29 сентября 2021 года в Сочи состоялась встреча между президентами В.В.Путиным и Р.Т.Эрдоганом. Продолжаем анализировать то, что касается этой встречи, о критическом значении которой много говорили, как в России, так и в Турции.
Часть 3 данного материала доступна на сайте ИБВ по ссылке: http://www.iimes.ru/?p=80256.
Напомним, мы остановились подробном разборе тезиса турецкого президента о том, что он обсуждал с президентом В.Путиным строительство российскими силами ещё двух АЭС в Турции. В одном предложении с ещё двумя АЭС, прозвучало и военно-техническое сотрудничество с Россией – его дальнейшее развитие.
Что касается АЭС «Аккую» и, следовательно, ещё двух АЭС в Турции, в нашей прошлой публикации, мы пришли к весьма любопытному выводу, который определяет все главные особенности реализации этой сделки.
Этот вывод заключается в том, что АЭС «Аккую» не реализуется по модели государственно-частного партнёрства – как принято рассказывать об этом в связи с проектом первой турецкой атомной электростанции, а реализуется по (несуществующей) модели, которую мы условно и от себя назвали моделью «государственно-государственного партнёрства».
Исключенная «частность» из этой модели, и наличие в ней только «государственности» приводит к тому, что из модели оказывается выплеснут фактор «экономической эффективности». Проект реализуется со всеми особенностями, присущими проектам, где инициатором и исполнителем оказывается государство, а не частный сектор.
Таким образом, в проекте, на первый план, выходят именно геополитические соображения, которые, как правило, оказываются несбалансированными экономическими интересами. Поскольку экономика строится на получении бюджетных средств и освоении бюджета, которое должно служить показателем того, что при реализации проекта есть продвижение.
Так что ни о какой модели государственно-частного партнёрства речи не идет. В лучшем случае, можно говорить о варианте обычного межправительственного соглашения, лишь только по-другому «упакованного», в соответствии с современными веяниями, когда о моделях «ГЧП» не говорит только ленивый.
Однако, вспомним, допустим, на примере той же Турции, куда делась из страны практика подписания ею межправительственных соглашений, широко распространенных до начала 21-го века?
Знать и помнить эту историю весьма полезно, поскольку она позволяет лучше понять, как тренды в самой Турции, так и сформировать свое отношение к различным межправительственным договоренностям.
Вплоть до указанного периода начала 2000-х годов, турки весьма любили межправительственные соглашения, раздавая их «щедрой рукой»: у Турции было множество межправительственных соглашений с США, Канадой, Австрией, Швейцарией и даже были документы и с Россией.
Все эти соглашения касались строительства крупных энергетических объектов, в первую очередь, строительства гидроэлектростанций.
Разумеется, «западникам» давались самые лакомые стройки, а России – самые маленькие и скромные объекты.
На самом деле, не надо обманываться и названиями «американский протокол», «канадский протокол» и проч. – участвовали там, ровным счетом, одни и те же глобальные энергетические компании, просто под маской юридических лиц с одними и теми же именами, но разными налоговыми юрисдикциями. В результате одна и та же глобальная корпорация могла участвовать в подавляющем большинстве турецких межправительственных протоколов. Имена этих корпораций – хорошо известны. Можно упомянуть, в качестве лидеров турецких межправительственных соглашений, такие компании, как: VaTech, Alstom, Siemens, GE. Все они выступали, когда надо, под личиной своих канадских отделений, когда надо – американских, французских, швейцарских и немецких. В итоге они делили всю турецкую электроэнергетику, чуть ли не «на четверых».
Так вот, эти самые западные компании, на протяжении целого ряда лет, буквально «доили» турецкую экономику, навязывая туркам те цены, которые им были выгодны. Это навязывание шло далеко не рыночными методами, поскольку межправительственные соглашения, изначально не подразумевают никаких конкурсных процедур. А решения о присуждении того или иного проекта принимаются политиками, а не экономистами.
Главным аргументом того, почему Турции такая система выгодна, который звучал от турецких руководителей, являлось то, что все указанные компании предоставляют многолетние кредиты на строительство этих объектов по достаточно разумным процентным ставкам.
Для Турции двадцатилетней давности кредитный пакет солидного банка по невысоким процентным ставкам – это был, безусловно, аргумент первого порядка. То, что цены таких межправительственных соглашений серьезно завышались – это было вторично и не главное. Поскольку вся энергетика в Турции была государственной, а у государства ни денег, ни собственных производственных мощностей для реализации указанных проектов не было по определению. К слову сказать, нет их у турецкого государства и сейчас, однако, немного забегая вперед, скажем о том, что сейчас создана принципиально другая система, когда в систему энергетики допущены частные инвестиции.
