В феврале нынешнего года в Иране отмечалось тридцатилетие победы исламской революции. Сразу же после прихода исламистов к власти лидер революции аятолла Рухолла Хомейни заявил, что отныне Иран считает себя лидером ислама и всего мусульманского мира. В таком контексте проблемы арабо-израильских отношений, в том числе палестинский вопрос, приобрели новое содержание. Отныне любые попытки всеобъемлющего урегулирования должны были в обязательном порядке опираться на фундаментальные принципы ислама. Иерусалим Хомейни объявил основой палестинской проблемы, причем, как он отмечал еще в 1981 г., «…религиозное руководство Ирана никогда не смирится с оккупацией святых исламских мест этого города»1.
Декларируемое Ираном лидерство в исламском мире давало тегеранским руководителям, как они считали, право отныне стать защитником «угнетенных исламских наций», в первую очередь арабского народа Палестины. В первом официальном послереволюционном заявлении по этому поводу отмечалось, что Иран считает освобождение Иерусалима одним из важнейших морально-политических и религиозных обязательств перед народом Палестины2.
Итак, проблема Палестины в интерпретации аятоллы Хомейни признавала лишь «исламское» решение. Такой императив логично вытекал из взятого после исламской революции 1979 г. курса на тотальную исламизацию всех сторон политической, культурной и социально-экономической жизни, сочетающейся с широким «экспортом» идей исламской революции. Доминирующим и самым надежным объектом «экспорта» стал регион Ближнего Востока. Реализация такого плана базировалась на преимущественно декларативной поддержке «арабского и палестинского дела» и широкомасштабного нагнетания враждебности по отношению к «экспансионистскому» Израилю. Эта враждебность во многом определялась антиамериканизмом, поэтому негативное восприятие США переносилась на страну, которую считали ее ближайшим союзником.
Такая позиция Ирана, с течением времени вылившаяся в одну из главных политических доминант, означала для Организации освобождения Палестины (ООП) как наиболее авторитетной тогда палестинской структуры серьезную дипломатическую и политическую поддержку. Она помогла внутренней консолидации ООП, способствовала радикализации ее политики по отношению к Израилю. Официальная иранская пропаганда уже много лет утверждает, что необходимо не ограничиваться борьбой за возвращение оккупированных Израилем палестинских территорий, а стремиться к «полному» освобождению Палестины (в ее широком понимании) от евреев путем джихада — священной войны. Бывший президент ИРИ Али-Акбар Хашеми-Рафсанджани заявлял по этому поводу: «Даже если Израиль пойдет на уступки и будет создано арабское палестинское государство, сие никоим образом не будет означать решения палестинской проблемы. Если не уничтожить Израиль, то в этом густонаселенном районе не будет места, чтобы принять всех палестинцев, которые пожелают вернуться к местам своего прежнего жительства. В таких условиях признать право Израиля на существование означает для нас потерять все»3.
Активный этап иранского вмешательства в решение палестинской проблемы начался после подписания в 1993 г. Соглашений в Осло, в соответствии с которыми обе стороны — Израиль и палестинцы — обязались приступить к мирным переговорам, ведущим к полному и всеобъемлющему урегулированию всех спорных вопросов. Для Ирана это означало переход палестинцев к мирному решению многолетней проблемы, что вызвало неприятие иранского руководства, ибо всерьез мешало ее силовой реализации, и повлекло за собой значительную интенсификацию «палестинской» политики ИРИ, имеющей как пропагандистский, так военный аспекты. Значительным пропагандистским потенциалом обладает введенный аятоллой Хомейни в 1980 г. в качестве официального праздника Всемирный день Иерусалима. Он отмечается в последнюю пятницу священного месяца Рамазан, который мусульмане именуют «пятницей сирот». Такая символика хорошо увязывается с теорией покровительства исламского строя в Иране по отношению к «многострадальному» народу Палестины. Лозунги Всемирного дня Иерусалима все более теряют свою актуальность и становятся внутри Ирана все менее привлекательными.
