Летом-осенью 2021 г. проблема возобновления закрытых сирийско-турецких переговоров являлась объектом пристального внимания со стороны различных экспертов и политических обозревателей. В ряде арабских и турецких СМИ, социальных сетях периодически появлялись различного рода спекуляции о «секретных» переговорах между руководителями сирийских (Али Мамлюк) и турецких (Хакан Фидан) спецслужб. Основанием для подобного рода информационных «интервенций» служили безусловные успехи сирийских правительственных войск в районе Дераа в сентябре 2021 г. и начавшийся в августе того же года процесс нормализации отношений арабских стран с Дамаском. Так, в сентябре 2021 г. в иракских и турецких СМИ появилась информация о, якобы, предстоящей встрече в Багдаде между Мамлюком и Фиданом. Одновременно министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу заявил о периодических контактах между официальными сирийскими и турецкими  представителями, в ходе которых обсуждались вопросы безопасности и борьбы с терроризмом. Дамаск и Анкара имеют общие озабоченности в отношении намерений и действий отрядов курдского вооруженного сопротивления, прежде всего, в лице Сил демократической Сирии (СДС) и Рабочей партии Курдистана  (РПК).  До событий 2011 г. в ходе совместных сирийско-турецких военных пограничных операций против курдских повстанцев в Ираке, турецкие войска закрепились на достаточно протяженном участке иракской границы и создали несколько баз в районе Эрбиля. Руководством двух стран неоднократно предпринимались попытки наладить дружественные отношения. Была проведена определенная работа по развитию двустороннего сотрудничества.  Большую роль в налаживании контактов двух государств сыграло улучшение сирийско-турецких отношений, которое получило значительное развитие с начала 2000 г. В Турции хорошо понимали, что без участия Сирии вряд ли возможно добиться успешного решения региональных проблем. Летом 2002 г. министр обороны САР Х.Туркмани посетил с визитом Турцию. По итогам его визита были подписаны «Рамочное соглашение об образовательном, техническом и научном сотрудничестве в военной сфере» и «Соглашение о сотрудничестве в военном образовании». Другим важным событием стал официальный визит в Турцию министра иностранных дел Сирии Ф.Шараа в январе 2003 г., в ходе которого были рассмотрены двусторонние отношения, а также региональные и международные вопросы. В феврале 2003 г. был заключен договор о развитии экономических отношений между Сирией и Турцией. Новый импульс сирийско-турецкие отношения получили в связи с войной в Ираке. Визит сирийского премьер-министра в Турцию после 17-летнего перерыва был призван продемонстрировать уровень развития двусторонних отношений и определить общую позицию в отношении иракской войны и присутствия американских войск в регионе. С момента прихода к власти в САР Б.Асада в отношениях Сирии и Турции произошли заметные сдвиги в сторону сближения, взаимопонимания, доверия и укрепления экономического сотрудничества. В январе 2004 состоялся исторический визит в Турцию сирийского президента Б.Асада. Это был первый визит сирийского президента со времени завоевания Сирией политической независимости в 1945 г. Визит президента Сирии Б.Асада в Турцию в начале января 2004 способствовал дальнейшей нормализации и всестороннему развитию отношений между странами. Ответный визит премьер-министра Турции Р.Т.Эрдогана в САР явился результатом переговоров лидеров государств по вопросам политической координации и безопасности Турции и Сирии.  В результате  удалось разбить лед, сковывавший отношения двух стран в течении более чем полувека, создать новый климат доверия между руководителями и положить начало формированию новой геополитической ситуации на Ближнем Востоке. В интервью арабским СМИ Б.Асад подчеркивал, что «нынешние сирийско-турецкие отношения отличаются переходным состоянием от обоюдного недоверия к атмосфере полного взаимного доверия». 19 июля 2004 г. в Дамаске прошло заседание совместной сирийско-турецкой технико-экономической комиссии, посвященное вопросу создания сирийско-турецкой зоны свободного торговли. Во время визита премьер-министра Сирии Н.Отри в июле 2004 г. в Анкару Турция заявила о своей поддержке сирийской позиции по Голанским высотам и согласилась посредничать в возобновлении мирных переговоров между Сирией и Израилем. В ходе переговоров была достигнута договоренность об открытии 4-х новых воздушных коридоров между САР и Турцией и дополнительных КПП на сирийско-турецкой границе. Всего с 2000 по 2010 гг. между Сирией и Турцией состоялся обмен 50 визитами на уровне министров двух стран.  Несмотря на отмеченные положительные сдвиги в отношениях столь разных по государственному устройству, населению и другим признакам стран и совпадение их позиций по ряду региональных и международных проблем, у них имелись свои собственные геостратегические и экономические интересы, которые затрудняли их дальнейшее сближение. Речь шла о проблемах исторического и территориального характера. История арабо-турецких отношений насчитывает несколько столетий. Она характеризовалась в целом настороженностью, а в некоторых случаях даже враждебностью. Арабским народам было не просто забыть четыре века господства Османской Империи. Турция же затаила обиду на арабские страны, в том числе, и на Сирию, которые сражались против Порты на стороне Великобритании и Франции во время Первой мировой войны. Со своей стороны Дамаск не мог забыть того, что в условиях французского мандата Париж передал Турции часть сирийской территории – Александретский санджак (Искендерун). После начала сирийского кризиса отношения Дамаска и Анкары кардинально изменились. Они стали отличаться откровенной взаимной враждебностью. Сегодня турецкие войска находятся в Сирии и в Ираке. Анкара поддерживает Сирийскую национальную армию (бывшая Сирийская свободная армия (ССА)) и другие организации, оппозиционные Дамаску. В тоже время,  курдский вопрос мог бы стать одной из отправных точек начала сирийско-турецких контактов по линии спецслужб.  