До распада СССР считалось, что главная задача турецких ВМС – закрыть доступ советским кораблям в черноморские проливы в случае войны и продержаться до подхода союзников по НАТО. Поэтому в составе флота находилось так много тральщиков и заградителей (в большинстве случаев это были устаревшие военные корабли (ВКР), переданные Турции в рамках военной помощи от стран НАТО, частично модернизированные на турецких верфях)[i]. Отношение к Турции было настороженным, так как ситуация в Восточном Средиземноморье омрачалась сложными отношениями Анкары и Афин, входящих в НАТО. Уже в конце 1970-х гг. турецкое руководство в вопросах укрепления ВМС стало переносить свое внимание от Черного моря в сторону Эгейского, а Греция постепенно заняла место главной угрозы вместо СССР и стран-членов Варшавского договора[ii].
В 1975 г. Совет национальной безопасности Турции принял первый пятилетний план развития вооруженных сил, предусматривавший модернизацию и реорганизацию турецкого ВПК. Была сформирована концепция военного снабжения. Отныне партнеры Турции по поставкам современных вооружений и военной техники (ВВТ) обязаны были создавать предприятия на территории страны, причем контрольный пакет акций должен был находиться в руках турецкой стороны. Была расширена военная верфь в Гёльджуке (в Мраморном море) для строительства подводных лодок и современных фрегатов, заключен ряд контрактов на производство противотанковых управляемых ракет, подводных лодок и катеров. Тем не менее, в середине 1980-х гг. турецкие власти большую часть вооружений закупали на Западе. В 1990-е – начале 2000-х гг. развитие турецкого ВПК заключалось в производстве как можно большей номенклатуры вооружений в самой Турции, с другой стороны, в случае необходимости прибегали к импорту. После прихода к власти Партии справедливости и развития (ПСР) турецкое руководство перешло к максимальной локализации производства вооружений на территории Турецкой Республики.
С распадом СССР отпала необходимость неукоснительного следования военно-политической стратегии Запада и Турция приступила к активной региональной политике. Сегодня командование турецких ВМС, заключая долгосрочные контакты с иностранными судостроителями, проводят ее в соответствии с реальными экономическими возможностями своей страны и потребностями флота. При этом турки постепенно переносят тяжесть выполнения кораблестроительных контрактов на национальные верфи, чем создают дополнительные рабочие места и постепенно отдаляются от американской и немецкой, зависимости в деле военного кораблестроения. Основная цель турецкого кораблестроения – научиться проектировать и строить надводные корабли. Турецкое военно-политическое руководство выдвигает амбициозные проекты по созданию силами национальной промышленности боевых кораблей всех классов и типов. Достаточно сказать, что большая часть менее технологичных по сравнению с десантными универсалами вспомогательных и десантных кораблей построена национальными производителями. На сегодняшний день национальные верфи Турции обладают всей необходимой инфраструктурой и квалифицированным персоналом не только для удовлетворения нужд турецких вооруженных сил, но и для экспорта продукции на рынки третьих стран[iii].
Начиная с 2009 г. турецкий флот начал расти и в численном составе (после развала СССР было проведено радикальное сокращение турецких ВМС). Главной тенденцией в развитии флота боевых надводных кораблей (БНК) является создание боевых многофункциональных морских платформ, обладающих возможностями для противолодочной, противовоздушной и противокорабельной обороны, а также способных поражать как надводные, так и наземные цели[iv]. Основу турецкого флота составляют фрегаты и легкие фрегаты УРО (с управляемым ракетным оружием), корветы, малые ракетные корабли и подводные лодки. Кроме того у турецкого руководства большие планы в отношении строительства новых военных кораблей.
