12 ноября с.г. в районе Стамбула, на так называемом Острове демократии и свободы в Мраморном море, состоялся Саммит Совета сотрудничества тюркоязычных государств.
Продолжаем делать обзор этого мероприятия, которое представляется крайне важным не только для Турции, но и для значительной части постсоветского пространства, получается, включая Россию. Не будет преувеличением сказать, что 8-й по счету Саммит, теперь уже, Организации тюркских (в турецком языке – «турецких») государств, получился «историческим» и имеющим далеко идущие последствия.
Часть 12 нашей публикации доступна по ссылке на сайте ИБВ: http://www.iimes.ru/?p=81453.
Напомним, что, в прошлой части нашей публикации, мы приступили к рассмотрению к совместной Декларации Восьмого саммита Организации тюркских государств, состоящей из 121 (!) пункта, под которыми подписались главы стран-членов ОТГ. И, в частности, завершив цитирование экономической части документа, перешли к его разбору.
В частности, мы остановились на том, беспрецедентном обстоятельстве, что странами ОТГ создается некая тюркская свободная (или в других материалах – особая) экономическая зона на территории Казахстана, носящая название Турана – TURANSEZ. Надо понимать, что SEZ расшифровывается как Special Ekonomic Zone или Особая экономическая зона. Таким образом, «Туран», как имя собственное, впервые попал в официальные документы тюркского мира. Чего большинство отечественных наблюдателей, столь обеспокоенно твердящих про «армию Турана» умудрились благополучно не заметить. Подчеркнем, что это — поворотный момент от «Турана» — как «фантазии алармистов», как к имени собственному, которое присутствует в официальном «документообороте». К слову сказать, это же касается и так называемого «тюркского мира» — он упоминается, буквально через слово, во всех основополагающих документах ОТГ, включая и «Видение – 2040» и совместную Декларацию 8-го Саммита Организации тюркских государств. Таким образом, можно говорить о том, тюркский мир – это уже явление, закрепленное в «учредительных документах» ОТГ, и оно задает тренд для дальнейшей интеграции на обозримую перспективу.
На самом деле, в экономической части Декларации ОТГ, буквально по всем отраслям промышленности, говорится о необходимости координации и консолидации. Это – и про современные технологии, включая зеленые, это – и про малый и средний бизнесы.
Однако, есть пункты, которые обращают на себя внимание особо. Допустим, к таким относится пункт 36 Декларации, который звучит следующим образом: «(Стороны) Подчеркнули важность энергетической безопасности государств-членов за счет усиления взаимосвязанности энергетических проектов и рассмотрения взаимосвязи как ключевого элемента в будущих инфраструктурных проектах».
Если перевести «с русского на русский» речь идет о реализации совместных проектов «мимо России»: будь то речь о транспортировке энергоносителей региона на европейские рынки сбыта или же о гармонизации энергосистем и реализации строительства энергетических объектов на территории друг друга. Разумеется, с учетом профиля стран-участниц ОТГ – это именно Турция, которая станет той страной, которая, в подавляющей массе, будет реализовывать проекты и будет замыкать на себя транспортные маршруты доставки энергоносителей. Опять же, не устанем повторять, что подобные формулировки носят прорывной характер: с уровня конференций и двусторонних встреч на уровень официальный, международный и многосторонний.
Вообще, возможно, самым упоминаемым словосочетанием в экономической части декларации является «Транскаспийский международный средний коридор Восток-Запад». Опять же, есть северный коридор Восток-Запад – это коридор, который проходит по территории Российской Федерации. И на протяжении долгих лет Турция «бьется» на международной арене именно за особый статус коридора «среднего», упирая при этом на все его конкурентные преимущества и на политическую конъюнктуру. Говоря о последнем: включая «нестабильность и непредсказуемость России» или же напоминая про «энергетические войны между Россией и Украиной» и необходимость создавать для Европы транспортно-логистическую альтернативу.
При этом, на протяжении целого ряда лет, в отсутствии прямого сообщения между Турцией и Азербайджаном, Турция была в изрядной зависимости от ИРИ. Теперь же – и это есть предмет обеспокоенности Ирана – Турция, после войны в Нагорном Карабахе, освобождается от этой зависимости и выходит напрямую на Каспий.
Разумеется, это – мощнейший импульс для Транскаспийского среднего коридора. Теперь Турции можно, расширяя своё прямое транспортное сообщение с Азербайджаном, активизировать усилия по реализации совместных транспортных проектов со странами ОТГ. При этом, понятие «транспортные проекты» следует понимать расширительно: сюда же следует относить не только доставку грузов, но и тех же энергоносителей, о которых мы сказали уже выше.
Отсюда – буквально тот «вал инициатив», которые можно прочитать в совместной декларации стран ОТГ в отношении транспортной отрасли, которые, в кратчайшие сроки, могут быть конвертированы в рост торговли, в рост грузо- и пассажиропотока.
