С момента начала Россией 24 февраля 2022 г. специальной военной операции на Украине, в израильских СМИ и экспертно-аналитических центрах анализируют развитие военной кампании, ее разные аспекты и возможные последствия для участников конфликта, Израиля, Ближневосточного региона и всего мира в целом.
Д-р Пнина Шукер, эксперт по национальной безопасности, научный сотрудник Иерусалимского института стратегии и безопасности (JISS), преподаватель в Бар-Иланском университете и в колледже «Шалем», анализирует роль общественного мнения в войне на Украине.
Она исходит из того, что общественное мнение является тем невоенным фактором, которое оказывает все большее влияние на определение целей войны, на выбор способов ее ведения, а иногда и на сам ход войны. Этому способствовали «ужасы двух мировых войн, которые привели к делегитимации применения силы, в основном, но не исключительно в западных демократиях». Более того, она полагает, что «некоторые демократии настолько внимательно относятся к общественному мнению, что не могут начать войну без широкой поддержки своих граждан…»
По ее оценкам, Россия неспособна добиться быстрой победы в войне на Украине, и одной из главных причин тому является «сочетание низкого национального морального духа в России и удивительно высокого уровня сплоченности на Украине».
«Президент Путин, – пишет П.Шукер, – правильно подметил колебания в российском обществе, поэтому он прибег к манипуляциям, опираясь на мощные символы и воспоминания (отсюда разговоры о «денацификации» в Киеве), чтобы повысить его готовность к жертвам. В то же время… он не смог предвидеть стойкость украинского общества и его решимость к ведению борьбы».
В значимости стойкости нации в военное время ее убедили работы британского военного историка Майкла Говарда (Michael Howard), который утверждал, что социальная устойчивость и готовность народа к военным тяготам не менее важны, чем военный потенциал нации и ее достижения на поле боя. Такая устойчивость может перевесить оперативные недостатки и технологическую отсталость по сравнению с врагом. П.Шукер отсылает также к Гансу Моргентау, согласно которому важным компонентом социальной устойчивости является национальная мораль, которую он определил в качестве одного из наиболее важных компонентов национальной мощи.
Израильский эксперт не обходит стороной дихотомию демократия-авторитаризм. Исходя из того, что потери во время войны сами по себе могут способствовать деморализации, она ретранслирует мнение, что «демократические лидеры более чувствительны к жертвам, чем авторитарные, поскольку первые в большей степени подотчетны своим гражданам, иначе они не смогут остаться на своем посту». Она согласно с утверждением, что «чувствительность к жертвам является постоянной чертой западных обществ в эпоху после холодной войны…», хотя имеются «признаки того, что незападные общества также внимательны к общественному мнению, но в иной степени и с другими проявлениями».
В качестве примера она приводит советское руководство, которое «считалось с повышенной чувствительностью граждан СССР к жертвам, что сказывалось на его выборе, а позднее и на действиях тех, кто принимал решения в России. Все это повлияло на то, как они вели войны, в которых принимали участие». Так, «несмотря на попытки Советского Союза свести свои потери к минимуму, включая сокрытие числа жертв, за годы боев в Афганистане погибли не менее 15 000 советских солдат. Большое число жертв деморализовало тыл и привело к беспрецедентному созданию Комитета солдатских матерей, действующего в настоящее время в контексте войны на Украине. Точно так же во время первой войны России с Чечней, после первых неудач в Грозном в 1994 г., российские войска изменили свой подход и стали избегать прямых боевых действий в городских кварталах. Вместо этого они на расстоянии наносили массированные воздушные и артиллерийские удары для разрушения городов, которые, наконец, взяли под контроль в феврале 1995 г. Вторая война России против Чечни в 1999 г. также в значительной степени зависела от массированной огневой мощи и неизбирательного применения силы. Российская осада Грозного (1999–2000) привела к уничтожению города, что побудило ООН назвать его «самым разрушенным городом на Земле». Такая же тактика демонстрировалась на решающих этапах российской интервенции в Сирии, начиная с сентября 2015 г.»
П.Шукер полагает, что «Путин чувствует хрупкое состояние общественного мнения в стране и старается влиять на него в двух параллельных плоскостях: физически, стремясь свести к минимуму российские потери на полях сражений и путем военных достижений другими средствами; и когнитивно, пытаясь убедить российскую общественность в необходимости войны и вторжения».
