Продолжаем разбирать книгу главного мозгового центра Турции – Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции под заголовком «Большая стратегия Турции».

Перед собой мы видим попытку осмысления новой роли Турции, предпринятую главным мозговым центром Турции – Фондом политических, экономических и социальных исследований Турции (SETAV), на фоне того, как это новое, укрепившееся положение стало все более отчетливо проявляться, как минимум, в регионе нахождения страны.

Главный вопрос, который занимает Турцию: каким образом страна может воспользоваться теми тектоническими сдвигами, которые сейчас наблюдаются в мире, чтобы укрепить свой статус региональной державы и даже сделать себе «апгрейд» до статуса державы глобальной?

Предыдущая, 16-я часть публикации доступна по ссылке на сайте Института Ближнего Востока: http://www.iimes.ru/?p=77049.

Напомним, что мы остановились на рассмотрении третьей главы книги, которая называется «Большая стратегия Турции» и, в частности, на том разделе, который посвящен тому, что авторы назвали «стратегической автономностью» страны. Именно эту цель турецкие исследователи ставят в качестве одной из краткосрочных, максимум – среднесрочных в рамках «большой стратегии страны». Понятие «стратегическая автономия» определяется авторами как способность свободных и независимых действий страны в политической сфере.

Продолжаем анализ тех сфер и вопросов, где Турция обозначила свои стратегические интересы и обозначила свое намерение достичь стратегическую автономию.

Напомним, что мы остановились на турецкой активности в регионе Кавказа и в Центральной Азии. Продолжаем рассмотрение.

• Действия на постсоветском пространстве – Кавказ и Центральная Азия, которое Турция объявила зоной своих стратегических интересов.

На самом деле, Турция предложила свой интеграционный проект – Тюркский совет – который продолжает постепенно «накачивать мускулы». До конца этого года можно ожидать публикации стратегии «Видение – 2040» для Тюркского совета, которая прольет свет на планы сторон, включая Турцию, на это надгосударственное образование.

При этом, заметно, что Турция наращивает свое гуманитарное и экономическое сотрудничество со странами постсоветского пространства. При этом конкурируя с российским ЕАЭС. Можно отметить в этой конкуренции два момента.

Во-первых, по всей видимости, в намерения Турции не входит выведение за скобки военно-политического аспекта в проблематике Тюркского совета (в отличие от того же ЕАЭС, из которого в ОДКБ выделена военно-политическая проблематика – И.С.).

Напротив, Турция подчеркивает, что этот аспект должен присутствовать и даже говорится о возможности появления общих сил «реагирования» (жаргонно эти силы среди российских обозревателей именованы в качестве «Армии Турана» — И.С.). Пока же этого не произошло, развитие происходит как в направлении подготовки военнослужащих и сил правопорядка, так и оборонно-промышленного комплекса.

Во-вторых, как можно судить, Турция не просто сама, но и через Тюркский совет, намерена подхватывать региональные проблемы и конфликты, когда они возникают. При этом, пока это выглядит как дублирование российских миротворческих, посреднических инициатив. Справедливости ради, надо отметить, что это дублирование пока для Турции складывается далеко не всегда успешно. Просто по причине того, что иногда она не имеет должного веса, а иногда для посредничества не обладает такой характеристикой как равноудаленность от сторон конфликта.

В этом смысле, посредничества между Россией и Украиной не получилось, как предлагала Турция. Россией эта инициатива была отвергнута, в качестве неуместной. Даже невзирая на то, что Турция пытается строить одновременно плодотворные отношения с Россией и с Украиной, по тематике российско-украинских разногласий Турцию нельзя рассматривать в качестве равноудаленной стороны. Этому способствуют многократные заявления Турции о том, что она никогда не признает «оккупацию Россией Крыма» и «российского вмешательства в конфликт на Донбассе». Кроме того, разумеется, с учетом исторического контекста попытки посредничества Турции между Россией и Украиной смотрятся, как минимум, двусмысленными и не отвечающими российским интересом. Турцию в этом смысле, разумеется, российская сторона рассматривает в качестве преследующей свои собственные цели. Исходя из многих факторов, включая и этот, турецкое посредничество с точки зрения не просто не несет добавленной стоимости, а ещё и является вредным.

Зато у Турции получилось нарастить свое влияние в ходе Нагорного Карабаха, поддержав Азербайджан в 2020-м году. Опять же, ни о каком посредничестве речи идти не могло, что в пояснениях не нуждается. Однако, Азербайджан и Турция четко уловили тот момент, когда они реально могли рассчитывать на невмешательство России в конфликт. А уловив его разыграли все четко по нотам. Вне зависимости от того, как и в какие сроки Азербайджан будет «рассчитываться» за турецкую помощь, отметим, что акции Турции после Нагорного Карабаха в регионе Кавказа и Центральной Азии взлетели «до небес». В этом смысле, мы не зря именовали события в Нагорном Карабахе «Карабахской осенью» — по аналогии с «Крымской весной» и теми настроениями, которые за этим событием последовали.