В этом смысле, достаточно гуманитарно, на фоне экономического раздела, смотрится инициатива стран ОТГ о создании институтов так называемых «портов-побратимов». На самом деле, вообще, институт «побратимства» между теми же городами вызывает много скепсиса. Как правило, он, в международной практике, воспринимается как чисто гуманитарная инициатива, которая не имеет экономического измерения. Просто признаком хорошего тона в межгосударственных отношениях является «братать» между собой города друг друга. Но, как считается, за этом ничего не следует и не последует, поскольку это – чисто «ритуальная свадьба».
На самом деле, это – не совсем так и определяется, в первую очередь, теми людьми, которые этим инструментом пользуются. В том смысле, что «молоток» не может быть «ни плохим, ни хорошим» по определению. Так и в случае городов / портов – побратимов.
Есть развитие отношений на «федеральном» уровне. Есть развитие отношений на региональном уровне. И здесь речь идет об отношениях на уровне городов. Для побратимов, как правило, подбираются симметричные, подходящие по профилю населенные пункты и / или же населенные пункты, у которых есть взаимный экономический интерес. И сторона, которая умело это использует, вместо того, чтобы моментально забыть о подписанном соглашении, сразу организует какой-нибудь бизнес-форум с выездом своего бизнеса на территорию противоположной стороны. Моментально устанавливаются и укрепляются существующие связи между руководством городов и между представителями бизнеса, ведущими там свою коммерческую деятельность.
Так что, инициатива «побратимства морских портов» (и даже более того, в Декларации говорится о «побратимстве сухих портов»), как бы она «странно» не звучала – это достаточно любопытный шаг, который призван, находясь в «гуманитарной обертке», обеспечить получение более подробной информации друг о друге и использовать эту информацию как основу для проработки и реализации совместных проектов в сфере морской и сухопутной транспортировке.
Заметим сразу, чтобы внести ясность: отношения побратимства среди морских портов – это отношения не между администрациями населенных пунктов, на чьей территории находится тот или иной морской порт. Это отношения между компаниями – владельцами / операторами этой инфраструктуры. В этом смысле, подобное начинание, изначально, является более перспективным с точки зрения реализации конкретных, нацеленных на достижение практического, коммерческого результата, проектов. Именно подобные проекты – основа формирования долгосрочных торгово-экономических связей.
Важно отметить, что инициатива Восток – Запад – это далеко не только про доставку энергоносителей из Туркменистана на рынки Европейского Союза. И отнюдь не про то, чтобы из крайней восточной точки Казахстана везти товары в направлении Турции, как рынка сбыта и приграничного к ЕС государства (скорее уж, наоборот). Это про то, чтобы ОТГ стало консолидированным буфером для китайского проекта «Один пояс – один путь» (нового Шелкового пути). Наличие такой договоренности, в полном составе стран-участниц ОТГ, позволяет эффективно монетизировать свое выгодное географическое положение. Выпадение из этого «пазла», кого-то из ключевых элементов моментально «разрушает всю картинку».
Это — как с наземным сообщением между Азербайджаном и Турцией: после того как оно возникло, позиция Турции в отношениях с Китаем самым серьезным образом выросла. Теперь Турция может, с полными на то основаниями, «расторговывать» средний маршрут Восток – Запад. А до этого, если и могла, то с оговоркой и с оглядкой на Иран. А сейчас ОТГ может выступать с консолидированной позицией без оглядки на ИРИ. И, разумеется, «региональная рука» Турции многократно укрепляется, а иранская «рука» — слабнет. Отсюда и обеспокоенность, которую, буквально, излучает Иран происходящим в тюркском мире.
Так что, теперь следует ожидать оживления переговоров между Турцией (ОТГ) и Китаем о развитии проекта нового Шелкового пути. На фоне того, как со стороны ОТГ реализуются инфраструктурные проекты «Восток – Запад» в самом широком смысле, включая: строительство автотрасс, развитие морского и авиасообщения, строительство оптоволоконных магистральных линий, цифровизацию таможни и упрощение таможенных процедур, введение «упрощенки» и создание особых экономических зон.
Теперь Турция может заниматься позиционированием не только себя в качестве моста и перекрестка цивилизаций, она может заниматься ровно тем же «маркетингом», но уже по отношению к ОТГ – «перекресток (цивилизаций) стал больше, а мост – длиннее». Заметим, что для этого маркетинга почва уже готова: Турция годами продвигает эти слоганы. Теперь их просто надо «масштабировать» на новую, более выигрышную для Турции, ситуацию, которой Турция для себя добилась многолетними усилиями в направлении «прорубания для себя окон на Запад и на Восток» — в Европу и в Китай.