Изменившаяся реальность, связанная с продвижением мирного процесса, который медленно, но неминуемо втягивает в свою орбиту все новые страны Арабского Востока, требует пересмотра базовых принципов иранской политики по отношению к палестинцам и Израилю. Но на этих основах строится вся внешнеполитическая концепция исламского режима, и изменение этих фундаментальных положений ставит под угрозу само существование иранского религиозного истеблишмента.
Именно поэтому каждая новая ступень к мирному решению палестинской проблемы вызывает резкое неприятие официального Тегерана. С каждым годом Ирану все труднее аргументировать несостоятельность мирного решения ближневосточной проблемы без учета интересов всех его участников. Особое противодействие иранского руководства вызывает участие палестинцев в мирном процессе. Именно по этой причине председатель ООП Ясир Арафат до своей кончины в ноябре 2004 г. был излюбленным объектом нападок иранских лидеров.
Однако в первые годы после установления в Иране исламского режима был короткий период горячей дружбы и изъявления самых нежных чувств к Арафату как лидеру палестинского народа. Тогда Арафат сразу прославился тем, что стал первым иностранным «руководителем», посетившим Тегеран после установления режима исламской революции. Тегеранская пресса тех дней писала о том, что народ исламского Ирана выражает свою солидарность с неотъемлемым правом арабского народа Палестины на самоопределение и создание собственного независимого государства. Газета The New York Times писала, что главное внимание на палестино-иранских переговорах в Тегеране было посвящено «…выработке общей стратегии борьбы с Израилем»4. В ходе того визита ООП получила официальное заверение в том, что после достижения внутриполитической стабильности «…Иран вплотную займется вопросом достижения победы над Израилем»5
Первая поездка «первого зарубежного руководителя» в послереволюционный Иран прошла для Арафата как нельзя удачно. На одной из встреч расчувствовавшийся аятолла Хомейни вручил руководителю ООП чек на 64 миллиона долларов. Маломощному и не столь тогда известному Арафату это было весьма кстати, как и самого факта внимания со стороны авторитетной региональной державы. В ООП расценили это как большую политическую победу. Кроме того, что было важно для поднимающегося к мировой славе заурядного террориста Арафата, это способствовало внутренней консолидации ООП, помогло тому, что ряд видных деятелей этой и других подобных палестинских организаций, прежде придерживавшихся более умеренной позиции по отношению к Израилю, пересмотрели свою концепцию борьбы с еврейским государством. Немаловажно и то, что поддержка со стороны Ирана положительно сказалась на помощи ООП со стороны консервативных режимов арабского мира.
Впрочем, Арафат в долгу перед Ираном не остался. Он помогал Хомейни чем мог. В многочисленных тогда тренировочных лагерях ООП прошли подготовку десятки иранских исламистов, занимающих сейчас видное место в политическом истеблишменте. В их числе — нынешний аятолла Али-Акбар Мохташамипур, организовавший в начале 80-х гг. ливанское крыло «Хизбаллы» и курирующий до сих пор в иранском руководстве все вопросы помощи палестинцам, в том числе различным исламским экстремистским организациям.
Но для нормального диалога между Ираном и ООП нужно было стабильное взаимопонимание между Хомейни и Арафатом. А оно с течением времени не только угасало, но и трансформировалось в острую вражду, проявлявшуюся в регулярных словесных перепалках. Естественно, от первых комплиментов в адрес палестинского лидера до острых убийственных характеристик — дистанция огромного размера. Вначале, на рубеже 1980-х гг., в Иране с крайней подозрительностью смотрели на контакты Арафата с сепаратистами населенной преимущественно арабами южноиранской провинции Хузестан, мечтавшими, как и Арафат, о создании собственного государства.