В 1990-е гг. приоритетом Анкары стало поддержание стабильности и снижение конфронтации в Черноморском регионе (ЧМР), что отвечало экономическим интересам Турции и провозглашенному в начале нулевых годов принципу «ноль проблем с соседями». Сложившаяся ситуация играла на руку Турции, так как она избавилась от пресловутого комплекса «стратегического одиночества» и выдвинулась на роль регионального лидера в сфере ВМС в Причерноморье. Благодаря членству в «Блэксифор» — Черноморской военно-морской группе оперативного взаимодействия, турецкие военные корабли получили возможность беспрепятственно заходить по особому уведомлению во все порты и военно-морские базы стран ЧМР[v]. Тем не менее, усиление военной конфронтации между РФ и странами НАТО в Черном море, а также программы укрепления Черноморского флота ВМФ РФ (Государственные программы вооружений (ГПВ) 2020 и 2027), которые турецкие обозреватели называют четырехкратными, не может не вызывать беспокойства в Анкаре. Вместе с тем турецкие военные подчеркивают, что основным их партнером являются именно российские ВМС. Модернизация Черноморского флота России (ЧФ РФ) привела к тому, что, если до 2014 г. Турция имела преимущество: ее военно-морской флот имел совокупный тоннаж 97 000 против 63 000 тонн Черноморского флота, то теперь Турция сохраняет преимущество только в военных кораблях-амфибиях (из-за решения Франции отменить продажу России двух судов класса Mistral в 2015 г.)[vi] Последнее послужило одной из причин принятия Турецкой Республикой программы по обновлению и модернизации ВМС до 2030 г.[vii] Очевидно, что усиление российской военно-морской группировки в Черном море поставило Анкару перед необходимостью принимать меры для укрепления своих ВМС в регионе, что в текущих экономических условиях не в полной мере отвечает ее интересам.
В 1990-е гг., несмотря на то, что ЧФ РФ утратил свое былое влияние, а турецкие ВМС обрели превосходство по ряду показателей, Черноморское направление рассматривалось турецкими властями как стабильное и маловероятное на предмет возможной конфронтации. Новые задачи для турецких ВМС стали появляться в конце нулевых годов. Связано это было с территориальными спорами с Грецией и геологическими открытиями в Восточном Средиземноморье, благодаря которым были обнаружены крупные запасы углеводородов, потенциал которых может значительно повлиять на рынки энергоносителей не только в регионе, но и за его пределами[viii]. Позиция Турции состоит в том, что природные богатства Северного Кипра принадлежат в равной степени греческой и турецкой общинам. В связи с этим Анкара готова помочь туркам-киприотам в разработке шельфовых месторождений природного газа и нефти, пока их не опередило правительство греческой части острова[ix]. Эксперты предполагают, что вмешательство Анкары в сирийский кризис в 2012 г. имело целью, в том числе расширение доступа турецких энергетических компаний в сирийские воды в случае свержения действующего в Дамаске режима[x]. Однако развитие событий пошло по иному сценарию и вместо ослабленного Дамаска Турция в борьбе за энергополя столкнулась с объединенной коалицией государств Восточного Средиземноморья. Попытки Турции проводить геологическую разведку в водах Эгейского моря и исключительной экономической зоне Турецкой Республики Северного Кипра вызвали резкие протесты в Афинах и Брюсселе. Сегодня ситуация такова, что заставляет Турцию рассматривать возможность военных действий в Восточном Средиземноморье, в расчете на то, что ЕС окажется не готов к прямому столкновению с вооруженными силами Турции. В частности, Турция планирует построить как минимум 4 фрегата с зенитными установками. Корабли этого класса будут оснащены многофункциональным радаром, а также способны нести на своем борту по два вертолета[xi]. На вооружение Турции уже приняты 8 танкодесантных кораблей, планируется постройка, 2 более крупных кораблей такого же типа и еще 2 десантных универсалов. Это позволит сформировать две полноценные флотилии