К тому же в условиях быстро меняющейся политической конфигурации и баланса сил на Ближнем Востоке, Дамаск и Анкара стремятся найти свою нишу, чтобы принять активное участие в этом процессе. С учетом сложной внутриполитической ситуации в обеих странах, Сирия и Турция опасаются, что крупные мировые державы, могут разыграть курдскую карту не в их интересах. В результате политические интересы двух стран в регионе и их внутренняя безопасность окажутся под угрозой. С началом гражданской войны в Сирии и предоставлением Анкарой своей территории в качестве убежища для противников сирийского режима и  плацдарма для гражданской и военной сирийской оппозиции, Анкара утратила возможность прямого контакта с Дамаском. Сирийско-турецкое взаимодействие осуществлялось  по российским и иранским каналам. Сегодня, в преддверии грядущих перемен в САР и регионе в целом  Анкара намерена наладить прямые контакты с представителями сирийского руководства. По данным  ряда источников, решить эту задачу, было поручено главе Национальной разведывательной организации  (MIT) Х. Фидану. За несколько последних лет он имел ряд  контактов с главой Бюро национальной безопасности (БНБ) А.Мамлюком. Переговоры носили неофициальный характер и проходили в третьих странах. Первая официальная встреча Х.Фидана с А.Мамлюком состоялась Москве в 2020 г.  Она была организована их российскими коллегами и связана с обострением ситуации на северо-западе Сирии. Этой встрече предшествовало заявление бывшего министра иностранных дел САР В.Муаллема в 2019 г. о провале очередного раунда Астанинского форума и неспособности стран-гарантов решить вопрос об урегулировании ситуации в Идлибе. Встреча носила кратковременный  характер и проходила на фоне  нарушения соглашений о перемирии в Идлибе и нескольких случаях убийства турецких военных. На переговорах Х.Фидан попросил о личной встрече с президентом Б.Асадом в Дамаске, но получил отказ. Тогда Анкара продемонстрировала решимость отстаивать свои интересы в Сирии и ввела дополнительные воинские формирования на северо-западе и северо-востоке САР. К лету 2021 г. положение сирийского режима осложнилось в результате социально-экономических проблем и укрепления позиций вооруженной оппозиции в Идлибе. Международные гаранты стали более терпимо относиться к роли Турции в северо-западных районах Сирии. С такой переговорной позицией режим Б.Асада не мог пойти на переговоры А.Мамлюка и Х.Фидана. Таким образом, изменение ситуации не в пользу Дамаска оставляло мало шансов на организацию подобной встречи. В результате произошедших изменений «на земле» и в позиции мировых держав после встречи американского и российского президентов, достигнутых ими договоренностей по Сирии, режиму Б.Асада было весьма сложно убедить сирийских силовиков в необходимости подобной встречи. Фактически Дамаск, таким образом, как бы признавал значимость региональной роли Турции. Очередная встреча Х.Фидана и А.Мамлюка прошла в сентябре 2021 г. в Багдаде. Накануне в арабских экспертных кругах постоянно циркулировали слухи о предстоящей до конца 2021 года встрече в Багдаде глав сирийской и турецкой спецслужб. Во многом это было связано с серией переговоров между Турцией и рядом арабских стран, в частности Египтом и Ираком и иракским премьер-министром Мустафой аль-Казыми который лично знал как А.Мамлюка так и Х.Фидана. По оценке ряда турецких экспертов такая встреча могла бы носить исторический характер с точки зрения изменения баланса сил в регионе. С другой стороны, экспертное сообщество испытывало мало оптимизма по поводу самой возможности проведения подобной встречи. Позиция Турции в отношении режима в Дамаске мало изменилась. Отношение сирийского руководства к Анкаре оставалось негативным. Даже в случае организации переговоров было мало шансов на нормализацию отношений двух стран. Тем более, организация такого рода встречи требовала тщательной подготовки и наличия определенных условий, которые бы подтолкнули обе стороны к компромиссам. В этой связи затягивание решения США о выводе своих войск из северо-восточных районов Сирии и неопределенная позиция президента Франции Э.Макрона по Ближнему Востоку внушали мало оптимизма в возможность организации подобной встречи. Несмотря на это, Анкара провела серию технических встреч на уровне спецслужб с Египтом, Катаром и ОАЭ. Возможно переговоры с монархиями Персидского залива, особенно ОАЭ и Катаром могли сыграть положительную роль в организации данной встречи при наличии определенных условий «на земле» и изменениях в позиции мировых держав. Тем более, Анкара была серьезно обеспокоена возможным выводом американских войск из восточных районов Сирии за Евфратом. В этом случае образовавшийся вакуум мог быть занят враждебными Турции курдскими вооруженными формированиями. Турецкое руководство хотело заранее подготовиться к подобному развитию событий. С этой целью Анкара стремилась наладить диалог с сирийским руководством и добиться взаимопонимания с Дамаском в вопросах безопасности турецкой территории. Косвенно, данную информацию подтвердил министр иностранных дел Турции М.