Политическое чутье изменило Арафату и в начале 1980-х гг., когда в Иране шла монополизация власти в руках клерикалов, а палестинский лидер активно контактировал с тогдашним оплотом иранских светских левых — Организацией моджахединов и Организацией федаинов. Чуть позже Иран всерьез начитает заниматься ливанскими шиитами, создавая на базе этой общины соединения «Хизбаллы». Не успевающий за хитросплетениями политики иранских аятолл Арафат не улавливает судьбоносности этих связей и всерьез враждует с лидерами общины. Но чашу терпения Хомейни переполнило не это, а поддержка Арафатом Саддама Хусейна во время ирано-иракской войны. Арафатом руководили сантименты панарабской солидарности, которые Хомейни решительно отказывался понять. В те же годы Арафат пошел на не одобряемое Ираном сближение с арабскими странами Персидского залива, перенес на время штаб-квартиру ООП в Багдад, не приняв в расчет начавшуюся ирано-иракскую войну, в которой он пытался играть роль посредника, но не сумел добиться в этом никаких успехов. Кончилась дружба тем, что терпеливый и невозмутимый Хомейни разразился бранью в адрес Арафата и прекратил с ним всяческое общение. Начавшиеся в 1990-е гг. прямые контакты палестинцев с Израилем еще более углубили конфронтацию, хотя для иранцев отнюдь не означали прекращения поддержки «правого дела палестинского народа».
Активно негативное отношение к Арафату со стороны иранских лидеров достаточно четко проявилось в ходе подготовки и подписания Соглашений Осло, которые закладывали базис мирного урегулирования палестино-израильского конфликта. В Иране по-прежнему господствовала точка зрения о том, что у этого конфликта есть только одно решение и оно лежит в силовой плоскости, являясь продолжением политики экспорта исламской революции на ближневосточном геополитическом пространстве. «Мы должны любой возможной ценой продвигать нашу революцию во все исламские страны и повсюду в мире», — говорил аятолла по этому поводу через год после победы революции в Иране в своем послании к нации6.
Начиная дружбу с Арафатом на заре исламской революции, в Тегеране искренне надеялись, что человек с таким террористическим прошлым будет всегда верен своим многолетним идеалам. Логика сосуществования двух народов в фатальном соседстве привела Арафата к поиску, не всегда последовательному и порядочному, мирной альтернативы терроризму. Неприятие этого в Тегеране вызывало и по-прежнему вызывает жесткое недовольство.
Поняв, что наступает эпоха постепенного сближения с Израилем и перехода на мирные рельсы, когда может быть отброшена идея перманентной конфронтации с сионистским врагом, а Арафат в таких условиях постепенно превращался в ключевую фигуру ближневосточного мирного процесса, в Иране развернули последовательную кампанию по дискредитации палестинского лидера. Начали с того, что к двум традиционным лозунгам Дня Иерусалима — «Смерть Израилю!» и «Смерть Америке!» добавился третий: «Смерть предателю!» Ближе к середине 1990-х гг. в ходе манифестаций в этот день начинают сжигать и топтать чучело Арафата. Палестинский лидер становится в Иране персоной нон грата. Так продолжается до декабря 1997 г., когда Арафат приезжает в иранскую столицу по приглашению президента Хатами, ставшего на три года дежурным председателем организации «Исламская конференция» (ОИК).
В течение всех лет, предшествовавших приезду Арафата в Тегеран, Иран пытался воздействовать на Арафата с тем, чтобы, даже вступив на путь переговоров с Израилем, он показал максимум неуступчивости. Делать это приходилось мягко, ведь Арафат мог вообще отдалиться от своих иранских друзей. Так, на Конференции стран — членов Движения неприсоединения в Джакарте в сентябре 1992 г. тогдашний иранский президент Али-Акбар Хашеми-Рафсанджани избрал для давления на Арафата следующую словесную форму: «Мне представляется, что недостаточно жесткая линия противодействия сионистскому врагу не способствует поднятию священного духа палестинских борцов».
Иногда терпение иранского руководства иссякало, и тогда наружу прорывались более жесткие заявления, вроде тех, что сделал в 2000 г. после мирной конференции в Шарм аш-Шейхе руководитель департамента пропаганды КСИР бригадный генерал Масуд Джазаери: «Арафат — это человек, попавший в ловко расставленные сионистами и Западом сети лжи и предавший священные идеалы своего народа». Однако эти слова — почти джентльменские выражения по сравнению с теми, что раздавались из Тегерана на рубеже веков, где часто прорывался даже заурядный мат.