морского десанта, что является наиболее предпочтительной тактической единицей для возможного ведения боевых действий в Эгейском море, сплошь покрытого островами[xii]. По данным командования турецких ВМС на сегодняшний день на флот выделяется 14% военного бюджета страны. В составе турецкого флота находятся: 85 боевых кораблей (БК), 13 (по другим данным 14) подводных лодок (ПДЛ), 56 боевых катеров, 112 вспомогательных судов – всего 266 военных кораблей[xiii]. Турция является обладателем второго по величине подводного флота в НАТО. В июле 2009 г. Анкара разместила в Германии заказы на строительство еще 6 подводных лодок, срок ввода в эксплуатацию которых планировался на период с 2018 г. по 2023 г. Однако проект подвис в воздухе ввиду отказа ФРГ от выполнения турецкого заказа. Некоторые эксперты не исключали, что причинами «субмаринового кризиса» было нежелание Германии усиливать ВМС Турции, учитывая плохие отношения между нею и Израилем. Однако Турция, которая ранее не осуществляла проектные разработки субмарин, решает и эту проблему, постепенно усиливая и модернизируя свой устаревший подводный флот. 22 декабря 2019 г. президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган принял участие в церемонии спуска на воду подводной лодки PiriReis на военной верфи Гёльджук. Выступая перед собравшимися, турецкий лидер сообщил, что, начиная с 2022 г., ВМС Турции ежегодно будет передаваться по одной подлодке. По его словам, власти Турции планируют построить еще 6 ПДЛ. Вторая подлодка – HızırReis находится на стадии технического оснащения и предположительно будет спущена на воду в 2022 г. Подлодки оснащены современными торпедными комплексами, могут уничтожать статичные объекты противника на суше, ставить минные заграждения и наносить ракетные удары[xiv]. Последнюю подлодку планируется передать командованию ВМС Турции не позднее 2027 г., (что совпадает с окончанием российской ГПВ).
На сегодняшний день в Турции насчитывается 114 крупных и малых судостроительных предприятий. Значительная их часть находится в провинции Стамбул, в судостроительном кластере Тузла и на побережье Измитского залива (в Мраморном море). На территории города находится старейшая и крупнейшая военная верфь Турецкой Республики Gölcük Tersanesi. В конце 2018 г. вдобавок к Гёльджуку Анкара решила построить базу в Трабзоне. Точным местом размещения базы является Сюрмене-Йеничам — небольшой городок в 15 тыс. жителей с развитой кораблестроительной инфраструктурой – верфь Сюрмене находится рядом с портом Чамбурну. При небольшом контингенте обслуживающего персонала новая база в перспективе рассчитана на прием фрегатов, подводных лодок и других кораблей оперативного назначения[xv].
Важным фактором являются и тенденции в экономике, где по многим показателям Турция продемонстрировала значительный рост, а ее потребности в обозримой перспективе диктуют необходимость роста активности на морском направлении. Главной причиной военно-морской экспансии является необходимость получения доступа к ресурсам и особенно энергоносителям. Сегодня более 90% потребляемых в стране углеводородов удовлетворяется за счет внешних поставок, вдобавок ко всему в следующие 15 лет ожидается увеличение внутреннего спроса на энергию в 1,5 раза[xvi]. Схожая ситуация и в других сферах. В этой ситуации возникает необходимость получения доступа к новым месторождениям, в том числе морским, с целью получения стабильного источника поставок. Задачи по обеспечению этих процессов будут возлагаться, в том числе и на ВМС. Концепция использования силы предполагает помощь любым национальным морским исследованиям, санкционированным правительством Турции. Как отмечает Реджеп Бюлент Бостаноглу – 25-й главком ВМС Турции в 2013-2017 гг., «военно-морские силы Турции готовы сдерживать и побеждать любого потенциального агрессора в соответствии со своей миссией, направленной на содействие в защите родины и защите суверенных прав и морских интересов Турецкой Республики на море»[xvii].