Чавушоглу. Однако турецкий министр говорил о стремлении Анкары наладить с САР диалог по вопросам безопасности и борьбы с терроризмом, отрицая какие-либо политические контакты. Со своей стороны, Дамаск вообще отверг саму возможность диалога с Турцией. Действительно, разное понимание характера террористических угроз; Турция — курды, Сирия — сирийская оппозиция в Турции, предполагали отсутствие общей переговорной платформы  по вопросу о борьбе с терроризмом. В этой связи, Турция стремилась сблизиться с Египтом, КСА и ОАЭ, которые активно участвовали в процессе вывода Сирии из изоляции и восстановления страны. Таким образом,  Анкара рассчитывала на содействие этих стран в вопросах сближения с Дамаском. На самом деле турецкие озабоченности были понятны и логичны. По сути, Анкара оказалась в непростой ситуации выбора дальнейшего пути развития. Снижение рейтингов правящей в Турции Партии справедливости и развития (ПСР) отрицательно сказалось на политическом имидже президента Р.Т.Эрдогана. Неслучайно в канун нового 2022 года он развернул беспрецедентную борьбу внутри страны за укрепление позиций ПСР.  Основное внимание было сосредоточено на Стамбуле, где ПСР пыталась вернуть утраченную в ходе поражения в марте 2019 г. на муниципальных выборах поддержку горожан и жителей сельских пригородов. Специально назначенная комиссия в составе представителей МВД проводит сегодня регулярные инспекции в Стамбульском муниципалитете. Его представители выясняют причины недавних назначений сотен новых служащих, которых власти подозревают в принадлежности к РПК и движению основанному Ф.Гюленом. Турецкие власти уже успели обвинить главу Стамбульского муниципалитета из оппозиционной Народно-республиканской партии (НРП), в прямой причастности к увольнению 15 тысяч служащих Стамбульского муниципалитета. Вместо них он назначил 45 тысяч новых чиновников, которых некоторые турецкие политики называют не иначе как «террористами».  Многие турецкие эксперты не исключают, что вскоре может последовать увольнение главы Стамбульского муниципалитета и руководителей местных органов власти в курдских районах. Отсутствие ясного решения по вопросу о «Братьях-мусульманах» осложняло отношения Турции с Египтом и КСА. В тоже время, поспешные действия в отношении исламистов, могли активизировать противников Р.Т.Эрдогана за рубежом и дестабилизировать ситуацию внутри страны. Постоянные колебания между Москвой и США ставили под сомнение надежность Турции как члена НАТО в глазах Запада. Недавние политические демарши Анкары в Афганистане, на Кавказе и Украине, в Ливии с целью отвлечь внимание от внутренних проблем, осложняли отношения с Москвой, Ираном,  государствами Центральной Азии и странами Арабского Магриба. На деле внешне хаотичная политика Анкары была обусловлена стремлением обеспечить стабильность правящей власти, для поддержания внутренней безопасности государства и сохранения приобретенные позиций в регионе, прежде всего в Сирии. Гипотетическая угроза возврата Сирии Александретского санджака приводила в ужас некоторых турецких политиков, которые рассматривали этот эвентуальный акт, как начало распада турецкой государственности. К тому же Анкаре очень не хотелось оказаться в роли третьего лишнего, когда придет время делить сирийское «наследство». Оставалось уповать на мудрость и прозорливость российского руководства, которое смотрит шире на отношения с Анкарой и не склонно ограничиваться исключительно сирийской темой. В итоге Дамаск и Анкара сделали ставку на Россию. Это было достаточно ясно продемонстрировано в ходе 17-го раунда переговоров по Сирии в Астанинском формате. И не ошиблись. В конце декабря 2021 — начале января 2022 года состоялись контакты между высокопоставленными представителями сирийских и турецких спецслужб. По оценке ряда экспертов,  переговоры вполне могли пройти на уровне высшего руководства сирийских (А.Мамлюк) и турецких спецслужб (Х.Фидан). Встреча была организована в районе порта Акабы (Иордания). В ней приняли участие представители спецслужб ОАЭ, КСА, Катара. По мнению Дубая именно ОАЭ сыграли решающую роль в организации этой встречи, проведя в течение декабря 2021 серию контактов с руководством Турции. На переговорах основное внимание было уделено организации совместных действий против вооруженных курдских повстанцев на севере САР, прежде всего СДС и РПК. Обсуждались также совместные проекты восстановления Халеба (Алеппо) и его промышленной зоны, проблема возвращения беженцев. По оценке ряда экспертов, переговоры между сирийскими и турецкими силовиками стали возможны в результате удачно сложившейся политической ситуации в САР и Турции и регионе в целом. Несмотря на  успехи сирийского режима в борьбе с оппозицией и удержания власти, Дамаск ясно отдает себе отчет, что добиться нормализации отношений с другими арабскими странами будет легче, возобновив контакты с Анкарой. К тому же процесс восстановления членства САР в ЛАГ потребует определенной разрядки напряженности в Леванте, что вряд ли возможно достичь без участия Турции.  Анкара  установила неплохие отношения с ключевыми странами Арабского Востока и Персидского залива. Турция серьезно ограничила деятельность «Братьев-мусульман» по просьбе властей Египта и КСА. Р.Т.