На текущей неделе внешнеполитическое ведомство Марокко отозвало для консультаций своего посла в ФРГ. Согласно заявлению МИД североафриканской страны, «Федеративная Республика Германия неоднократно действовала враждебно против высших интересов Королевства Марокко». Наибольшую озабоченность в Рабате спровоцировала позиция Берлина по проблеме статуса Западной Сахары, которая была названа «деструктивной». Помимо этого, недовольство страны вызвало то, что она не была приглашена на Берлинскую конференцию по Ливии в 2020 г., несмотря на значимость для нее данного конфликта. Наконец, Рабат обвинил Берлин в раскрытии конфиденциальных сведений по делу М.Хаджиба, продолжающемуся уже несколько лет и ранее вносившему напряженность в межгосударственный диалог. Несмотря на то, что марокканец, который провел 7 лет в тюрьме на родине, что стало следствием его выдворения из Германии, спецслужбы которой заподозрили его в связях с исламистами, имел претензии к обеим странам, Рабат выразил протест в связи с его делом именно в адрес ФРГ. Причины для такого шага, судя по всему, заключаются в том, что после возвращения в Германию М.Хаджиб стал распространять в своих видеороликах информацию о пытках в марокканских тюрьмах, в то время как в федеральной республике, несмотря на жалобы марокканской стороны, запрещенного контента в его видеоблоге не нашла.
В ФРГ явно не ожидали развития событий по такому сценарию, а потому в связи с действиями Рабата во внешнеполитическом ведомстве в Берлине ответили лишь, что «удивлены этой мерой» и «конструктивно работают с марокканской стороной для разрешения кризиса», начавшегося еще в марте именно в связи с недовольством Королевства германской позицией по Западной Сахаре. Нынешняя реакция федерального правительства, кстати сказать, не слишком отличается от восприятия событий начала весны, когда в Берлине сообщили, что не видят повода для глубоких противоречий. Обозреватели германских СМИ также довольно сдержанно отреагировали на произошедшее, посчитав, что дипломатические демарши в целом представляют собой привычный способ работы внешнеполитического ведомства североафриканской страны.
Вместе с тем в мароккано-германском разладе есть и поводы для беспокойства. Так, Марокко представляет для Германии и Европы в целом большое значение в контексте урегулирования миграционного кризиса. С одной стороны, королевство проводило весьма жесткую политику по выявлению мигрантов в прибрежной полосе и депортации во внутренние районы страны с тем, чтобы пресечь их попадание на европейскую территорию. С другой стороны, с 2016 г. между Берлином и Рабатом действуют договоренности, по условиям которых королевство оказывает поддержку в выявлении мигрантов в Германии, включая поиск документов, позволяющих установить личность. Наконец, большое значение для интересов Берлина имело и сотрудничество в сфере безопасности, которое помогало федеральным службам в выявлении террористических и экстремистских сетей. Последнее приобрело особое значение, принимая во внимание опасения ФРГ относительно всплеска радикальных настроений среди исламистов на фоне ухода из Афганистана.
Помимо политических разногласий между государствами назрели серьезные проблемы в области экономики. После мартовского заявления властей Марокко о приостановке всех контактов с посольством ФРГ в Королевстве и связанными с ним учреждениями и организациями неопределенной оказалась судьба представительства в Рабате германского Общества международного сотрудничества (GIZ). От имени федерального правительства данное учреждение с 1975 г. занималось в североафриканской стране программами в области поддержки устойчивого развития, рационального использования водных ресурсов, повышения энергоэффективности, защиты окружающей среды и содействия демократическим реформам. Таким образом Берлин, рассматривающий Рабат как относительно стабильное государство Большого Ближнего Востока, рассчитывал на то, чтобы оказать содействие в том, чтобы Королевство оставалось таковым в условиях, когда соседние режимы сталкиваются с рисками, зачастую являющимися следствием народных волнений из-за низкого уровня жизни. В текущих обстоятельствах GIZ пока продолжает текущую деятельность, однако, в силу взаимодействия с посольством Германии не имеет ясности в вопросах дальнейшего планирования, поскольку марокканская сторона воздерживается от опубликования какого-либо официального перечня организаций, чья работа заблокирована.
Еще одной германской организацией, выполняющей аналогичные задачи, является банк KfW (Kreditanstalt für Wiederaufbau). Данная финансовая структура является крупнейшим в мире национальным банком развития, поддерживающим экспортные и проектные инициативы ФРГ и ЕС за рубежом, а также оказывающим содействие нуждающимся странам. До начала кризиса был согласован пакет помощи KfW Рабату в размере около 225 млн евро, которые предназначались на поддержку марокканских представителей малого и среднего бизнеса, пострадавших от пандемии Covid-19. Они, в свою очередь, по данным германской стороны, составляют порядка 90 % экономики королевства. При этом многие из них имеют отношение к инновациям, предпринимательству среди молодежи и развитию технологий в сельском хозяйстве, т.е. проектам в приоритетных для ФРГ в данном регионе областях. Более того, по данным Федерального министерства экономического сотрудничества и развития Германии, могут быть заморожены другие кредитные соглашения на общую сумму, достигающую 12 млн евро.
В целом нынешний кризис носит комплексны характер, как в силу множественности факторов, положенных в его основу, так и по причине расхождений в восприятии методов воздействия, избранных для корректировки поведения противоположной стороны. Рабат пытается использовать дипломатическое давление для того, чтобы повлиять на курс Германии по интересующим королевство направлениям, прежде всего в том, что касается суверенитета над Западной Сахарой. ФРГ, в свою очередь, как и в других областях активности на Большом Ближнем Востока прибегает к экономическим мерам, полагая, что финансовая поддержка особенно в условиях пандемии является аргументом, позволяющим сохранить контакты независимо от политических разногласий. При этом в Марокко не учитывается тот факт, что, к примеру, проблема Западной Сахары для федерального правительства в большей степени связана не с двусторонним треком отношений с североафриканским государством, а с внешней политикой США, а потому и трансформация германского отношения к этой проблематике в большей степени зависит не от Рабата, а от Вашингтона.
Администрация Дж.Байдена, в свою очередь, в начале мая дала понять, что пока не намерена пересматривать решение предшественника в отношении Западной Сахары, в том числе в связи с тем, что оно представляет собой часть соглашения о нормализации между Марокко и Израилем, с которым у ФРГ сформировался особый характер связей. Все сказанное представляет собой факторы, воздействующие на восприятие в ФРГ проблемы Западной Сахары и без резких шагов со стороны Королевства. Впрочем, дипломатический демарш Рабата – еще и свидетельство его претензий на региональное лидерство, а это имеет прямое отношение к германским интересам на ливийском и алжирском треках, которые для ФРГ носят принципиальный характер.