Так вот, начало 2000-х годов было временем, когда турецкое руководство буквально «снесло» эту практику под основание. В стране был создан либеральный энергетический рынок. Государство ушло из строительства электростанций, за исключением некоторых ключевых строек, которые, по тем или иным, причинам, нельзя было с себя «сбросить». Либо по причинам масштаба стройки, либо по причинам того, что её реализация перешагнула уже за экватор. И выход турецкого государства из соглашения представляется, таким образом, нецелесообразным.
Все то, что было заключено ранее, было либо расторгнуто турецким государством волевым / уведомительным порядком.
Либо, как вариант соответствующим компаниям были предложены новые правила игры: переквалификация из подрядной организации, которая строит за деньги турецкого бюджета, в компанию — инвестора, которая строит за свои деньги и дальше начинает продавать электроэнергию и зарабатывать на этом.
Тем, кому такая модель не нравилась, отправились в турецкий суд с заранее известным исходом судебного процесса против государственной машины. Достаточно любопытно, что ряд зарубежных компаний предпочел согласиться на новые правила игры на турецком рынке.
К чему мы это говорим? – К тому, что в классической модели межправительственных соглашений считается, что выгода – на стороне продавца, поскольку он получает от покупателя заказ внерыночными методами. В отсутствии конкуренции – путем переговоров между политиками. Где те договариваются «крупными мазками» о цене, не вникая в сметную стоимость проекта и, самое главное, для заказчика – это о кредитном пакете по низкой процентной ставке.
Когда правительство Р.Т.Эрдогана лишь только пришло ко власти, оно взяло за основу тезис о том, что Турцию буквально закабалили этими кредитными соглашениями. И начало с ними быстро разбираться теми самыми «внерыночными методами».
Однако, возвращаясь к АЭС «Аккую»: так вот, если считать АЭС «Аккую» — проектом «государственно-государственного партнёрства», то, безусловно, речь идет о проекте новой генерации, когда в итоге переговоров между представителями российского государственного сектора и турецкого государственного сектора, последние оказались большими бизнесменами, чем первые.
И можно заключить по целому ряду признаков, что, даже пойдя на прямое присуждение заказа, Турция извлекла уроки из своего прошлого и не дала продавцу продавить им свои условия.
Каким уж образом это было организовано? – Это, безусловно, повод для отдельной и весьма развернутой публикации. Нас же вся эта история интересует применительно к идее о том, что Россия может построить ещё две АЭС в Турции, которую турецкий президент Р.Т.Эрдоган на днях озвучил.
И, как мы уже написали, в своей предыдущей публикации, нельзя ожидать того, что Турцией будут предложены даже те же условия России по двум последующим АЭС, какие были достигнуты и по АЭС «Аккую».
Турки не будут турками, если не скажут, что удельная цена одной АЭС, если покупается три станции, должная быть ниже в том случае, если заказывается одна станция. Немного вульгарно эта мысль выражается так, что «оптом покупать должно быть дешевле, чем в розницу». Условно говоря, три похожих станции дают экономию на проектных работах, на мобилизации площадки, на производстве оборудования и так далее.
Теперь возникает, в связи с заявлениями турецкого лидера, весьма законный вопрос: с чего это президент Р.Т.Эрдоган заговорил о том, что Турция четко привержена своим обязательствам по размежеванию умеренной оппозиции и радикалов Сирии, и по разоружению террористов и, самое главное, начал «показывать российской стороне морковки» — в виде ещё двух АЭС и военно-технического сотрудничества между странами?
Тут, конечно, стоит подчеркнуть, что эти «морковки» для России – тоже с сюрпризами «а ля тюрка».
Потому как, как мы уже успели убедиться, в наших многочисленных публикациях и не только из нынешнего цикла, что модель реализации АЭС «Аккую» «государственно-государственного партнёрства», в нынешнем исполнении, — в пользу заказчика (Турции), но не продавца-инвестора (России). Хотя, некоторая ирония ситуации, в отношении АЭС «Аккую», заключается в том, что эта станция не оставляет равнодушным никого – ни российскую, ни турецкую публику. Ну, не нравится она никому по одним и тем же причинам экономического свойства.
Турецкая публика продолжает говорить о том, что Турция попадает в энергетическую «кабалу» от России и теперь уже не только по поставкам природного газа, но ещё теперь и по производству атомной электроэнергии, которое связывает страны буквально на десятилетия вперед. А тут ещё и не нравится им стоимость 1 кВтч вырабатываемой электроэнергии, которую турецкая публика (забывая о том, что гарантируется турецким Казначейством покупка по этой цене лишь 50% вырабатываемой электроэнергии, а остальное будет продаваться на свободном рынке – прим.) считает чересчур завышенной.