…31 декабря 1999 г. в Иране в очередной раз отмечали Всемирный день Иерусалима. В соборной мечети столицы — праздничная проповедь. Ее проводит преемник аятоллы Хомейни — Али Хаменеи. Вот что он говорит о предмете любви своего предшественника: «Арафат — это предатель и болван. Это слабоумная личность, которой можно манипулировать, как заблагорассудится. Когда он впервые решился на прямые контакты с Израилем, я сказал ему: «Опомнись, что ты творишь? Тот, у кого есть хоть капля ума, не будет иметь дела с этими сионистами». Увы, мои слова не возымели никакого воздействия на Арафата, этого идиота и дурака»7. Тот же аятолла Хаменеи, выступая 3 июня 2000 г. в Тегеране на церемонии по случаю одиннадцатой годовщины кончины аятоллы Хомейни, назвал Арафата «сионистско-американским лакеем»8.
Вот еще несколько резких и достаточно грубых высказываний по адресу палестинского лидера:
Али-Акбар Велаяти, многолетний министр иностранных дел ИРИ, затем — советник по внешнеполитическим вопросам аятоллы Хаменеи, в августе 2000 г., за день до визита Арафата в Тегеран: «…Он, как попрошайка, просит милостыню у сионистов, тогда как на самом деле с ними нужно бороться жестко и непримиримо, беря пример с ливанской «Хизбаллы»9.
Генерал Яхья-Рахим Сафави, тогдашний главнокомандующий КСИР назвал Арафата «низкопробным политиканом, неспособным выражать интересы палестинского народа»10.
Кроме словесных, Арафат подвергался и вербальным унижениям и оскорблениям за свои попытки мирного решения конфликта с Израилем. Когда в августе 2000 г., после провала очередного раунда палестино-израильских переговоров Кемп-Дэвиде (США), Арафат на один день остановился поездом в иранской столице, аятолла Хаменеи демонстративно отказал ему в аудиенции, охотно уделив время для встречи с делегацией функционеров ХАМАСа во главе с Халедом Машалем. В те же часы, когда в отношении Арафата реализовывался информационный бойкот, иранское ТВ транслировало выступление заместителя Машаля Мусы Абу-Марзука с проклятиями в адрес палестинского лидера, «все еще цепляющегося за мир».
Ставшее со временем резко отрицательным отношение к Арафату никоим образом не означало изменения иранской позиции по отношению к Израилю и проблеме Иерусалима. Более того, с течением времени она становится все более жесткой. Иран считает своей важной задачей перманентно влиять на палестинских лидеров в направлении ужесточения конфронтации с Израилем. В августе 2000 г. Али-Акбар Велаяти признал, что его страна является «…если не главным оппонентом мирного решения палестинской проблемы, то одним из важнейших бастионов борьбы против сионистского режима. Мы не позволим Израилю торговать Палестиной и Святым Иерусалимом»11.
Иран не раз выступал инициатором проведения международных конференций по проблеме Иерусалима. В декабре 1997 г. это было одной из главных тем повестки дня очередного саммита ОИК. Тогда было принято беспрецедентное решение — разместить в Иерусалиме штаб-квартиру этой международной организации, объединявшей на тот момент 56 стран с населением примерно 1,3 миллиарда человек. В итоговом заявлении саммита было оговорено, что это решение будет реализовано после «освобождения Иерусалима и его провозглашения столицей Государства Палестина»12 Будучи в 1997-2000 гг. дежурным председателем ОИК, президент Ирана Хатами стремился придать деятельности этой организации как можно более антиизраильский характер, распространить его на все страны-участницы.