Эрдоган недавно кардинально пересмотрел основные принципы политики Анкары в регионе. В итоге ревизии внешнеполитического курса Анкары на Ближнем Востоке, было принято решение вернуться к прежней  политике «ноль проблем». Решающим фактором изменения позиции Анкары в отношении Дамаска, стало соглашение с сирийскими властями, в результате которого турецким войскам было позволено занять позиции на глубину до 35 км ( вместо прежних 5 км) для борьбы с курдскими повстанцами на сирийской территории. По мнению многих экспертов именно данное обстоятельство сделало возможным организацию подобной встречи. Пока рано утверждать, что результатом переговоров руководителей сирийских и турецких спецслужб может стать личная встреча Б.Асада с Р.Т.Эрдоганом или окончательное решение проблемы  Идлиба. Однако сам факт такого рода контактов, которых многие на Ближнем Востоке ждали с нетерпением последние 2 года, внушает надежды на возможность начала процесса масштабной смены политических декораций в регионе. Одним из признаков этого, может служить тот факт, что, по просьбе российского президента В.Путина,  Дамаск и Анкара решили вернуться к выполнению положений договора 1998 г., подписанного обеими сторонами в Адане. С этой точки зрения нельзя не отметить удивительную политическую дальнозоркость и дипломатическую мудрость Москвы. Действительно Аданские соглашения 1998 года и протоколы к ним по оценке многих серьезных экспертов служат ключом к разрешению кризиса в сирийско-турецких отношениях. В этой связи стоит кратко напомнить предысторию Аданских соглашений и охарактеризовать их сущностную составляющую. Накануне заключения Аданских соглашений в регионе сложилась крайне взрывоопасная ситуация. Однообразный спектр участников привычного регионального противостояния расцветился за счет нешуточной напряженности между Турцией и Сирией, презревшими факт, что любые новые резкие движения здесь – прямой вклад в усиление взрывоопасного противостояния в регионе, который и без того отнюдь не смиренная обитель. Для специалистов такой крутой вираж в нагнетании враждебности между двумя ближайшими соседями не был неожиданностью. Как было показано выше, такая вражда имела глубокие исторические корни, которые уходили во времена Османской Империи, властвовавшей над арабскими территориями, в том числе и над сирийскими землями в течение четырех веков. Столь древние обиды, наверное, могли  быть  забыты, если бы не действия европейских государств в период между двумя мировыми войнами, жертвой и разменной картой в политической игре которых стали Турция и Сирия. Объектом сделки были земли, богатые водными ресурсами, и районы, населенные курдами, проблема самоопределения которых стояла весьма остро. Перипетии борьбы за власть над Сирией привели к тому, что она утратила не самые худшие из своих земель в обмен на политические уступки Турции со стороны Франции. В более поздний период уже в войне с Израилем Сирия лишилась суверенитета над Голанскими высотами, что только обострило в народной памяти горечь территориальных утрат минувших лет, заложивших прочную основу для подозрительности в отношении северного соседа. Турецкое направление занимало большое место в региональной политике Сирии. Данный факт был обусловлен рядом обстоятельств. Это и  общая граница протяженностью без малого в тысячу километров. Проблема  Александретского санджака. Наличие в Сирии немалой армянской и северокавказской (черкесской диаспоры), имеющей родственные образования и в Турции. Проблема распределения водных ресурсов и, наконец, деятельность радикальных курдских организаций, взаимодействовавших с курдским населением, проживающим также в Ираке и Иране, и стремящимся к достижению собственных целей. Проблема Александретского санджака (Искендеруна) являлась одним из ключевых конфликтообразующих факторов в сирийско-турецкий отношениях. С 1950 г. вопрос Искендеруна использовалась в качестве внутриполитического аргумента в пропагандистской деятельности обеих стран. На всех официальных картах Сирия включала Искендерун в свои границы. В  2000-х гг. в отношении спорных территорий начали происходить некоторые позитивные изменения. На карте Компьютерного общества Сирии, в состав учредителей которого входил президент САР Б.Асад, при описании сирийско-турецкой границы Искендерун был включен в пределы Турции. Несмотря на некоторые позитивные сдвиги, происходившие в связи с возникшим процессом сближения между двумя странами, эта тема продолжала оставаться препятствием на пути развития сирийско-турецкого сотрудничества. Наличие удобного порта на Средиземном море, место слияния трех рек, придавало этой территория стратегический характер для Сирии, которая  считала эти земли своими. В Сирии ежегодно отмечалась годовщина отторжения этой территории. До начала событий  марта 2011 г. в САР действовала общественная организация, созданная в 1970 г. «За освобождение Искендеруна». Подобные настроения сохранялись среди многих представителей политической элиты САР. Не случайно во время визита в Турцию (2004) президент Б.Асад не поднимал эту острую тему. В новом политическом руководстве САР исходили из того, что, если Дамаск заинтересован в нормализации отношений с Анкарой, то ему не следует затрагивать вопрос о территориальной принадлежности Искендеруна. В тоже время, Дамаск не признавал правомочным колониальный вариант передачи Францией в июле 1939 года части сирийской территории Турции. На официальных сирийских картах район Искендеруна оставался окрашенным общим цветом с остальной территорией САР, а  сирийско-турецкая граница обозначена пунктиром, как временная. Периодически турки поднимали этот вопрос, требуя внести изменения в сирийские карты согласно фактическому прохождению  границы, однако власти Сирии уклонялись от этого. Немалая часть высших партийных функционеров САР являлись выходцами из Искендеруна. Арабское население этого района, исторически