Весной 2022 года во Франции состоятся президентские выборы. Станет известно, кто возглавит Пятую Республику и будет играть ключевую роль в формировании ее внешней политики следующие пять лет. По данным исследовательского центра Harris Interactive France, в конце ноября в первой тройке претендентов находился действующий президент Эммануэль Макрон – он, к слову, все еще не выдвинул своей кандидатуры официально – за ним следовала лидер правой партии Национальное объединение (до 2018 года – Национальный фронт) Марин Ле Пен и, наконец, скандально известный журналист Эрик Земмур. Их политические программы и заявления, зачастую противоречивые, следует рассматривать. Отметим, что и Ле Пен, и Земмур представляют крайне правое крыло во французской политической жизни и уделяют значительное внимание ближневосточной повестке.
Завершение первого – и, возможно, последнего – президентского срока Макрона предполагает подведение итогов пятилетней работы, в том числе, на ближневосточном направлении. В 2017 году он приступил к своим обязанностям в непростой обстановке. Политику его предшественника, Франсуа Олланда, сложно назвать блестящей. Его инициатива по урегулированию палестино-израильского конфликта, конференция по Ближнему Востоку, состоявшаяся 15 января 2017 года, закончилась неудачей. В мероприятии, целью которого было «справедливое, прочное и всеобъемлющее урегулирования израильско-палестинского конфликта с участием двух государств», не участвовало ни одно из этих государств (точнее – сторон, ведь будущее палестинской государственности все еще туманно)[i].
Мнение израильского руководства выразил премьер-министр Биньямин Нетаньяху: «Я должен сказать, что эта конференция – одна из последних судорог вчерашнего мира. Завтра мир будет другим, он уже совсем близко»[ii]. Действительно, со вступлением на должность президента США Дональда Трампа ситуация на Ближнем Востоке изменилась. Израильская сторона рассчитывала получить политическую и дипломатическую поддержку от нового американского лидера – и получила ее – без необходимости выслушивать мнение представителей международного сообщества. Тем более представители этого сообщества, в том числе французские политики, зачастую рассматривают участие в урегулировании палестино-израильского конфликта как способ повысить свой имидж, получить статус посредника и отвлечь внимание от собственных неудач во внешней политике. Так, успех международной конференции ООН по изменениям климата (COP21), которая проходила в Париже в 2015 году, помог Франсуа Олланду набрать символические баллы в пользу французской дипломатии. По-видимому, идея провести еще одну широкомасштабную конференцию по какому-нибудь болезненному вопросу международной жизни показалась многообещающей. Французский журналист Венсан Нузилль цитирует дипломата, который иронично высказался о планах президента: «Это очень французская мания – считать, что для того, чтобы скрыть наше относительное падение в мире, мы должны постоянно организовывать международные конференции на разные темы»[iii].
Прохладное отношение Израиля к французской инициативе не сделало ее более привлекательной для палестинцев. Ведущие игроки палестинской политической сцены предпочли посредничество российской дипломатии. Именно в Москве в тот же день, 15 января 2017 года, начались переговоры по межпалестинскому примирению. Встреча проходила при участии основных организаций, включая ФАТХ, ХАМАС, НФОП и ДФОП, а в качестве одного из модераторов выступил руководитель Института востоковедения РАН Виталий Вячеславович Наумкин.
Работа Франсуа Олланда на других направлениях ближневосточной политики тоже не отличалась выразительностью. Позиция по сирийскому вопросы вписывалась в логику действий «западной» коалиции. В ситуации, когда Соединенные Штаты сосредоточились на борьбе с «Исламским государством» (ИГ, запрещено в РФ), а Россия и Иран отстаивали независимую линию, французская дипломатия не располагала особенными взаимоотношениями с какой-либо из сторон и не могла предложить собственный подход к урегулированию конфликта. Некоторую инициативу французский премьер-министр Лоран Фабиус проявил в переговорах об иранской ядерной сделке в Лозанне весной 2015 года. В процессе обсуждения соглашения в формате Иран и группа Р5+1 Франция играла роль ястреба, настаивая на более жестких условиях для Тегерана. Какими бы ни были причины этой несговорчивости, они не помешали соглашению, достигнутому в июле того же года.
В целом, Олланд продолжил «размывать» имидж голлистской Франции на Ближнем Востоке, следуя примеру атлантиста Николя Саркози (2007-2012 гг.), отметившегося активным участием в ливийской кампании 2011 года. Французская дипломатия перешла от независимой линии и прагматичного посредничества, на котором настаивал президент Жак Ширак (1995-2007 гг.), к политически ангажированным действиям в составе коалиции. Этот поворот привел к тому, что осуществление внешней политики стало сопровождаться агрессивным тоном, идеологически насыщенным нарративом, который допускает – и предполагает – демонизацию недружественных политических сил, конструирование «оси зла».
В контексте этих событий экспертное сообщество Франции широко обсуждало необходимость обновить внешнеполитическую стратегию на Ближнем Востоке. Так, в ноябре 2015 года Кристоф Айяд, руководитель международного отдела издания Le Monde, писал о «невразумительной арабской политике Франции», а обозреватель L’Express Марсель Гоше назвал ее «полной бессмыслицей»[iv]. По мнению других представителей СМИ, неудачная конференция по палестино-израильскому конфликту «дополнила кладбище дипломатических инициатив Олланда», а фактическое отсутствие Франции в числе держав, способных повлиять на будущее сирийского урегулирования, стало «Ватерлоо французской дипломатии»[v].