В случае конфликта между Киргизией и Таджикистаном, как можно заметить, Турция на первый план выдвинула именно Тюркский совет (соответствующие материалы опубликованы нижеподписавшимся на сайте ИБВ – прим.).

Кроме того, пока ещё ищется «правильная тональность» заявлений официальной Анкары по этому поводу. Первым официальным лицом, который из «сердца Турции», сделал по этому поводу стал Мустафа Шентон – спикер Великого Национального Собрания (Меджлиса) Турции.

Турция готова внести посильный вклад в долгосрочное урегулирование разногласий, возникших между Кыргызстаном и Таджикистаном. — Именно об этом заявил Мустафа Шентоп на встрече с генеральным секретарем Совета парламентской ассамблеи Тюркоязычных стран Алтынбеком Мамаюсуповым в Анкаре. Встреча состоялась 3 мая с.г.

Цитируем спикера турецкого Парламента: «Кыргызстан и Таджикистан — это две братские и дружественные страны для нас. Мы выступаем за принятие мер для долгосрочного урегулирования возникших проблем. Турция готова приложить все необходимые усилия в этом направлении». Как указал Мустафа Шентоп, наряду с содействием в разрешении возникших проблем, Анкара готова также оказать помощь пострадавшим в результате событий на киргизско-таджикской границе.

Помимо всего прочего, Мустафа Шентоп выразил надежду, что достигнутая ранее между Бишкеком и Душанбе договоренность о прекращении огня будет носить устойчивый характер.

В свою очередь, его визави — Алтынбек Мамаюсупов — выразил надежду на скорейшее устранение конфликтной ситуации между Киргизией и Таджикистаном и на запуск мирного процесса.

Цитируем: «Для народа Кыргызстана очень важно, что в этом процессе принимали участие ТюркПА и Турция. Кыргызский народ всегда чувствовал поддержку со стороны Турции. Уверен, что так будет и впредь».

Заметим одно немаловажное обстоятельство: если в первые часы и дни после эскалации конфликта просматривался крен Турции в сторону Киргизии, то приведенное выше заявление третьего в табели о ранках должностного лица Турции указывает на то, что Турция решила попробовать равноудаленность в вопросе – достаточно сложную, с учетом того, что именно Киргизская сторона, по всем формальным признакам, должна быть Анкаре ближе.

Так что, хотя изначально было немало разговоров про то, что Турция даже окажет Киргизии военную помощь, поставив стране свои беспилотные летательные аппараты, сейчас наблюдается корректировка турецкой позиции. Поскольку равноудаленность – более выигрышная и более статусная позиция, чем поддержка одной из сторон конфликта.

Кроме того, возникают возможности оказания влияния, допустим, на тот же Бишкек, чтобы он не считал «по умолчанию», что Турция окажет ему поддержку. Это дает Анкаре определенные козыри в диалоге с Бишкеком.

Приведенное выше – лишь наиболее характерные примеры развития ситуации на постсоветском пространстве. Хотя смотреть имеет смысл по всему периметру. Начиная даже с Балтийских государств. Далее добавить в периметр Молдову с Приднестровьем, а также Беларусь. Представляется, что турецкая политика на указанных направлениях, хоть и менее заметна, но, тем не менее, также представляет интерес.

• Действия на африканском континенте, где Турция уже обозначила свои интерес к ряду узловых точек, включая Ливию (см. тему Восточного Средиземноморья) и Сомали.

Отдельного рассмотрения заслуживает работа Турции в Африке, южнее Сахары, где представители турецкого бизнеса стали уже столь привычными, как и китайские бизнесмены. Можно сказать, что Африканская политика Турции наталкивается на не столь уж большое сопротивление. С Китаем в Африке Турция продолжает оставаться в разных весовых категориях. Пожалуй, самую большую обеспокоенность турецкими планами высказывает Франция, с которой Турция завела жесткую дискуссию о колониальных временах.

• Действия в Европе, где проживает многочисленная, многомиллионная диаспора выходцев из Турции. Многие из которых продолжают сохранять турецкое гражданство. Сохранение турецкого гражданства является для Турции вполне законным основанием для того, чтобы вести диалог со своими гражданами, оказавшимися за рубежом. Впрочем, с учетом многочисленности турецкой диаспоры, она стала уже фактором внутренней политики Европы, а, следовательно, такая турецкая деятельность наталкивается на мощное европейское противодействие. Особенно, отчетливо оно проявляется в выборные периоды в Турции, когда, в прошлом, турецким политикам уже был запрещен въезд в ряд европейских государств, к примеру, в Голландию.

Кстати, именно по причине своего интереса к мусульманам Европы, Турция так болезненно встретила недавние заявление президента Франции Э.Макрона о том, что европейский ислам нуждается в реформировании. Читай, должен быть автономным, то есть, не «контролироваться» извне, в том числе, из Турции.