В августе 2000 г., после захода в тупик очередного раунда переговоров о ближневосточном урегулировании в Кемп-Дэвиде (США), Палестинская национальная администрация инициировала проведение мощного силового нажима всех исламских стран с целью оказания давления на Израиль, чтобы вынудить его принять условия Арафата, в том числе по проблеме Иерусалима. С этой целью палестинский лидер совершил поездки в ряд стран Ближнего Востока. Посещение Ирана было последним в этом ряду. Оно проходило в период, когда официальная иранская пропаганда не скрывала своего удовлетворения провалом переговоров в Кемп-Дэвиде, а СМИ и ряд высших иранских функционеров вновь усилили нападки на палестинского лидера, считая, что его очередные попытки мирного решения конфликта неконструктивны и могут быть расценены как «предательство» по отношению к арабам Палестины.
Визит Арафата в Тегеран включал встречу с президентом ИРИ, завершавшим тогда свою каденцию в качестве дежурного председателя ОИК. В числе прочего была выдвинута инициатива созыва саммита ОИК по проблеме Иерусалима. В Иране понимали, что реализация подобного шага связана для Ирана с определенным риском. Саммит по столь острой проблеме или конференция на уровне министров иностранных дел могли бы пройти совсем не так, как хотелось бы в Тегеране, и вполне можно было ожидать ситуации, когда большинством голосов могла быть принята резолюция, поддерживающая продолжение мирного процесса. Это вынудило бы Арафата продолжить свои миротворческие усилия, чего ИРИ ни в коем случае не хотелось. С другой стороны, ИРИ как дежурный председатель ОИК была не вправе торпедировать и инициативу ПНА.
Тогда и было решено, что очередной саммит ОИК, связанный с переходом руководства в этой организации к другой стране, обсудит проблему Иерусалима. Для подготовки этого саммита иранские руководители совершили поездки в арабские страны. Выяснилось, что почти все лидеры арабских государств региона занимают довольно жесткую позицию по проблеме Иерусалима, отвергая любые возможные компромиссы. На августовской встрече с президентом ИРИ Хатами и другими руководителями страны Арафат заявил, что его точка зрения на решение ближневосточной проблемы идентична иранской. Хатами в очередной раз повторил, что всего можно добиться лишь путем применения силы, и «… для решения проблемы Святого города мы готовы сделать все от нас зависящее. Палестина должна быть освобождена от сионистских захватчиков, и лишь тогда местные мусульмане, христиане и евреи совместными усилиями решат свою судьбу»13.
С началом в сентябре 2000 г. нового витка интифады лидеры ИРИ предприняли очередную попытку торпедировать мирный процесс. Они напрямую обратились к лидерам ООП и арабских стран с призывом отказаться от поддержки политического решения ближневосточной проблемы, сделав ставку лишь на насильственные методы. Выступая 1 октября 2000 г. на заседании парламента, его спикер Мехди Каруби, в частности, сказал: «Мы не жалуемся на сионистов, нам известна их агрессивная сущность. Однако нам не совсем понятна позиция мусульманских и арабских стран, которые с равнодушием взирают на страдания своих мусульманских братьев, предпочитают отмалчиваться или вовсе не реагировать на то, что происходит сегодня на земле оккупированной Палестины»14.
Руководители ИРИ прибегли даже к прямым военным угрозам по отношению к Израилю. 25 декабря в интервью радио Монте-Карло главнокомандующий КСИР генерал Яхья Рахим Сафави сказал, что национальные интересы Ирана требуют решительной поддержки интифады по освобождению Иерусалима. С этой целью, сказал Сафави, мы готовы к обстрелу территории Израиля имеющимися в нашем распоряжении самыми современными ракетами. Он отметил, что находящиеся на вооружении Ирана ракеты класса «Шахаб» обладают столь разрушительной силой, что могут нанести по Израилю удары, после которых он вряд ли оправится15.
С откровенно антиизраильскими заявлениями выступал после начала нового витка интифады и аятолла Хаменеи. В своей проповеди по случаю одного из наиболее значительных мусульманских праздников Ид-аль-фитр, связанного с завершением поста Рамазан, Хаменеи сказал, что создание Государства Израиль явилось одним из самых зловещих деяний мирового империализма по реализации принципа «разделяй и властвуй» на территории ислама. «Если бы страны ислама были на деле едины и дружны, наши враги никогда не смогли бы властвовать и издеваться над народом Палестины»16.