тяготевшее к Сирии, по различным оценкам составляло до 1 млн. человек. С учетом этого представлялось маловероятным, что сирийцы добровольно откажутся от своих территориальных претензий и юридически признают суверенитет Турции над этой территорией. Исходя из неблагоприятной политической ситуации, приоритета  проблемы Голанских высот, руководство САР избегало открытой постановки вопроса о необходимости скорейшего решения территориального конфликта с турками. Однако спор вокруг Искендеруна негативно воздействовал на общий фон взаимоотношений двух стран. В значительной мере именно этим объяснялся особый характер греческо–сирийских отношений, поддержка Дамаском греков–киприотов, форсированное развитие армяно–сирийских связей, тесные контакты сирийцев с болгарами. Режим наибольшего благоприятствования со странами, имеющими напряженные отношения с Турцией, является  характерной особенностью сирийской региональной политики в целом. Используя именно эту тактику, руководство САР стремилось хотя бы частично компенсировать в своей текущей внешнеполитической практике и при работе на перспективу, изначально неравные «весовые категории» Сирии и Турции. В дальнейшем, по мере урегулирования территориального спора с Израилем, сирийцы намеревались в качестве очередной национальной сверхзадачи выдвинуть на официальном уровне вопрос о возвращении Искендеруна. Другим, не менее важным и острым аспектом двусторонних сирийско-турецких отношений являлась проблема распределения водных ресурсов. Эта проблема  регулировалась соглашением (протоколом) об использовании реки Евфрат для водно-энергетических систем от 1987 г.  Турция обеспечивала гарантированный минимум подачи воды в САР, в объеме 500 куб. м/сек. Строительство комплекса плотин в юго-восточных районах Турции, так называемый проект Ататюрка периодически создавал проблемы для сирийцев. Нередко турки по причинам строительства, а иногда из политических соображений в уведомительном порядке перекрывали поступления воды в Сирию, создавая значительные трудности в организации стабильной работы энергетических и ирригационных систем. С учетом того, что далее часть вод реки Евфрат поступает в Ирак, перекрытие стока было способно вызвать обострение в сирийско-иракских отношениях. Попытки Сирии добиться подписания нового соглашения, предусматривающего обязательство турецкой стороны пропускать на сирийскую территорию не менее 750 куб. м/сек., и совместные с Ираком усилия убедить турок в необходимости признания этой реки в качестве международной  наталкивались на уклончивую позицию Анкары. Избегая юридической фиксации признания законных прав сирийцев и иракцев на водные ресурсы, четкого определения долей сторон, турки, как они сами считали, сохраняли за собой право в одностороннем порядке регулировать сток в зависимости от экономической и политической конъюнктуры. Постоянным предметом сирийско-турецкого диалога на высоком политическом уровне служила деятельность леворадикальной курдской организации антитурецкой направленности – Рабочей партии Курдистана (РПК). Для Сирии курдский вопрос нес в себе скрытый раздражающий эффект. Надо было очень крепко насолить этой стране, чтобы она прибегла к курдской карте в попытках как-то воздействовать на беспокойных турок, которые тут же усмотрели в этом открытый вызов. Турецкие власти испытывали стойкое неприязненное отношение к курдским экстремистам, с которыми они десятилетиями не могли найти общего языка из-за того, что их радикальные организации проповедовали идею отделения и создания самостоятельного государственного образования. Еще один фактор настороженного внимания Сирии к северному соседу был создан в начале 1996 г. в связи с подписанием турецко-израильского соглашения о военно-техническом сотрудничестве, которое постепенно обрело черты военно-политического альянса. Это обстоятельство спровоцировало заметный рост напряженности между двумя странами. В конце 1990-х гг. в ряде сирийских городов произошла серия взрывов. Позднее это привело к концентрации войск на границе с обеих сторон. К тому же в Дамаске внимательно следили за стратегическими планами США по новому переделу Ближнего Востока, важной составляющей которых являлось использование Турции по вопросу о решении курдской проблемы. В ходе интенсивных контактов представителей США с турецким руководством в начале 1998 г. американцы оказали определенное давление на турок и убедили их принять американскую инициативу по данному вопросу и начать проводить ее в жизнь. Новый план США основывался на идеи развития сотрудничества с другими, помимо РПК, курдскими политическими силами – Демократической партией Курдистана (ДПК) и Патриотическим союзом Курдистана (ПСК). США намеревались добиться их полного примирения, создания единых властных структур. При этом они должны были формально оставаться в рамках иракского государства. Одновременно, военные акции в Юго-Восточной Анатолии и на севере Ирака против РПК должны были быть продолжены, хотя, по оценкам западных экспертов, к концу 1990-х гг. боевые формирования РПК были сильно ослаблены, и в военном плане организация вряд ли могла представлять серьезную угрозу для Турции. В качестве основной задачи ставилось не допустить роста политической популярности РПК в Курдистане и регионе в целом. Что же касается ее поддержки курдов со стороны Сирии и Ирана, то ее масштаб намеренно преувеличивался турецким руководством. В то же время в пропагандистском плане было необходимо продолжать информационную кампанию о «сирийской и иранской помощи сепаратистам», а в политическом отношении