Тем не менее, Турция далеко не безосновательно рассчитывает на то, что она сможет активно продолжать «автономные действия» в Европе, не наталкиваясь на столь уж большое сопротивление. По причине того, что Европа – «мультикультурна», а, следовательно, стеснена даже в способности признать наличие какой бы то ни было угрозы.

• Действия Турции в США пока не приобрели характера сформировавшейся эффективной политики оказания на американскую сторону турецкого влияния и проецирования на США своего влияния. Значимость США, как глобальной сферхдержавы, для Турции понятны.

Однако, вплоть до настоящего времени, лоббизм турецких интересов в США велся как не слишком активно, так и не слишком адресно. Лишь только в последнее время, Турция начала перестраивать работу на этом направлении – как медийную, так и лоббистскую.

Впрочем, пока действует Турция достаточно точечно и адресно, и далеко не завтра мы услышим обвинения в адрес Турции, касающиеся «вмешательства в американские выборы». Тем не менее, следует ожидать рост турецкой активности в США, однако, выражая свою мысль иными словами, речь идет о том, что, вряд ли, в обозримой перспективе можно предсказать такой рост турецкого влияния, который вызовет в США серьезную обеспокоенность. Чтобы на неё можно было бы обратить американцам хоть какое-то внимание.

Итак, как мы видим у Турции – достаточно много направлений движения, где она хотела бы наращивать свое влияние, при этом не попадая под давление внешних сил. То есть, читай – действовать в рамках той самой «стратегической автономии» из турецкой «Большой стратегии».

Однако, подчеркнем, что главным направлением для Турции, где для страны открываются наибольшие стратегические возможности с точки зрения вакуума силы и устойчивости системы, является постсоветское пространство – в первую очередь, Кавказ и Центральная Азия. В отдельное «делопроизводство» следует выделить Украину, которая входит в очередной виток передела собственности – приватизации и является для Турции самоцелью.

Восточное Средиземноморье с богатыми запасами природного газа для Турции является «лакомым куском» и, одновременно – тем куском, откусить от которого ей всеми силами пытаются не дать. Демонстрируя в этом смысле, сплоченность – Греция, Республика Кипр при поддержке США и ЕС. Сложно ожидать, что Турции удастся при нынешних раскладах реализовать в регионе свою концепцию «Синей Родины» в каком-нибудь, мало-мальски, приемлемом для Турции виде. Такие вещи могут «проворачивать» либо сверхдержавы, либо альянсы крупных сильных государств. Под категорию первой Турция не подпадает, да и альянса ни с кем, кроме Правительства национального согласия Ливии, сформировать не получается.

Юридически же вопрос такого масштаба в турецкую пользу – нерешаем. И никакие «нормализации отношений» последнего времени ни с Египтом, ни с Израилем, в этом смысле, Турции не помогут. Раскачать связку Греция – Республика Кипр – Египет – Израиль у Турции не получится.

Изложенное выше приводит к главной мысли о том, что главное направление движения Турции в обозримой перспективе будет – в сторону Украины, Кавказа и Центральной Азии. Где у Турции – наибольшие возможности для заполнения вакуума силы и ещё только складывается новый региональный «ландшафт».

Что по поводу «стратегической автономности» говорят авторы турецкого издания?

Способность страны действовать автономно турецкой стороной определяется авторами издания по трем основным направлениям:

1. Политическая автономность, то есть, способность к тому, чтобы принимать самостоятельные решения в сфере обороны и безопасности.
2. Оперативная автономность – способность планировать самостоятельные гражданские и военные операции, которая определяется, помимо всего прочего обладанием необходимым промышленным потенциалом.
3. Промышленная / технологическая автономность, которая как указано выше дает возможности стране по тому, чтобы предпринимать необходимые оперативные шаги.

При этом говоря о стратегической автономии Турции в сфере внешней политики, оборонной политики и безопасности, авторы говорят о системе международных отношений страны, в которых наличествуют «положительные и отрицательные зависимости». Отрицательные зависимости, это те связи, которые снижают возможности Турции к тому, чтобы предпринимать независимые действия. И, наоборот, альянсы и системы отношений, в которых находится страна, могут повышать её потенциал к тому, чтобы предпринимать шаги, направленные на достижение своих собственных целей. Следовательно, политика страны, направленная на достижение стратегической автономности, не обязательно означает того, что необходимо отвергать варианты разного рода сотрудничества со внешними игроками. Разумеется, если такого рода сотрудничество строится на фундаменте собственных национальных интересов.

В основе «стратегической автономности» лежит понятие «способности» (в данном случае Турции), которая отражает материальный (финансовый) и нематериальные аспекты данного вопроса. Оборотной стороной этого вопроса, является «возможность», в контексте наличия шанса.