Именно поэтому в Тегеране с интересом следили за усилиями исламских и арабских стран осудить Израиль, взвалить на него вину за новое обострение ситуации в регионе. Иранское руководство откровенно негативно оценило итоги проведенного во второй половине октября 2000 г. на египетском курорте Шарм аш-Шейх саммита с участием лидеров Израиля, ПА, Египта и США. В официальном заявлении МИДа ИРИ отмечалось, что встреча преследовала одну цель — сбить накал интифады, уведя палестинский народ в сторону от его главного дела.
Более взвешенно подошли в Тегеране к оценке проведенного в конце октября 2000 г. в Каире Всеарабского саммита. Сразу же после его закрытия Тегеранское радио в специальном комментарии опосредованно поддержало его решения, отметив, что на первый взгляд из содержания заключительного заявления саммита следует, что главы арабских государств заняли более жесткую позицию в отношении Израиля по сравнению с прежними встречами на высшем уровне. «С другой стороны, — отмечалось в комментарии, — вряд ли это можно расценивать как реализацию ожиданий общественности арабских стран и всего исламского мира»17.
Проведенный в столице Катара Дохе в середине ноября 2000 г. 9-й саммит ОИК был целиком посвящен проблеме Иерусалима и завершал каденцию ИРИ как дежурного председателя этой международной организации. За несколько недель до открытия саммита Иран впервые за последнее время открыто заявил о своей поддержке всех действующих палестинских террористических группировок и сделал ряд практических шагов по оказанию им помощи, в том числе военной. Накануне открытия саммита в Дохе Иран выступил со специальным заявлением, в котором призвал все мусульманские государства разорвать существующие отношения с Израилем.
Несмотря на все усилия Ирана, катарский саммит все же не стал подлинной встречей глав государств исламского мира. Лишь 24 страны из 56 членов ОИК были представлены руководителями, несколько — главами правительств, остальные — министрами или даже заместителями министров. Ряд стран, в том числе Иран, Сирия и Судан, заняли жесткую антиизраильскую позицию. Президент Судана Омар Хасан аль-Башир предложил даже начать всеобщий исламский джихад с целью освобождения всех оккупированных арабских земель. Его поддержал иранский президент Хатами.
Во второй день работы саммита в Дохе состоялась инициированная Ираном дискуссия по вопросу о целесообразности для исламских стран развития отношений с Израилем и связанная с ней выработка итогового заявления. В ходе дискуссии выяснилось, что ни одна из стран — членов ОИК, имеющих отношения с Израилем, не готова отвернуть весьма выгодное ей направление сотрудничества. К неудовольствию Ирана, обнаружилось, что у многих стран наметилось и совпадение с Израилем точек зрения по многим международным проблемам. Кроме того, такие лидирующие страны исламского мира, как Турция и Египет, считали, что ОИК не правомочна оказывать давление в направлении разрыва отношений с той или иной страной. Итоговый документ встречи должен, на их взгляд, носить лишь рекомендательный характер. Представитель Турции Зиал Угур в ходе обсуждения отметил, что установление или разрыв отношений с той или иной страной — внутреннее дело каждого суверенного государства. По итогам дискуссии был одобрен согласованный всеми участниками проект итогового заявления, в котором требование разрыва отношений с Израилем носило рекомендательный характер. Тем не менее под нажимом руководимой Ираном группы наиболее конфронтационно настроенных по отношению к Израилю стран в итоговое заявление был включен ряд положений, не способствовавших арабо-израильскому политическому диалогу. В нем, в частности, содержалось требование разрыва странами — членами ОИК отношений с любой страной, решившейся на перенос своего посольства в Иерусалим и признавшей таким образом этот город в качестве столицы Израиля.
