, а не отдельные ее представители.
Наконец, большое значение имеет потенциальное воздействие дестабилизации Чада на ливийский процесс. Причем речь идет как о возможном негативном воздействии на дипломатическое урегулирование, в том числе за счет вовлечения в чадские события сил, прежде участвовавших в ливийском конфликте, так и о блокировке решения миграционной проблемы. Бремя чадских беженцев для Ливии не просто непосильно в социально-экономическом смысле, но и не позволит в будущем обеспечить возвращение туда ливийцев, бежавших от собственной гражданской войны.