Преданный гласности в начале февраля 2009 г. саудовским министерством внутренних дел «Список 85-ти» разыскиваемых этим министерством и Интерполом граждан королевства, обвиняемых в связях с «Аль-Каидой» и рассматриваемых в качестве активистов «джихадистского движения», включает и человека, которого зовут Салех Аль-Карави. По мнению саудовских специальных служб, речь идет о «наиболее опасном преступнике» среди тех, кто был включен в «Список 85-ти», и, более того, если использовать лексику последних заявлений высших руководителей министерства внутренних дел саудовского королевства, «интеллектуальном лидере» действующих и в пределах Саудовской Аравии, и в ряде соседних с нею стран (среди которых Иран как место их концентрации вновь называется в первую очередь) террористов саудовского происхождения.
Салех Аль-Карави, иными словами, наиболее яркая фигура «Списка» и, в этом его качестве, он может квалифицироваться в качестве фигуры-«образца» с точки зрения того, как, в силу каких причин и почему молодые саудовцы вступают в ряды действующего в их стране террористического подполья (а вовне ее территории – террористического движения), обычно называемого в самом саудовском королевстве «заблудшей сектой» или «джихадистским движением». Итак, кто этот человек?
С. Аль-Карави родился в городе Бурейда – центре провинции Аль-Касым (втором по значению после столицы Эр-Рияда городе исторического Неджда). Сегодня этот город развивается, а численность его жителей уже составляет немногим более 600 тыс. чел. В прошлом – традиционный недждийский оазис, специализировавшийся на производстве сельскохозяйственной продукции, в первую очередь, фиников, а также цитрусовых. В дальнейшем же Бурейда стала ведущим центром и производства принципиально важной для Саудовской Аравии экспортной культуры – зерновых. Все так же в прошлом этот город был одним из центров недждийской мусульманской учености ханбалитского толка. Ныне же – это и современный университетский центр (как результат начинаний нынешнего саудовского монарха), где расположен университет провинции Аль-Касым, состоящий из технического факультета, факультета средней и высокой сельскохозяйственной технологии, а также нескольких колледжей – ветеринарного, медицинского, фармацевтического, инженерного, включающего и компьютерное отделение. Разумеется, в составе этого университета присутствуют и традиционные для саудовской высшей школы отделения – арабского языка и шариатских наук.
11 сентября 2001 г. ведущей фигуре «Списка 85-ти» было только девятнадцать лет. По воспоминаниям его товарищей того времени он был не слишком религиозен, да и сами потрясшие мир события в Нью-Йорке и Вашингтоне оставили его, по их словам, практически равнодушным. К тому времени он уже окончил рассматривавшуюся до создания университета в Бурейде в качестве высшего учебного заведения ныне специализированную среднюю школу, так называемый «Научный институт» родного города, где обучение концентрировалось на преподавании арабского языка и религиозных дисциплин. Это важно, поскольку на этом построена обретенная им культура, опираясь на которую он мог бы (или же это ему не удалось бы) войти в современную жизнь.
Была ли его семья бедной? Корреспондент лондонского саудовского издания газеты «Аль-Хайят», посетивший Бурейду, сообщал в опубликованном им 13 февраля 2009 г. репортаже, что дом семьи Аль-Карави расположен в квартале Машаль, описывая этот квартал как «относительно новый и отражающий благополучное общественное положение его обитателей». Далее он подчеркивал: «Здесь нет места бедности. Дома тихи и спокойны». Некий новый «средний класс», связанный с торговлей, экспортными операциями, методами современной жизни, но все еще в огромной мере консервативный, вовсе не считающий, что его сыновья должны быть связаны только с «современной наукой» и в значительной степени предпочитающий, чтобы они получили традиционное образование. Не стоит забывать, что исторически (об этом уже говорилось выше) Бурейда – центр недждийской мусульманской учености. Это тоже важно, поскольку фигура-«образец» самого разыскиваемого сегодня саудовским министерством внутренних дел и Интерполом террориста абсолютно далека от представлений о бедности и нищете, — в сферу террористической деятельности можно придти и из благополучия и высокого общественного статуса.