значительно усилить давление на Дамаск и Тегеран по курдской проблеме. В Дамаске с обеспокоенностью констатировали, что решающая роль в осуществлении «курдского плана» США отводилась Турции, которая фактически была призвана стать «объединителем курдов». Таким образом, планировалось создание «зоны безопасности» на севере Ирака и в пограничных с Сирией районах, что должно было обеспечить в перспективе не только политические, военные интересы США, Израиля и Турции в регионе, но и  НАТО, в целом. В пропагандистском плане эти «маневры» подавались как «объединение курдского народа на основе демократии по западному типу». Как считали американские стратеги, ДПК и ПСК сами не допустят усиление РПК и начнут с ней полномасштабную борьбу, что будет способствовать исключению РПК из политической жизни и лишит ее сколько-нибудь значимой поддержки в регионе. С весны 1998 г. «курдский план» начал активно осуществляться в ходе состоявшихся в Анкаре закрытых консультаций представителей турецкого генералитета с лидерами ПСК. Таким образом, Турция взяла на себя инициативу по развитию конфликта с Дамаском. Она  обвиняла Сирию в негласной поддержке курдских экстремистов, в первую очередь РПК, активисты которой находили убежище в Сирии, имели тренировочные лагеря  в Ливане. Тогдашний премьер-министр Турции во время  выступления в парламенте своей страны вспомнил Сирии все грехи, обвинив ее в пособничестве международному терроризму, в отсутствии искренности, в стремлении избежать ответственности и т.п. При этом не принимались в расчет реальные жизненные интересы Сирии и тот факт, что для нее демонстрация поддержки курдским недругам Турции, стала единственной возможностью очертить перед Анкарой собственные проблемы, к нарастанию которых та имела непосредственное отношение. Турция надежно удерживала кран от Евфрата, ориентируясь исключительно на свои внутренние нужды, нимало не заботясь о насущных надобностях соседних Сирии и Ирака. Скорее всего, по этой причине Сирия не проявляла активности в вопросах, связанных с принятием радикальных мер против курдских группировок, поддерживающих связи с РПК Дамаск не торопился «разморозить» деятельность совместной сирийско-турецкой комиссии по вопросам безопасности и созданной в ее рамках модульной рабочей группы. Турция неизменно облачалась в каменную маску, лишь речь заходила о попытках Дамаска увязать вопрос РПК с решением водной проблемы и перспективами турецко-израильского альянса, который, по оценке сирийцев, приобретал устойчивую форму стратегического союза двух враждебных ей государств и однозначно трактовался Сирией как бесспорно опасный. Обеспокоенность Сирии объяснялась планами США и Израиля подтянуть Иорданию к этому союзу. В связи с этим создавалась потенциально опасная для безопасности САР ситуация. Она подпитывалась тупиковым положением дел на палестино-израильском треке ближневосточного урегулирования, сохранявшейся напряженностью в иордано-иракских отношениях, а также усилением внутренних противоречий в Иорданском Хашимитском Королевстве, связанных с обострением борьбы за власть в правящей семье. Другими словами, создавались реальные предпосылки для глухой изоляции Сирии в регионе и возможности навязывания ей решений, противоречащих ее национальным интересам, государственной безопасности и потребностям жизнеобеспечения нации. По оценке сирийских экспертов из местных спецслужб, опыт общения Турции с соседними странами показывал, что она с постоянством проявляла склонность к решению проблем с соседями радикальными способами, к чему ее подталкивало, видимо, осознание себя региональной супердержавой, принадлежность к НАТО, обретенная военная мощь. Грубые действия  на Кипре, рейды в Иракский Курдистан в 1990-х гг., предписания возможным оппонентам какую и у кого военную технику покупать, бряцание оружием у ворот суверенной Сирии выстраивали определенную закономерность в поведении Анкары в случаях, когда она предчувствовала беспроигрышную игру. При этом Турция активно использовал своего ново обретенного союзника – Израиль, доказавшего свою верность отношениям с Турцией бомбежками лагерей РПК в северной части ливанской долины Бекаа в ходе одноименной с известным литературным произведением операции «Гроздья гнева», установлением места нахождения лидера РПК  А. Оджалана.^* Наверное, Сирия не стала бы упорствовать в своем нежелании идти навстречу Анкаре, если бы та проявила разумную уступчивость. Но Сирия, в глазах соседа, попала в безвыходную ситуацию. По оценке турецких спецслужб, Дамаск угодил в клещи, уготованные ему турецко-израильским альянсом, и Турция шла на все, чтобы выжать максимум пользы из сложившихся обстоятельств. Дамаск предпринимал неоднократные попытки, что бы снизить остроту в двусторонних отношениях с Анкарой. Сирия стремилась выйти на конкретный диалог с Турцией через посредничество третьих стран, прежде всего Египта. Дамаск  провел по неформальным каналам осторожный зондаж возможности организации встречи египетскими коллегами представителей МВД двух стран (САР и Турции). Однако усилия Сирии не привели тогда к положительным результатам. Выдвинутые турецкими властями требования полностью прекратить поддержку РПК и свернуть ее деятельность в Сирии и Ливане Дамаск  посчитал для себя неприемлемыми, особенно из-за отсутствия гарантий с турецкой стороны о прекращении работ по созданию «пояса безопасности» с участием израильских военных экспертов на севере Ирака. Именно в этом крылся основной камень преткновения в отношениях между Дамаском и Анкарой. В конце 1990-х гг. Сирия реализовывала