В заключение своего аналитического обзора Эмиль Бувье анализирует основные факторы, способствующие все большему расхождению Анкары и Вашингтона, а также перспективы развития турецко-американских отношений. Бывший президент США Дональд Трамп, несмотря на всю свою импульсивность и непредсказуемость, избегал резких действий в отношениях с Турцией. В частности, он отверг большое количество санкций, предлагавшихся Конгрессом США. Положительную роль в двусторонних отношениях сыграло и его решение в октябре 2019 года сократить поддержку сирийским курдам и вывести большую часть американского военного контингента из северо-восточных районов САР. Это позволило туркам провести военную операцию в Рожаве («Источник мира»). В то же время, учитывая внешнеполитические подходы новой администрации никакого прорыва в американо-турецком партнерстве не просматривается. Байден является самым прокурдским из всех президентов США. Еще в его бытность вице-президентом турецкие СМИ начали против него информационную кампанию. В одной из статей даже говорилось о том, что Джозеф Байден не является американцем англо-франко-ирландского происхождения, как он сам об этом говорит, а имеет курдские корни и настоящее его имя «Симойе Бахааддин Ага». Это, конечно, информационная байка, но она красноречиво характеризует настроения турецкой элиты и масс-медиа. Турецкие СМИ также обвиняют Байдена в симпатиях к РПК на том основании, что он осуждал преследования оппозиционных журналистов в Турции. Представители нового американского руководства также неприязненно отзываются о Турции. Государственный секретарь США Энтони Блинкен 19 января 2021 года, комментируя сделку по покупке Анкарой систем ПВО С-400, назвал Турецкую Республику «так называемым стратегическим партнером».
Впрочем, взаимные симпатии и антипатии играют вторичную роль. По мнению французского эксперта, эрозия турецко-американского партнерства совершенно естественна и объясняется историческими причинами. Союз двух государств был обусловлен наличием общего стратегического противника – СССР. Турция была нужна США как «непотопляемый авианосец» на южном фланге Советского Союза. Турецкая политическая элита во времена Холодной войны также опасалась советской экспансии. Вступление Турции в НАТО в 1952 году было обусловлено стремлением защитить национальную безопасность страны от посягательств Москвы, а также модернизировать на американские деньги турецкие вооруженные силы. Кроме того, Турция в 1950-1980-е годы не имела значительных интересов на Ближнем Востоке. Распад СССР создал качественно новую ситуацию. Россия как преемница СССР больше не могла и не хотела угрожать Турции, кроме того ее влияние на ситуацию в Закавказье постепенно уменьшалось. Фактически первые расхождения в позициях двух стран начались еще до прихода ПСР к власти, в 1990-е годы.
Эмиль Бувье выделяет три фактора, позволяющие предполагать, что партнерство между Турцией и США уже не вернется на прежний уровень. Во-первых, разное видение Анкарой и Вашингтоном международных отношений и международной ситуации. Во-вторых, воля нынешней турецкой политической элиты к уменьшению зависимости своей страны от Запада. В-третьих, разные подходы турецкой и американской администрации к путям улучшения двусторонних отношений.
Различие в подходах к международным отношениям обусловлено тем, что в Вашингтоне до сих пор мир считают американоцентричным, а в Анкаре его рассматривают как многополярный. Приобретение турками С-400 было обусловлено не только высокими боевыми качествами и дешевизной этих систем. Это был своего рода геополитический демарш. Он содействовал улучшению отношений между Россией и Турцие в период, когда их интересы пересекались в Сирии. Позже это позволило перейти к совместной миротворческой деятельности с Россией и Ираном в рамках переговорного процесса в Астане. США считают Китай своим главным стратегическим противником и находятся в конфликтных отношениях с Россией, а Турция поддерживает с обеими державами хорошие отношения. Нынешняя турецкая элита, включая лидеров ПСР и ее союзника по коалиции ПНД, не считают мир «европоцентричным» и рассматривают нынешнюю систему международных отношений как «постколониальную», требующую серьезных изменений. В Турции все большее интеллектуальное влияние приобретает течение евразийцев, постулирующее необходимость союза с Россией, Ираном и Китаем (1). Проводником евразийцев является партия «Ватан» во главе с бывшим крайне левым марксистом Догу Перинчеком. Интересно, что в руководстве партии присутствуют отставные турецкие генералы, в том числе те, кто были осуждены по процессу «Эргенекон», но затем амнистированы Р.Т.Эрдоганом. Например, бывший руководитель турецкой военной разведки Исмаил Беккин.