Тем не менее, все те же друзья детства и юности, говорили о том, что, хотя выпускники «Научного института» становились религиозны, это, тем не менее, не относилось к С. Аль-Карави. Но как же трудно корреспонденту «Аль-Хайят», по его же словам, удалось их разговорить! Как он писал, говоря о жителях квартала Машаль, «здесь никто не хочет отвечать на вопросы журналистов, и некто не проявит откровенность, сказав, что был в дружеских отношениях с тем, кого безопасность считает самым серьезным разыскиваемым». Впрочем, из обрывков слов он составил некую картину, отметив, что его герой «был обычным пареньком, слушавшим народные песни и ведшим жизнь подростка, не стесненную религиозными препонами». И это тоже важно, — в «заблудшую секту» приходят не из обстоятельств социальной или экономической предопределенности.
Где-то в конце 2002 г. (возраст двадцатиоднолетия подталкивал к этому) «жизнь подростка» должна была завершиться. Попытка заняться предпринимательством, когда в центре родного города С. Аль-Карави открыл прачечную, закончилась неудачей, — для ведения бизнесом было необходимо экономическое образование или, по крайней мере, опыт ведения бизнеса. Год спустя, как сообщал корреспондент «Аль-Хайят», герой его репортажа и ведущая фигура «Списка 85-ти» пошел по другому пути: «Он снял с головы уккаль (шерстяной жгут, придерживающий головной платок – Г.К.), оставив только гытру (головной платок – Г.К.), отпустил бороду и стал избегать прежних друзей». Совершен почти символический поступок, — молодой человек пытался копировать великого реформатора аравийского ислама Мухаммеда ибн Абдель Ваххаба, довольствовавшегося только головным платком, но, в силу обычая собственного племени, не носившего придерживавший этот платок жгут. Иными словами, он обратился к религии, — «вместо встреч с прежними друзьями, когда совершались прогулки по пустыне, он стал приходить на встречи тех, кто призывал к сражению, а сам Аль-Карави стал внимательным слушателем шейха Сулеймана Аль-Альвана, высказывавшего собственные суждения по фикху и проповедовавшему джихад». Зарабатывать себе на жизнь? Если не предпринимательство, то служба, — С. Аль-Карави поступил в «компанию по оказанию услуг совершающим хадж и умру (малое паломничество – Г.К.)», а в дальнейшем став «сотрудником (уже государственной – Г.К.) комиссии по делам мечетей и благотворительных проектов» министерства исламских дел, вакфов, призыва и наставления. Круг замкнулся!
Сказав «круг замкнулся», автор этой статьи вовсе не имел в виду наличие прямой связи между саудовскими государственными (или частными, как в случае «компании по оказанию услуг» паломникам) структурами, занимающимися религиозными вопросами, и тем (эпизоды, связанные с деятельностью тех сторонников «заблудшей секты», которые были уничтожены подразделениями специальных служб королевства в середине 2000-х гг., показывали это), что некоторые из их чиновников превращались в сторонников идеи террористического джихада или необузданной религиозности. Жизнь значительно сложнее и многообразнее, чем поспешные выводы, обычно основывающиеся на вырванном из контекста факте. Эта жизнь доказывает, что сотни молодых саудовцев (и саудовок) устремляются сегодня в сферу бизнеса, активно поощряемого государством. Все та же жизнь демонстрирует, что огромное число все тех же молодых граждан страны становятся студентами вновь создаваемых в королевстве высших учебных заведений (или бесплатно посылаются государством за границу), получая технические и гуманитарные специальности, соответствующие духу нынешнего времени, и становясь новым национальным «образованным классом», целенаправленно содействующим реализации задач патронируемого монархом «этапа реформ» в сфере экономики, социальной жизни и внутренней политики.