планы по возобновлению транспортировки иракской нефти через свою территорию с дальним прицелом. Собственных жидких углеводородов Сирии могло хватить только до 2005 года. Между тем доходы от нефти (3–3,5 млрд долл. в год, по неофициальным данным) играли ключевую роль в поддержании сирийской экономики, особенно в финансировании оборонных статей бюджета и закупок военной техники и вооружений за рубежом. В условиях падения и резких колебаний мировых цен на нефть многие экономические и оборонные программы Дамаска оказывались под угрозой срыва. В этой ситуации Сирия активизировала экономические контакты с Ираком, в том числе и по вопросу прокачки иракской нефти, доходы от чего могли ориентировочно составить до 400 млн долл. в год. В предвкушении этой суммы были подписаны контракты на прокладку новой нитки нефтепроводов по линии Киркук — Банияс, возобновление старой, а также строительство нового нефтеперерабатывающего завода в Баниясе, что, по расчетам сирийцев, должно было существенно пополнить доходную часть сирийского бюджета. В этих условиях любые действия турецких властей антисирийской направленности с использованием курдского фактора были способны существенно осложнить сирийские планы мобилизации финансовых ресурсов для преодоления затянувшегося спада в хозяйственной деятельности и создания задела для будущего экономического подъема. Дамаск с большим напряжением следил за динамикой отношений между двумя соперничавшими под воздействием внешних сил курдскими группировками – ПСК и ДПК. Через территорию, которую они контролировали, проходили основные нефте — и газопроводы. Любое нарушение здесь статус-кво, тем более с применением военных мер, было чревато для Сирии вполне предсказуемыми осложнениями, которые могли сорвать планы подпитки ее экономики за счет нефтяных поступлений из курдских районов Ирака. В конце 1990-х гг. мало кто серьезно считал, что исследованные выше противоречия между Сирией и Турцией, могут  привести к открытым военным действиям между Дамаском и Анкарой. Подобное развитие событий, не соответствовало национальным интересам Сирии, которая не могла позволить себе роскошь ввязываться в вооруженные конфликты в конкретных исторических и политических обстоятельствах. Турция не хотела прослыть злостным забиякой, что явно противоречило вынашиваемым ею планам создания под своей эгидой некоего общетюркского образования, в рамках которого она намеревалась обеспечить всем тюркским народам мир, процветание и благоденствие. Дамаск и Анкара, имели широкий спектр, противоречий и расхождений. Однако они стремились в конечном итоге не доводить конфликтные и неурегулированные проблемы  двусторонних отношений до открытой  конфронтации. Обе страны усиленно искали взаимоприемлемые пути для снятия остроты ситуации. Интересы развития взаимовыгодного торгово-экономического двустороннего сотрудничества, прохождение транзитной торговли из Турции в Иорданию и страны Персидского залива через Сирию, общность подходов к недопустимости становления курдской государственности, общая проблема борьбы с наркобизнесом и контрабандой оружия позволяли руководству в Дамаске и Анкаре удерживать отношения друг с другом в контролируемом русле. После политической победы исламистов в Турции в 1996 г. турецкие спецслужбы стали с большим пониманием относиться к постоянной озабоченности Дамаска продолжением деятельности зарубежных филиалов «Братьев–мусульман» и активизации исламского фактора внутри Сирии. Общая для обеих стран нарастающая угроза исламского экстремизма вынуждала светские ( в своей основе)  режимы в Сирии и Турции к более активному взаимодействию в целях нейтрализации дестабилизирующих проявлений исламского фактора в регионе. Денное соображение можно было также отнести и к курдской проблеме. Арест лидера РПК А.Оджалана и последовавший вслед за ним всплеск массовых выступлений курдов по всему миру показал всю остроту и сложность данной проблемы, решить которую вряд ли кому под силу в одиночку. Поэтому осознание бесперспективности силовых решений, проявилось в последнюю минуту, готового было полыхнуть вооруженного конфликта. Однако достигнутые договоренности сразу же были обозначены рядом арабских стран как «одноногие» из-за того, что сирийской стороне пришлось пойти на серьезные уступки, тогда как многие прежние сомнения и противоречия остались. Но первый шаг был сделан, и стал свидетельством возобладания здравого смысла в делах, которые рождают соблазн прибегнуть к оружию. Наверное, у государственного руководства обеих стран и сегодня достанет мудрости прекратить проявлять свои амбиции на поле брани, а использовать цивилизованные механизмы достижения взаимопонимания, чтобы оправдать поговорку, имеющую аналог в любых языках, – худой мир лучше доброй ссоры. Проанализированная выше ситуация относится к концу 1990-х гг. Но ее многие параметры с добавлением новых проблем актуальны и сегодня. Возможно поэтому  знакомясь с событиями тех лет иногда забываешь о тридцати годах, которые отделяют их от дня сегодняшнего. С этой точки зрения есть большой скрытый смысл в том, что Дамаску и Анкаре был послан российским руководством сигнал вернуться к Аданским соглашениям. В этой связи, будет уместным привести в оригинале (с некоторыми купюрами) подлинные документы Аданских соглашений.^**