Анализ развития турецких ВМС позволяет сделать вывод, о том, что пополнение корабельного состава Турции идет полным ходом, причем это обновление носит качественный характер. Турция вводит в строй не просто модернизированные военные корабли, ее суда строятся на национальных верфях на основе современных технологий. В своей военной политике Турция переориентируется с Черного моря на восточно-средиземноморское направление. В самом Черном море между Турцией и Россией разворачивается гонка вооружений. Несмотря на это, есть основания полагать, что взаимодействие российских и турецких ВМС в перспективе будет продолжено.
[i] Болдырев А. В. Военные аспекты черноморской политики Турции // Турция в период проявления Партии справедливости и развития. М, 2012. С. 132.
[ii] Носков А. Ю. «Летучие голландцы» турецкого флота // Независимое военное обозрение (НВО). 19.08.2016. URL: http://nvo.ng.ru/nvo/2016-08-19/1_turkey12.html
[iii] Турецкая военная машина: сила и слабость. Под рел. М. С. Барабанова и Р. Н. Пухова. М., 2017. С. 74-75.
[iv] Карякин В. В. Состояние мирового рынка боевых надводных кораблей // Проблемы национальной стратегии № 2 (3). С. 97. URL: https://riss.ru/bookstore/journal/2010-2/j3/
[v] Теймурова А. Б. Инициативы Турции в сфере морской безопасности Черноморского региона в конце ХХ – начале XXI В. // Архонт. 2017. №3. С. 36, 38. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/initsiativy-turtsii-v-sfere-morskoy-bezopasnosti-hernomorskogo-regiona-v-kontse-hh-nachale-xxi-v
[vi] Russia and Turkey in the Black Sea and the South Caucasus // Report 250 / Europe & Central Asia. 28.06.18. URL: https://www.crisisgroup.org/ europe-central-asia/western-europemediterranean/turkey/250-russia-and-turkey-black-sea-and-south-caucasus.
[vii] Turkish Navy modernization and shipbuilding plans through 2030 // Naval Analysis. 16.09.2017. URL: http://www.navalanalyses.com /2017/09/turkish-navy-modernization-and.html.
[viii] Горбунова Н. М., Иванова И. И. Газ в Восточном Средиземноморье как причина новых конфликтов стран региона // Вестник ИВ РАН. 2019. № 3. C. 226-234.
[ix] Кузнецов А. А. О росте напряженности в Восточном Средиземноморье в связи с предполагаемой добычей газа в турецкой части Кипра // Институт Ближнего Востока. 05.07. 2019. URL: http://www.iimes.ru/?p=57614
[x] Носков А. Ю. «Летучие голландцы» турецкого флота // Независимое военное обозрение (НВО). 19.08.2016. URL: http://nvo.ng.ru/nvo/2016-08-19/1_turkey12.html
[xi] Turkish Navy modernization and shipbuilding plans through 2030 // Naval Analysis. 16.09.2017. URL: http://www.navalanalyses.com /2017/09/turkish-navy-modernization-and.html.
[xii] Ковалев В. И. О развитии ситуации в Восточном Средиземноморье // Институт Ближнего Востока. 03.08.2019. URL: http://www.iimes.ru/?p=58768
[xiii] Военная мощь Турецкой Республики. Т. 2. М, 2018. С. 59.
[xiv] Габриелян Айк. О спуске на воду первой подводной лодки, построенной в Турции // Институт Ближнего Востока. 23.12.2019. URL: http://www.iimes.ru/?p=64834
[xv] Болдырев А. В. Турция отказывается от политических маневров на Черном море и строит военную базу в Трабзоне // Институт Ближнего Востока. 19.12.2018. URL: http://www.iimes.ru/?p=51206
[xvi] Носков А. Ю. «Летучие голландцы» турецкого флота // НВО. 19.08.2016. URL: http://nvo.ng.ru/nvo/2016-08-19/1_turkey12.html.
[xvii] Turkish naval forces strategy. Pр. 3, 29-30 // URL:https: //www.dzkk.tsk.tr/ data/icerik/392/ Turkish% 20Naval%20 Forces%20Strategy.pdf.