С началом в 2000 г. нового витка интифады интенсифицировались контакты высокопоставленных деятелей ИРИ с руководителями палестинских террористических организаций. В январе 2001 г. в Тегеране объявили о проведении специальной Недели солидарности с народом Палестины. К открытию Недели в Тегеране было приурочено и открытие постоянной выставки ПНА, экспонаты которой были посвящены главным эпизодам израильско-палестинского противостояния. В апреле 2001 г. прошла трехдневная международная конференция под названием «В поддержку Исламской революции в Палестине». Одновременно была усилена материальная помощь, причем не только за счет средств из национального бюджета. С этой целью в октябре 2000 г. были открыты сотни круглосуточно действующих пунктов. Администрация духовного лидера страны аятоллы Хаменеи официально объявила о двух банковских счетах, на которые можно переводить спонсорские средства. Всем министерствам и другим правительственным структурам было предписано изыскать средства для оказания помощи палестинским экстремистским организациям и представить отчет.
Практическая помощь оказывалась жертвам и пострадавшим в ходе интифады. В первые ее недели в Тегеран были доставлены три группы по девять раненых палестинцев. После того как они, пройдя курс бесплатного лечения, вернулись обратно через Иорданию, правительство ИРИ объявило о запланированном приезде в страну новых групп раненых. Их фотографиями, а также эпизодами бросания камней в израильских солдат были в этот период заполнены целые полосы иранских газет. Национальное Общество Красного Полумесяца в октябре 2000 г. через Иорданию послало палестинцам более 20 тонн медикаментов, медицинского оборудования и теплой одежды. Правительственный Фонд шахидов объявил 21 ноября 2000 г., что он выделил значительные денежные компенсации 2400 палестинцам, являющимся членами семей погибших во время нынешней интифады.
Продолжение интифады сопровождалось мощной и единодушной поддержкой со стороны иранского руководства. Зачастую она носила весьма зловещий характер. Так, после кровавого теракта в центре Иерусалима летом 2001 г., совершенного в рамках интифады и унесшего жизни пятнадцати мирных граждан Израиля, главный политической советник аятоллы Али Хаменеи, Али-Акбар Велаяти сказал: «Мы защищаем Палестину и удовлетворены тем, что она действует в упреждающей манере. Требуется сокрушить сионистского врага прежде, чем он нанесет нам удар». В тот же день по всему Ирану прошли многотысячные демонстрации под лозунгами поддержки интифады и дальнейшего усиления ее эффективности. Как писала 15 августа 2001 г. тегеранская газета «Энтехаб», в числе прочего демонстранты требовали скорейшего формирования специальной общеисламской Армии освобождения Иерусалима.
С приходом к власти в 2005 г. неоконсерваторов во главе с Махмудом Ахмадинежадом и ростом антиизраилизма поддержка «правого дела палестинского народа» еще более расширилась. Накануне 5 октября 2007 г., когда в Иране в очередной раз отметили Всемирный день Иерусалима, с резкими антиизраильскими заявлениями выступили секретарь Высшего совета национальной безопасности Али Лариджани и президент Махмуд Ахмадинежад. «Я призываю граждан продемонстрировать всю глубину нашего презрения к сионистскому государству и всю силу нашей поддержки героической палестинской нации, — заявил президент ИРИ. — Пусть все народы мира видят, что мы идем в первой шеренге борьбы за справедливость, пусть весь мир поймет праведность нашей борьбы и она возымеет тот эффект, к которому мы стремимся»18.
За несколько дней до заранее широко разрекламированного праздника иранское правительство выпустило специальное обращение, в котором, среди прочего, отмечалось: «Мы отчетливо слышим грохот падения глиняного колосса под названием сионистское государство на земле оккупированной Палестины». Менее образно, но более однозначно выразился в тот же день советник президента Ахмадинежада по политическим вопросам д-р Моджтаба Рахмандуст: «Мы заявляем, что Иран, решительно поддерживая все палестинские организации, преследует лишь одну цель — добиться физического устранения Израиля». С антиизраильскими заявлениями по случаю Дня Иерусалима выступили также экс-президент Ирана Сейед Мохаммад Хатами, бывший спикер парламента Мехди Каруби, все министры силового блока иранского правительства.