Здесь надо отметить ещё и следующее: начиная с 2018 года в Турции стремительно падает турецкая лира. Ускоренными темпами этот процесс пошёл в ноябре 2021 года, когда турецкая лира достигла отметки в 12,7 турецких лир за 1 доллар и в 14,3 за 1 евро. Происходит это все на фоне галопирующей инфляции и роста цен.
Много и справедливо говорится о том, что президентом Р.Т.Эрдоганом проводится необычная макроэкономическая политика, которую он буквально продавливает через Центральный банк страны. Это давление на ЦБ Турции сопровождается кадровой чехардой: за 2 года было отправлено в отставку 3 главы турецкого Центрального банка, что не внушает уверенности рынкам и, само по себе, оказывает негативный эффект на экономику страны, которая зависит от того образа, который у неё есть в глазах зарубежных рейтинговых агентств и инвесторов. Дефицит бюджета по текущим операциям и отрицательное сальдо внешней торговли – числовой эквивалент турецкой зависимости от притока в страну внешнего капитала.
В этой связи, обратил на себя внимание пресс-релиз Центрального банка Турции по поводу нынешней экономической ситуации в стране. Цитируем:
«Центральный банк Турецкой Республики (ЦБТР) применяет режим плавающего обменного курса и не имеет обязательств по установлению какого-либо уровня обменного курса. Обменные курсы определяются условиями спроса и предложения в соответствии с динамикой свободного рынка. При определенных условиях, Центральный банк может вмешиваться только в случае чрезмерной волатильности, не преследуя какого-либо постоянного направления.
На валютных рынках наблюдаются нездоровые формирования цен, которые нереалистичны и полностью оторваны от экономических основ.
ЦБТР счел необходимым предостеречь наши компании и граждан от возможных потерь при торговле по ценам, полностью оторванным от основных экономических показателей в чрезвычайно нестабильных рыночных условиях».
Конец цитаты…
Кроме того, после этого пресс-релиза глава Центрального банка Шахап Кавджиоглу заявил о том, что банковский сектор Турции «очень силен», сразу после встречи с представителями государственных и частных банков.
Вообще, разумеется, это — тоже стратегия для руководства страны: не называть кризис кризисом и предостерегать компании и граждан про «возможные потери при торговле» в «чрезвычайно нестабильных рыночных условиях». И не забыть сказать, что слабая турецкая лира — это подмога экспортерам, загрузка предприятий, привлечение инвестиций и создание новых рабочих мест.
Вот, собственно, и причина, почему мы в данном обзоре заговорили о ситуации в турецкой экономике: Турция, на фоне обвального падения лиры, одномоментно становится страной, получившей конкурентное ценовое преимущество и наращивает свой портфель зарубежных заказов. Временное ли это явление или нет, но происходит, если так можно выразиться, «китаизация турецкой экономики». В том смысле, что Турция – никогда не была страной с дешевой рабочей силой, Турция – никогда не была страной с самыми дешевыми ценами на свою продукцию и услуги. Страна себя всегда позиционировала, как производителя, сочетающего в себе европейский уровень качество с разумными ценами. Хотя и далеко не китайскими. И в этой «средней ценовой категории» она и выступала.
Заметим, что «средняя ценовая категория» является далеко не самой привлекательной позицией. В том смысле, что потребители чаще обращаются к крайним вариантам: либо самого лучшего, либо самого дешевого. Средний сегмент – он на то и средний, что не самый популярный.
Сейчас же получается, что наряду с декларациями о создании единого тюркского экономического пространства, Турция резко наращивает свою ценовую привлекательность и получает дополнительное преимущество на новых рынках сбыта. Кроме того, если Турция, в составе стран ОТГ, продвигает идею среднего Транскаспийского маршрута в рамках большого китайского проекта нового Шелкового пути, не только зарабатывая на нем деньги (за счет транзита), но и рискуя утонуть под объемом дешевых продукции и услуг из КНР.
Снижение собственного уровня цен, выраженных в свободно конвертируемой валюте – это единственный способ попробовать защитить свою экономику в условиях глобализации. Кроме того, это – хороший шанс для Турции и самой «оседлать» тот самый новый Шелковый путь.
Иными словами, с одной стороны, в Турции беднеет население и выбивает средний класс, а 70% респондентов согласно последнему опросу социологической компании MetroPOLL считают, что их материальное положение ухудшилось. А, с другой стороны, Турция получает возможность организовать широкую экспансию турецких товаров и услуг на мировые рынки. При этом, заметим, это – не ситуация с обвалом рубля, когда она была на пользу только сырьевым компаниям из-за профиля российской экономики. Обвал лиры повышает конкурентоспособность широкого пула турецких экспортёров и дает возможность их широкой экспансии на мировые рынки сбыта. Турция, таким образом, делает свой ребрендинг в глазах зарубежных партнёров в плане резкого повышения своей привлекательности на фоне всеобщего засилья made in China.