И эти условия для двух последующих станций будут лишь ухудшаться, хотя Россия нуждается в кардинальном их улучшении. Однако, полагаем, что турки небезосновательно рассчитывают на то, что им и в этот раз удастся выйти победителями из переговорного процесса с российской стороной. Просто потому, что они – лучшие и более изощренные переговорщики, чем россияне. Главным фактором тут должен стать переломный момент, когда российская сторона «закусит удила», и пройдет период «согласовательного невозврата». Проще говоря, когда будет получена четкая директива сверху – «договариваться».
Что касается сюрпризов в военно-техническом сотрудничестве, то понятно, что будет разыгрывать Турция в своем диалоге с Россией: турки, явно или подспудно, будут соблазнять Россию тем, что она заходит с поставками своей стратегической продукции (будь то вторая очередь проекта по С-400 или поставки авиационной техники – прим.) на рынок страны НАТО. А, следовательно, Россию будут соблазнять идеей о том, что она, тем самым, «вбивает кол» в партнёрство между Западом / НАТО и Турцией.
Соответственно, как будут указывать, явно или подспудно турки, эта идея является – самоценной и России имеет смысл соглашаться на турецкие условия.
А турецкие условия, в наши дни, предполагают технологический трансфер – Турция нуждается в технологиях в сфере систем ПВО и в авиации для своего собственного развития. Все это делается под лозунгом турецкого импортозамещения milli ve yerli.
Однако, что есть «какие-то технологии», если речь идет о том, что Россия получает доступ в «святая святых» — на рынок, на котором годами доминируют американцы и европейцы, и России там не было и нет, буквально, по определению. В общем, как говорится в отечественной классике, «торг здесь не уместен».
Так что, когда турецкая сторона показывает России «морковки – мотиваторы», надо иметь в виду, что каждая из них – «с сюрпризом» и с двойным, а то и тройным дном.
Тем не менее, вся подача турецкого руководителя – президента Р.Т.Эрдогана – выдержана в духе того, что это сделки из категории win – win, то есть, выгодные обеим сторонам, и России, и Турции. Более того, подспудно просматривается и мысль о том, что именно Россия должна быть главным интересантов в том, чтобы эти сделки состоялись бы на практике. То есть, Россия должна быть заинтересованной стороной, а Турция здесь выступает как сторона, идущая навстречу России, а, следовательно, «в каких-то вопросах», и Россия должна пойти на уступки Турции. Причем, понятно, что уступки Турции должны в себя включать уступки в Сирии. Это – как минимум: неслучайно ведь президент Р.Т.Эрдоган вплел две АЭС и ВТС с Россией в ткань именно переговоров с В.Путиным в Сочи.
Тут, конечно, уместно задаться теоретическим вопросом, который заключается в том: уместно ли смешивать жанры и разменивать политику на экономику и наоборот. Не лучше ли избегать подобного рода несимметричных сделок, где четко нельзя просчитать изначально равнозначность размена? То есть, менять «АЭС на помидоры», и, условно выражаясь «Сирию на Ливию». Но никак не «по диагонали» …
Тем не менее, предложение со стороны Турции прозвучало и не приходится сомневаться, что это – именно что предложение в сторону России. Мы не раз проводили уже аналогии нынешней ситуации с обстановкой 2015 года, когда за тщательно скрываемыми дверьми переговорных комнат, где совещаются Россия и Турция, буквально искрит и ситуация становится взрывоопасной. Сравнивали мы нынешние переговоры в Сочи, с переговорами между Россией и Турцией осенью 2015 года в Москве, формально приуроченными к открытию Соборной мечети в Москве. Тогда переговоры были накануне вступления России в гражданскую войну в Сирии, сейчас – накануне возможного «окончательного решения» вопроса Идлиба.
Заметим, что ситуация вокруг Идлиба начинает накаляться так же по весьма знакомому сценарию: передовица самой тиражной турецкой газеты Hürriyet от 12 октября с.г. пишет о готовящихся атаках с использованием химического оружия в Идлибе:
Цитируем турецкое издание:
«Отчет турецких силовых структур Анкаре о событиях в Идлибе показал, что режим (официальный Дамаск – И.С.) и его сторонники — иранские ополченцы готовятся атаковать людей с применением химического оружия. Согласно отчету, химические вещества интенсивно запасаются в районе Алеппо».
Что-то это все из недавнего прошлого сирийской гражданской войны напоминает. Вдвойне симптоматично на фоне только что состоявшейся встречи в Сочи между президентами Путиным и Эрдоганом.
История, определенно, развивается по спирали и здесь мы отчетливо усматриваем зондирование американской позиции администрации Джо Байдена по вопросу угрозы применения химического оружия со стороны Дамаска. Предыдущий такой заход был сделан ещё при администрации Б.Х.Обамы и, как мы помним, не привел к американскому вмешательству по иракскому сценарию. Тогда России рядом дипломатических шагов удалось остановить готовящуюся военную операцию США буквально в последний момент, к вящему разочарованию турецкой стороны. Напомним, что Россия договорилась с Дамаском о полном химическом разоружении.