Кроме того, турецкое руководство пытается снизить зависимость своей страны от Запада, США и Евросоюза. В 2010 году руководством ПСР была принята амбициозная программа «Турецкое видение 2023», приуроченное к символической дате – столетию со дня основания Турецкой Республики. В ней были поставлены такие цели как экономический рост, который позволит Турции войти в десятку стран с самым большим ВВП в мире, снижение уровня безработицы до 5%, полная самодостаточность армии в снабжении оружием путем развития отечественного ВПК. Не все декларируемые цели оказались реалистичными, но в сфере военно-промышленного комплекса, например, туркам действительно удалось достичь больших успехов. Об этом свидетельствуют высокие боевые качества турецких беспилотников.
Нынешнее турецкое руководство во главе с Эрдоганом рассматривает Турцию как великую державу, не уступающую США, России или Франции. Об этом, в частности свидетельствует лозунг «мир больше пяти», (имеются в виду пять постоянных членов Совета Безопасности ООН). Турецкие дипломаты настаивают на увеличении количества постоянных членов СБ ООН за счет представителей стран «третьего мира». Турция старается наладить отношения партнерства и сотрудничества со стратегическими противниками США – КНР и Россией. В 2012 Турецкая Республика получила статус «партнера по диалогу» в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Столкнувшись со значительным сокращением инвестиций из Европы, турецкое руководство хотело бы получить их из Китая. В 2010-2012 годах в отношениях Анкары и Пекина наблюдалась напряженность по уйгурскому вопросу. Однако позже расширение экономического сотрудничества заставило турецкое руководство пересмотреть свои позиции. В настоящее время китайцы владеют 65% акциями третьего по величине в стране контейнерного порта Кумпорт около Стамбула. По замечанию индийского журнала The Diplomat, «Китайцы своими инвестициями купили молчание турок в адрес уйгуров Синьцзяна».
Что касается России, то она на сегодняшний день является вторым внешнеторговым партнером Турции после Германии. В течение долгого времени Россия являлась крупнейшим поставщиком природного газа в Турцию. Правда в 2020 году в связи с эпидемией коронавируса и общей диверсификацией доля российского газа на турецком рынке упала с 57% до 32%, но Москва все еще остается важным энергетическим партнером. В ходе временного ухудшения двусторонних отношений в 2015-2016 годах санкции Российской Федерации нанесли турецкой экономике убытки в размере 10 млрд долларов. Вот почему Анкара настроена на продолжение экономического сотрудничества с Москвой. Конечно, между двумя евразийскими государствами идет соперничество в Сирии, Ливии и Нагорном Карабахе, но и здесь турецкая политическая элита предпочитает не конфронтацию, а диалог с Москвой для нахождения компромисса.
Подводя итоги рассмотрению непростых турецко-американских отношений, Эмиль Бувье делает вывод о том, что за последнее десятилетие они прошли путь от конъюнктурного, то есть вызванного конкретной ситуацией кризиса до структурной деградации. В дипломатической сфере это выражается в том, что Турция выдвигает инициативы, не согласовав их вначале с партнерами по НАТО. В военной сфере тесное и непосредственное сотрудничество турецкого генералитета с Пентагоном после путча 2016 года прекратилось. Масштабы военного сотрудничества сократились, и теперь оно проходит исключительно под присмотром политического руководства. Турция не является больше сателлитом США и проводит вполне самостоятельную внешнюю политику. Зачастую в отношениях между государствами присутствуют непонимание и недоверие. В то же время Эмиль Бувье сомневается в возможности полного разрыва отношений и прекращения турецко-американского партнерства. Анкара не стремится к выходу из НАТО и прекращению диалога с западными партнерами. В этом случае Турция становится таким же изгоем как Исламская Республика Иран, а к такому повороту событий Анкара явно не готова. Скорее отношения двух давних союзников, а ныне еще и конкурентов будут напоминать отношения СССР и Югославии в годы Холодной войны. Напомним, что Югославия не входила в военно-политический блок Варшавского договора, позволяла себе критику многих аспектов советской внешней политики. При этом между двумя государствами развивалось широкое торгово-экономическое и военно-техническое сотрудничество, а там где им обоим было выгодно, они проводили и совместные внешнеполитические инициативы.