Антиизраильские заявления звучали не только накануне Дня Иерусалима. В 2007 г. они раздавались беспрестанно. Они были лейтмотивом выступления Ахмадинежада с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН и на встрече со студентами Колумбийского университета в США. Тема нелегитимности присутствия Израиля в Ближневосточном регионе была доминирующей и в выступлениях главы иранского МИДа М. Моттаки в кулуарах Генеральной Ассамблеи ООН. Невзирая на то, что в 2007 г. проведение Дня Иерусалима совпало с активностью как Израиля, так и палестинцев в налаживании мирного диалога и подготовкой к намеченной на ноябрь мирной конференции, призванной положить конец многолетнему кровавому конфликту, Хашеми-Рафсанджани, избранный недавно на должность главы Совета экспертов — одной из высших исламских институций, призвал к продолжению противостояния между Израилем и палестинцами: «Мы считаем, что путь сопротивления — единственно верная дорога. То, что израильтяне именуют миром, уже доказало свою тупиковость».
Однако идеи прагматизма, осознание необходимости более трезвого и взвешенного подхода в поддержке палестинцев постепенно пробивают себе дорогу в Иране. Либеральная и эмигрантская пресса в последние годы не раз писала о том, что в обстановке переживаемых страной экономических трудностей вряд ли целесообразно выделять десятки миллионов долларов на поддержку деятельности таких организаций откровенно террористического толка, как ХАМАС и «Исламский джихад». Ряд иранских деятелей реформистского лагеря высказывались о том, что слепая и не всегда мотивированная поддержка террористических акций нанесла колоссальный вред как национальным интересам Ирана, так и самой ПНА. Так, популярный при прежнем президенте Хатами либеральный деятель, работавший в те годы директором Центра политической стратегии ИРИ д-р Мохаммад-Реза Таджик высказал мысль о том, что в условиях, когда в среде самих палестинцев не так уж редки сторонники мирного решения этого застарелого конфликта, Тегерану необходимо проявить государственную гибкость и попытаться отойти от зашоренности догм, сформулированных «исламскими романтиками на заре революции».
Известный религиозный диссидент Мохсен Кадивар считает, что Ирану как поднимающейся региональной державе отнюдь не прибавляет авторитета невероятная упорность в поддержке всего, что может быть названо экстремистским в Палестинской автономии. Странно то, считает Кадивар, что иранская политическая элита не замечает, что в мире все слаженней звучит хор голосов, осуждающих государственный терроризм.
Резким диссонансом в Тегеране прозвучали и слова депутата иранского парламента прежнего, шестого созыва, авторитетного религиозного деятеля Абулфазла Шокури. Израиль, по его словам, стал ощутимой геополитической реальностью, не связанной с волей иранского руководства. И это невозможно отрицать. В таком ракурсе конфронтация между Ираном и этой страной носит не религиозный, а политический характер. В политической же плоскости, считает Шокури, лежит и выход из этого противостояния. Главная ошибка иранского политического истеблишмента заключается в том, что, отстаивая в последние годы идею приоритета мирного пути в сфере международных и региональных конфликтов, в Тегеране не пытаются приложить такой подход к палестино-израильской реальности. Шокури констатирует, что у иудеев, мусульман и христиан одинаковые права на Святую землю, поэтому они изначально обречены жить в мире. Дело только за реализмом и житейской мудростью.
1. «Кейхан» (Иран) , 23 августа 1981.
2. «Кейхан», 26 февраля 1979.
3. «Эттелаат» (Иран), 15 августа 199
4. The New York, 19 February 1979.
5. Там же.
6. http://www.hamdami.com/MFAFA/Reports2009/140209-Khomeini.htm
7. http://www.radis.org , 31 декабря 1999.
8. ИРНА, 3 июня 2000.
9. ИСНА, 8 августа 2000.
10. ИРНА, 23 ноября 2000.
11. ИСНА, 8 августа 2000.
12. «Кар ва каргар» (Иран), 12 декабря 1997.
13. «Кейхан», 11 августа 2000.
14. ИСНА, 1 октября 2000.
15. ИРНА, 26 декабря 2000.
16. ИРНА, 27 декабря 2000.
17. http://www.radis.org , 22 октября 2000.
18. ИРНА, 4 октября 2007.