Дата визита президента РФ Владимира Путина в Турцию пока не определена, сообщил журналистам пресс-секретарь главы государства Дмитрий Песков.  «Нет, дата визита не определена, она согласовывается по дипломатическим каналам2, — сказал он.  26 января президент Турции Тайип Эрдоган заявил, что пригласил Путина посетить республику. Кроме того, он выразил желание организовать встречу Путина и президента Украины Владимира Зеленского, чтобы они могли «продолжить путь по восстановлению атмосферы мира». В среду, 16 февраля, Эрдоган сообщил о желании провести телефонный разговор с Путиным, чтобы узнать его отношение к идее проведения трехсторонней встречи между президентами России, Украины и Турции в республике.
8 февраля пресс-секретарь российского лидера Дмитрий Песков сообщил, что договоренность Москвы и Анкары о визите президента РФ есть, однако конкретные сроки пока не утверждены. По его словам, визит состоится, когда позволят графики президентов и эпидемиологические условия. Ранее Песков говорил, что два лидера проговаривали возможные варианты в конце февраля, а также обсуждали и другие даты. При этом представитель Кремля отмечал, что возможность встречи Путина и Зеленского на территории Турции пока в практическом плане не обсуждается. В этой связи ряд турецких политологов высказывает осторожный оптимизм по вопросу возможного посредничества Анкары в рамках деэскалации между Москвой и Киевом.   Поводом для таких рассуждений стал отсутствие категорического отказа Москвы на турецкие инициативы, но турецкие эксперты идут дальше, рассматривая российско-турецкое партнерство через украинский кризис как некий новый геополитический фактор. Суть этих рассуждений примерно следующая.    Несмотря на то, что Анкара является членом НАТО, она является идеальным партнером для Москвы. Например, Турция приобрела российский ракетный комплекс С-400 и согласилась построить газопровод в обход Украины для доставки российского газа на юг и юго-восток Европы. Анкара и Москва также выработали тонкий способ урегулирования конфликтов на Ближнем Востоке и Южном Кавказе. В Сирии, помимо Астанинского процесса, совместно с Ираном, Турция и Россия осуществляют совместное военное патрулирование. Тем временем в Азербайджане две державы создали совместный центр по мониторингу режима прекращения огня после второй Нагорно-Карабахской войны. С другой стороны, несмотря на тесные отношения с Россией, Турция является образцовым союзником НАТО, что дает возможность Москве использовать этот канал для неформальной дипломатии с блоком. На самом деле политика Турции в отношении украинского кризиса во многом соответствует общему подходу НАТО к России, а именно к сдерживанию и диалогу. Укрепляя обороноспособность Украины за счет поставок Киеву военной техники, Турция проводит политику сдерживания по отношению к России. Однако риторически Анкара предпочитает дипломатию эскалации. Таким образом, Турция, похоже, стремится воздержаться от присоединения к любым попыткам ударить по России тяжелыми карательными санкциями или военной конфронтацией. Действительно, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган неоднократно выражал готовность выступить посредником между Россией и Украиной. Ставки в нынешнем кризисе для Турции высоки. Речь идет о безопасности ее северного соседа — Украины, балансе сил в Черноморском регионе, ее сложных отношениях с Россией и будущем европейского порядка безопасности. Турция и Украина, по словам министра иностранных дел Украины Дмитрия Кулебы, являются «по-настоящему нуждающимися друзьями». Наиболее остро они заинтересованы в военно-техническом сотрудничестве. Приобретение С-400, военные операции в Сирии и прямая военная поддержка Азербайджана во время недавнего Нагорно-Карабахского конфликта привели к тому, что Анкара столкнулась с санкциями со стороны своих западных союзников. В результате Турция столкнулась с серьезными пробелами в военных закупках и производстве. Наиболее острой из них является нехватка двигателей для турецких беспилотных летательных аппаратов и истребителей. Этот дефицит Анкара рассчитывает решить, в том числе и с помощью украинских производителей. Военная победа Азербайджана