Протокол: В свете посланий, переданных от имени Сирии Президентом Арабской Республики Египет Его Превосходительством господином Хосни Мубараком и министром иностранных дел Ирана Его Превосходительством господином Кемалем Харрази от имени Президента Ирана Его Превосходительства господина Сейида Мохаммада Хатами и министром иностранных дел Арабской Республики Египет Его Превосходительством господином Амром Мусой, турецкие и сирийские делегации, состав которых дан в прилагаемом списке (Приложение 1), встретились в Адане 19 и 20 октября 1998 г., чтобы обсудить вопросы сотрудничества в борьбе с терроризмом. На встрече турецкая сторона повторила свои требования, предъявленные Президенту Египта (Приложение 2), снять нынешнее напряжение в их отношениях. Более того, турецкая сторона обратила внимание Сирии на ответ, полученный от Сирии через Арабскую Республику Египет, который влечет за собой следующие обязательства:1. С этого момента Оджалан не находится в Сирии и никогда не получит разрешения на въезд в Сирию.  Члены РПК, находящиеся за рубежом, не получают разрешения на въезд в Сирию. 3. С настоящего времени лагеря РПК не функционируют и никогда не будут задействованы. Многие члены РПК арестованы и предстанут перед судом. Списки имеются в наличии, и Сирия передала их турецкой стороне. (Приложение 3). Сирийская сторона утвердила вышеупомянутые пункты. Более того, стороны также достигли соглашения по следующим пунктам: 1. Сирия на основе принципа взаимности запретит любую деятельность, которая будет исходить с ее территории, направленную против безопасности и стабильности Турции. Сирия запретит поставки вооружений, тылового имущества, финансовую поддержку и агитационную деятельность РПК на своей территории. 2. Сирия признает, что РПК является террористической организацией. Сирия запретила, наряду с другими террористическими организациями, всю деятельность РПК и примкнувших к ней организаций на своей территории. 3. Сирия запретит РПК размещать лагеря, не будет создавать условия для учений и предоставлять убежища, а также не разрешит вести коммерческую деятельность на ее территории. 4. Сирия запретит членам РПК использовать свою территорию для транзита в третьи страны. 5. Сирия предпримет все необходимые меры, чтобы помешать въезду главы террористической организации РПК на территорию Сирии и предупредит свои органы на пограничных пунктах. Обе стороны согласились учредить определенный механизм для эффективного выполнения мер, упомянутых выше. В этой связи: а) Прямая телефонная связь будет немедленно установлена и приведена в действие между органами безопасности двух стран на высшем уровне. б) Стороны назначат двух специальных представителей, каждого в свои дипломатические миссии, и эти официальные лица будут представлены властям принимающей стороны главами миссии. в) Турецкая сторона, в связи с борьбой с терроризмом, предложила сирийской стороне создать систему, которая будет способна контролировать усиление мер безопасности и их эффективность. Сирийская сторона заявила, что она представит это предложение руководству на одобрение и проинформирует Турцию о результатах в кратчайшие сроки. г) Турецкая и сирийская стороны, получив условное согласие Ливана, договорились поднять вопрос по борьбе с терроризмом РПК и выступить тройственным союзом. д) Сирийская сторона берет на себя обязательства принять необходимые меры для проведения в жизнь пунктов, упомянутых в этом Протоколе, и для достижения конкретных результатов. Адана, 20 октября 1998 г. За турецкую делегацию Посол Угур Зиял, заместитель министра иностранных дел За сирийскую делегацию Генерал–майор Аднан Бадр Аль Хасан, глава Службы политической безопасности 22.10.98. Приложение. Конкретные требования Турции к Сирии; Для нормализации наших отношений Сирия, как мы надеемся, подчинится основным нормам и принципам международных отношений. Следующие конкретные требования должны быть удовлетворены. Является фактом, что турецко–сирийские отношения были серьезно испорчены сирийской поддержкой терроризма. Мы хотим, чтобы Сирия приняла обязательства и пересмотрела свои взгляды на этот вопрос. Эти обязательства должны заключаться в том, чтобы не оказывать поддержку террористам, не предоставлять убежища и финансовую помощь. Сирия должна преследовать преступников РПК и выдать Турции главу РПК Абдуллу Оджалана и его сподвижников. Сирия не должна:- разрешить размещение лагерей для обучения террористов на территории, находящейся под ее контролем;- обеспечивать РПК вооружением и тыловым имуществом;- обеспечивать поддельными документами членов РПК;- помогать террористам легально проникать в Турцию;- разрешать агитационную деятельность террористической организации;– предоставлять убежище РПК на своей территории;– способствовать проезду террористов из третьих стран (Европы, Греции, Южного Кипра, Ирана, Ливии, Армении) в Северный Ирак и Турцию. Сирия должна обеспечить:– взаимодействие во всех областях, направленных на борьбу с терроризмом;– неучастие в подстрекательстве других стран, являющихся членами Лиги Арабских Государств против Турции. В свете вышеизложенного, пока Сирия воздерживается от этих действий со всеми последствиями, Турция сохраняет за собой неотъемлемое право самообороны и право требовать справедливой компенсации за потерю жизней и собственности. Эти предложения были переданы Сирии по дипломатическим каналам 23 января 1996 г. Однако наши предостережения не были услышаны.

В заключение хочется пожелать Дамаску и Анкаре скорее услышать друг друга и попытаться возобновить политический диалог в интересах обеих стран и региона, в целом.

^*   На самом деле Израиль всегда и везде действовал исходя из собственных интересов. Иначе еврейское государство попросту не смогло бы процветать в превосходящем арабском окружении.

^* * Авторский перевод с арабского языка.