Незадолго до выборов 2017 года Французский институт международных отношений (IFRI) опубликовал доклад о внешнеполитических приоритетах будущего президента, один из которых – обновление политики на Ближнем Востоке. Исследователь Института Монтеня Хаким аль-Каруи обнародовал отчет «Новый арабский мир – новая арабская политика для Франции», где указал на то, что «страна нуждается в неореалистском подходе, в новой интерпретации голлистской политики защиты национальных интересов»[vi].
Кандидатура Эммануэля Макрона представлялась новаторской; он подчеркивал свою автономность, независимость от устоявшейся партийной системы и инициировал создание собственного политического движения. Некоторые французские СМИ поспешили назвать Макрона «неолиберальным голлистом» за его попытки совмещать realpolitik и политику общеевропейских интересов[vii].
Его первые шаги соответствовали подобным ожиданиям и обещали возврат к принципам, которые преобладали во внешней политике до 2007 года. Он сам прямо высказался в пользу «голлистско-миттеранской» политики на встрече с дипломатическим корпусом 27 августа 2017 года. Акцент на независимость, желание «играть в полноценную многостороннюю игру», «вести диалог со всеми» обозначили перелом – как минимум, на уровне деклараций – во внешнеполитической стратегии.
Став президентом Макрон действительно старался сохранять четко артикулированную позицию в отношении отдельных вопросов ближневосточной повестки, лично участвуя в инициативах по их разрешению. Одним из приоритетов было сохранение соглашения с Ираном о его ядерной программе, несмотря на выход из него США в 2018 году. Следуя этому курсу, Макрон пригласил министра иностранных дел ИРИ Мохаммада Джавада Зарифа на саммит G7 в Биаррице в августе 2019 года. Несмотря на денонсацию Дональдом Трампом Венского соглашения и введение новых санкций, суть компромисса была сохранена, а те немногие оговорки, которые допустил Иран, были ограничены и обратимы. Однако после возобновления переговоров, инициированных администрацией Джо Байдена в 2021 году, Франция, по существу, присоединилась к американской позиции, которая предполагает ужесточение условий для иранской стороны.
Одним из приоритетов французской дипломатии на ближневосточном направлении был Ливан. После взрыва в бейрутском порту 4 августа 2020 года Эммануэль Макрон совершил две поездки в страну – в августе и сентябре – в результате которых ему удалось установить контакт с представителями разных политических сил. Во время одного из таких визитов Макрон напомнил, что Франция «в течении многих лет настаивает на проведении реформ» ливанской системы власти. Напомним, что именно Франция ответственна за институционализацию этой системы в 1943 году и, отчасти, за ее консервацию. Свою стратегию президент охарактеризовал следующим образом: «настаивать, но не вмешиваться». Тем более иронично, что к первому визиту Макрона, который состоялся сразу после трагедии в порту, ливанцы создали электронную петицию, в которой требовали вернуть страну под французский протекторат; документ подписали несколько десятков тысяч человек. Разумеется, не стоит воспринимать этот эпизод всерьез, он лишь косвенно указывает на то, как сложно ливанское общество переживает политический и экономический коллапс. По существу, процесс реформ пока не начался. Поручение Сааду Харири – ассоциирующемуся с коррупцией и некомпетентностью – формирование нового правительства было плохой идеей и не привело к положительным результатам.
[i] Initiative pour la paix au Proche-Orient (Paris, 3 juin 2016). Consulat Général de France à Jérusalem. – Mode d’accès: https://jerusalem.consulfrance.org/Ajouter-notre-fil-RSS-Initiative-pour-la-paix-au-Proche-Orient-Paris-3-juin.
[ii] PM Netanyahu’s remarks at the start of the weekly Cabinet meeting. January 15, 2017. Israel Ministry of Foreign Affairs. – Mode of access: https://mfa.gov.il/MFA/PressRoom/2017/Pages/PM-Netanyahu%27s-remarks-at-the-start-of-the-weekly-Cabinet-meeting-15-January—2017.aspx.
[iii] Nouzille, V. Histoires secrètes. France-Israël, 1948-2018. Paris: Les Liens qui Libèrent, 2018, 447 p.
[iv] Diplomatie: la voie étroite vers une coalition unie contre l’EI. Le Monde. – Mode of access: https://www.lemonde.fr/international/article/2015/11/19/diplomatie-la-voie-etroite-vers-une-coalition-unie-contre-l-ei_4813053_3210.html.
[v] Libye, Syrie, Ukraine : le Waterloo de la diplomatie française. Le Figaro. – Mode d ‘accès: https://www.lefigaro.fr/vox/politique/2015/10/30/31001-20151030ARTFIG00348-libye-syrie-ukraine-le-waterloo-de-la-diplomatie-francaise.php
[vi] El Karoui, H. Nouveau monde arabe, nouvelle «politique arabe» pour la France. L’Institut Montaigne. – Mode of access: https://www.institutmontaigne.org/publications/nouveau-monde-arabe-nouvelle-politique-arabe-pour-la-france.
[vii] Emmanuel Macron: plus gaulliste que de Gaulle. Economie Matin. – Mode of access: http://www.economiematin.fr/news-macron-plus-gaulliste-que-de-gaulle-.