в Нагорно-Карабахском конфликте осенью 2020 года дополнительно повысила интерес Украины к турецким беспилотникам. Кроме того, для увеличения своего военно-морского потенциала Украина заказала 2 турецких корвета класса Ada. В совместной декларации в апреле 2021 года высокого уровня Стратегического совета высокого уровня между Украиной и Турцией,  страны подчеркнули свою «поддержку Украины в рамках перспективы членства в НАТО, и  в ее намерениях в ближайшем будущем соответствовать оперативной совместимости Вооруженных сил Украины с союзниками». Украина также является незаменимым партнером Турции в Черном море. Более конкретно, по словам одного турецкого чиновника: «Украина подобна плотине, которая останавливает дальнейшее российское влияние и давление в регионе». Среди всех их общих соседей Черное море было самым чувствительным районом в истории турецко-российских отношений. Крымский полуостров был краеугольным камнем османско-российской борьбы за господство в регионе, когда османы уступили его Российской империи в 1774 году. Позже Советский Союз никогда не чувствовал себя спокойно из-за контроля Анкары над турецкими проливами, соединяющими Черное море с Эгейским и Средиземным морями. Однако в период после окончания холодной войны, несмотря на прошлые обиды, Турция и Россия нашли способ сотрудничать в Черном море, а Анкара пытается восстановить хрупкий баланс между Россией и ее союзниками по НАТО. Если военные действия возобладают над диалогом в нынешних конфронтационных переговорах между Россией и Западом, Турция окажется в довольно сложном положении, а ее НАТОвская идентичность окажется под давлением. Еще в 2014 году Турция объявила присоединение Россией Крыма незаконной аннексией, но при этом не присоединилась к  санкционному режиму против Москвы. Значительную роль в этом решении сыграла серьезная экономическая зависимость Турции от России в таких областях, как энергетика, туризм и торговля. С тех пор турецко-российские отношения стали более взаимозависимыми, охватывая управление региональными конфликтами, ядерные технологии и современные системы вооружений. Если баланс в одной области будет нарушен, то он вполне может перекинуться на другие сферы, включая региональные конфликты, особенно на Ближнем Востоке и Южном Кавказе. В случае российско-турецкого противостояния Сирия, скорее всего, станет наиболее очевидной ареной для ответных действий Москвы, поскольку это досье  является  «ахиллесовой пятой» Анкары в отношениях с Россией. Напротив, постсоветское пространство представляет собой сферу относительной уязвимости России в ее связях с Анкарой. При этом, турецкие политологи в своей массе приходят к выводу, что на фоне углубления военно-технического сотрудничества с Украиной  и попыток ограничения  геополитического влияния России в Черном море, нынешняя попытка Турции стать посредником между Россией и Украиной вряд ли принесет плоды. Стамбул уже рассматривался как возможная альтернатива Минску для встреч Трехсторонней контактной группы по Украине, в которую входят представители Украины, России и Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Однако вероятность встречи президентов Украины и России в Турции, как это предусмотрено Анкарой, пока малоперспективна, поскольку общая повестка дня России в этом кризисе касается не только Украины. Главная забота Москвы заключается в том, как Запад проектирует европейскую архитектуру безопасности, а именно против России и в конфронтации с ней. Подразумевается, что Москва в первую очередь обеспокоена присутствием военной инфраструктуры НАТО в Восточной Европе и потенциальной военной конфронтацией из-за Крыма — и то, и другое полностью перекрывает  любую тревогу, которую она может вызвать из-за турецких беспилотных летательных аппаратов. Требования Путина о гарантиях безопасности включают предотвращение расширения НАТО на восток, прекращение военного сотрудничества с постсоветскими государствами и вывод ядерного оружия из Европы, а также отсутствие каких-либо ударных систем, которые потенциально могли бы угрожать России. Короче говоря, Москва хочет изменить нынешнюю архитектуру европейской безопасности. Но почему сейчас?