Терроризм (как и латентная оппозиционность) – это феномен (пусть только в его саудовском варианте), прежде всего, социальной культуры, которая, в свою очередь, активно формируется самим государством. Формирование этой культуры в конкретных обстоятельствах развития этого процесса отвечает тем или иным задачам этого государства, все так же понимаемым как возникающая в определенном временном контексте потребность. Если на определенных этапах своей эволюции государство – саудовское королевство, акцентируя свою патриархальность, пестовало, например, «иждивенческие» настроения в среде своих граждан, выражавшие себя в том, что эти граждане привыкали рассматривать государственную службу в качестве единственно возможной сферы применения собственных сил, способностей и талантов, то в новом, трансформирующемся мире все то же саудовское королевство активно содействует их вовлечению в современное образование, предпринимательство и связанные с ним риски, становящиеся иной сферой реализации возможностей тех же граждан. Но что делать тем, кто переходил из «жизни подростка» в жизнь взрослых тогда, когда государство еще по инерции продолжало проявлять свою патриархальность? Что делать тем, кто получил образование в ранее поддерживавшихся политическим истеблишментом их страны «научных институтах»? Становится ли в сегодняшней Саудовской Аравии глубокое знание арабской филологии и шариатских наук достаточным основанием для того, чтобы входить во «взрослую» жизнь с ее конкуренцией и состязательностью, чему ныне, собственно, и способствует национальное государство, которое само нуждается в специалистах принципиально иного профиля и принципиально иного научного знания?
Список этих связанных с культурой и общественной жизнью вопросов выглядит едва ли не бесконечным. Но из иных вопросов этого списка нельзя не упомянуть и те, которые связаны с религиозной благотворительностью, с необходимостью поддержания традиции (одним, но сколь значительным, из ее аспектов выступает, в частности, хадж). Ведь все это было (и, во многом, останется всегда) частью государственной политики, решавшей проблемы расширения саудовского участия в жизни мусульманского мира, укрепления позиций королевства в его границах. Да, эта благотворительность сегодня иначе осмысляется. Да, над ее фондами установлен жесткий контроль. Но может ли саудовское государство перестать быть миссионерским, может ли оно отринуть свой (хотя однажды, после завоевания Хиджаза и присвоенный этим государством) нынешний титул – Биляд Аль-Харамейн (Страна Двух Святынь)? Да и только ли перед саудовским государством встают все эти вопросы, хотя порой и сформулированные на основе терминов иных религиозных и цивилизационных доктрин?
Однако, принципиально не только это обстоятельство. Саудовское государство в силу слишком многих обстоятельств оказывается слишком медленно действующим инструментом изменения социальной культуры. Все та же «Аль-Каида» (с которой в королевстве связывают «Список 85-ти»), которую оно называет своим основным внутриполитическим (а, во многом, и внешнеполитическим) противником действует быстрее, целеустремленнее и решительнее. И ей не мешает жесткое давление саудовского государства на собственных граждан, — разве поговорить с корреспондентом «Аль-Хайят» немедленно выразили желание все бывшие товарищи юности С. Аль-Карави, его соседи по кварталу Машаль в Бурейде?
Однажды установив контакты с этой структурой, С. Аль-Карави едва ли мгновенно сделал «блестящую» карьеру, — его потенциальные (не использованные государством в то время, когда оно по инерции все еще поощряло изучение арабского языка и шариатских наук) таланты оказались раскрытыми организацией «Аль-Каида», где он стал одним из ведущих специалистов в области компьютерного дела. Другой вопрос, что эти таланты были использованы для организации, как писал корреспондент «Аль-Хайят», «для организации преступных взрывов». Его потенциальные организаторские возможности также не пропали втуне, — С. Аль-Карави стал «блестящим» менеджером, способным содействовать поддержанию самых тесных контактов между руководством «Аль-Каиды» и ее низовыми структурными единицами – в Ираке, Ливане, Иордании и в самой Саудовской Аравии. Как отмечалось в опубликованном в «Аль-Хайят» репортаже, «14 подпольных кличек и мгновенные перемещения» регионального масштаба. Едва ли это стало возможно, если бы не способности самого С. Аль-Карави.
«Аль-Каида» «современнее» саудовского государства? Увы, но пока она выигрывает «соревнование» с этим государством за умы и сердца молодых саудовцев – детей времени длительного перехода к представлениям, отвечающим эпохи современности.
С государством, которое, в силу многих и объективных причин, не может (и еще долго не сможет) безболезненно для себя и адекватно переосмыслить традицию.