С российской точки зрения два решения, принятые в Вашингтоне в прошлом году, были значительными.

Во-первых, это вывод войск НАТО из Афганистана в августе 2021 года.

Во-вторых, объявление трехстороннего соглашения о безопасности между Австралией, Великобританией и США (Aukus) в сентябре 2021 года.

Важно отметить, что и то, и другое — вывод НАТО из Афганистана и Aukus — было истолковано в Анкаре сходным образом, а именно как сигнал об отсутствии единства на Западе, а также об общем сдвиге геостратегических приоритетов Вашингтона.  Что еще более важно для Анкары, оборонный пакт Греции и Франции, подписанный осенью 2021 года и движимый антитурецкими настроениями, иллюстрирует новые параллельные партнерства в области безопасности, возникающие в рамках западной архитектуры безопасности. Такая фрагментация, особенно внутри НАТО, еще больше мотивировала бы Турцию прибегать к двусторонним мерам безопасности, когда это необходимо. Тем не менее, Анкара, похоже, в целом разделяет видение Запада о том, как поддерживать европейский порядок безопасности после окончания холодной войны, хотя и обеспокоена продолжающимися дебатами о новом проекте европейской безопасности, поскольку роль Турции в этом процессе остается неясной. До сих пор в нынешнем украинском кризисе Турция и другие члены НАТО, похоже, находятся на одной волне в противостоянии российскому ревизионизму. При этом Анкара отдает себе отчет в том, что издержки сохранения геополитического статус-кво после окончания холодной войны растут и растут. Однако цена геополитического ревизионизма оказывается несравненно выше. Поэтому для Анкары сохранение статус-кво-это не вопрос предпочтений, а скорее выбор меньшего зла. Однако главная проблема заключается в том, что в НАТО отсутствует консенсус относительно того, как подходить к этому конфликту, что дает отдельным странам, включая Турцию, больше возможностей для маневра. С одной стороны, страны, не входящие в НАТО, а именно США, Великобритания и Турция, проводят гораздо более активную внешнюю политику в отношении Украины, особенно когда речь идет о предоставлении Киеву военной техники-в частности, вооруженных беспилотных летательных аппаратов, как в случае с Анкарой. С другой стороны, акцент Турции на диалоге, а не на полном сдерживании, перекликается с позицией по этому вопросу таких членов ЕС и НАТО, как Франция и Германия. Таким образом, Турция фактически отделяется от США и Великобритании, поскольку не хочет рисковать пересечением красной линии России. Однако если  Россия будет  настаивать на своей нынешней стратегии эскалации, западные державы и Турция, скорее всего, сошлись бы во мнениях, а не вступили бы в грандиозную сделку с Москвой по поводу будущего европейской безопасности. Несмотря на свою явную заинтересованность в том, что происходит между Украиной и Россией, Турция явно отсутствует как в западных консультациях по украинскому кризису, так и в общих дебатах по европейской безопасности. Если украинский кризис сохранится в его нынешней форме, то есть не приведет к открытому конфликту, то Турция может извлечь из него выгоду, продемонстрировав и продав дополнительные оборонные товары Украине и установив с ней еще более тесные отношения, улучшив свои отношения с Западом и частично уравновесив свою геополитическую уязвимость по отношению к России. Действительно, опыт Турции в последние годы свидетельствует о том, что, закрепившись в различных зонах конфликтов, она приобрела рычаги влияния на различные субъекты. Эта логика проявляется и в украинском кризисе. Проблема для Анкары заключается в том, что трудность достижения правильного баланса между сдерживанием и диалогом в ее партнерстве с Москвой чрезвычайно возросла. До сих пор обе стороны демонстрировали достаточный уровень стратегической гибкости и терпения в предотвращении разрыва своих отношений. Это различие определяет уровень гибкости Москвы в отношении шагов Турции. Украина — это кризис первой степени важности, как для России, так и для безопасности Европы. Если украинский кризис выйдет из-под контроля, то стратегическая гибкость, которая до сих пор поддерживала турецко-российские отношения, может достичь своих пределов. Тогда Турции, возможно, придется сделать выбор, которого она до сих пор старалась избегать. Анкара стремится к геополитическому равновесию, играя свою роль в определенных зонах конфликтов, таких как Сирия, Ливия и Нагорный Карабах. Но для Москвы существует существенная разница между кризисами на Ближнем Востоке и в Африке и кризисами в непосредственной близости от нее. Москва смотрит на первое через призму геополитической проекции власти, влияния и статуса. С другой стороны, постсоветское пространство рассматривается как его задний двор и является вопросом национальной безопасности. Что касается турецко-западных отношений, то нынешний комплекс кризисов в прилегающих к Турции регионах открывает новые возможности для сотрудничества между Анкарой и Вашингтоном, а также с европейскими партнерами. Это относится и к Украине, и к Афганистану, и к сепаратистской повестке дня лидера боснийских сербов Милорада Додика, которая может оказаться весьма взрывоопасной для Боснии и Герцеговины. Потенциал сотрудничества между Турцией и Западом в этих областях еще не полностью изучен. Тем не менее, традиционная политика Турции по уравновешиванию России через ее геополитическую идентичность НАТО может стать более акцентированной в будущем.

Итак, что же означает украинский кризис для Турции в условиях меняющегося европейского порядка безопасности? В годы Клинтона, Буша и Обамы (до 2014 года) российско-западные отношения в основном обсуждались в так называемых рамках разрядки. Что касается Анкары, то в конце 1990-х и в течение первого десятилетия 2000-х годов турецко-европейские отношения вращались вокруг того, вступит Турция в ЕС или нет. Несмотря на их собственную специфическую динамику и особенности, обе структуры больше не существуют. Российско-западные отношения уже давно вступили в фазу холодной воны, а турецко-европейские отношения сейчас переживают эпоху кризиса на фоне фактического отказа ЕС заниматься интеграцией Анкары в свой альянс. Однако нынешние дебаты о будущем европейской безопасности еще не до конца освоились с этой реальностью. Если эти общие изменения не будут приняты во внимание, даже если украинский кризис будет временно взят под контроль, вопрос о месте России и Турции в реконфигурации европейской безопасности будет постоянно возникать на повестке дня для коллективного Запада через другие кризисы.