Ход боевых действий на Украине, отмечает П.Шукер, свидетельствует о том, что «российские силы предпочитают избегать маневров, которые могут привести к большим потерям, особенно учитывая тот факт, что им удалось добиться превосходства в воздухе. Поэтому война с российской стороны ведется в основном с воздуха, а также с упором на артиллерийские и ракетные удары по крупным оспариваемым городам, таким как Херсон, Харьков и Мариуполь, чтобы деморализовать украинский народ». Участие военных из Чечни израильский эксперт объясняет попыткой «предотвратить падение морального духа в российских войсках».
Участие в войне чеченцев, полагает П.Шукер, «нацелено на получение психологического эффекта, поскольку чеченцы пользуются репутацией особенно жестоких [воинов]». Логику их развертывания на Украине она усматривает в том, что, «в отличие от большинства российских солдат, они не являются носителями [украинского] языка, культуры, религии, не имеют семейных уз и дружеских отношений с украинским народом. Российский солдат, воюющий на Украине, видит в мирных жителях таких же людей, как и члены его семьи». «По этой же причине, – пишет П.Шукер, – взятые в плен российские солдаты утверждали, что их обманули, сказав, что вторжение было лишь «учениями» или «спецоперацией»».
Израильский эксперт полагает, что «по оценке Кремля, у чеченских сил будет гораздо меньше препятствий для выполнения миссии, которая может унести много украинских жизней». Она также предполагает, что «использование чеченских сил для ведения войны получит больше легитимности внутри России, вместо того, чтобы отправлять воевать российских граждан. Кроме того, использование чеченских добровольцев в войне на Украине позволяет Путину свести к минимуму международную и внутреннюю критику; он сможет утверждать, что не имеет какого-либо отношения к их развертыванию, и возложить всю вину на их желание добровольно воевать в зоне боевых действий».
П.Шукер напоминает о том, что Россия не в первый раз отправляет нерегулярные силы в зоны боевых действий: «чеченцев отправляли в Грузию (2008), в Восточную Украину (2014) и Сирию (2015)». Помимо этого «Кремль заявил о получении подкрепления в виде иностранных боевиков, в основном сирийцев, имеющих опыт ведения партизанской войны (учитывая, что регулярные российские войска, в отличие от добровольцев-контрактников, на боевые действия за пределами России отправлять не предполагается)».
В когнитивной сфере она усматривает «манипулирование государственными СМИ российским общественным мнением путем освещения войны и убеждения общественности в том, что российские войска пытаются свести к минимуму как жертвы среди гражданского населения, так и побочный ущерб, стремясь при этом «денацифицировать» Украину и «освободить» ее народ. Таким образом, российские телеканалы транслируют репортажи о миссии Кремля, имеющей гуманитарный характер, в ходе которой «хирургические» авиаудары наносятся по украинским националистам и щадят мирных жителей. Кроме того, новый закон, принятый в начале марта, запрещает журналистам, освещающим ситуацию на Украине, использовать слова «война» или «вторжение», вместо этого они должны оперировать термином «специальная военная операция», как это делает президент Путин в отношении ввода войск на Украину для защиты русскоязычных на Донбассе и отстранения от власти «неонацистской» элиты».
Она упоминает еще об одном законе, «предусматривающем наказание за любое освещение военных действий в СМИ, которое противоречит сообщениям Кремля или считается порочащим вооруженные силы». В целом, «с тех пор, как началась война на Украине, Путин установил жесткий контроль над новостными агентствами в России, а государственные СМИ не публикуют данные о потерях. На самом деле президент Путин еще в 2015 г. заявил, что все случаи гибели российских военных будут считаться государственной тайной».
Все это, полагает П.Шукер, сводится к тому, что «Россия не готова воевать на Украине» и «опасения президента Путина по поводу деморализованности российской общественности были оправданы». По ее мнению, «несмотря на широко распространенное в мире убеждение в том, что российское общество полностью поддерживает Кремль в затянувшейся конфронтации, вторжение на Украину было непопулярным еще до того, как был сделан первый выстрел. Ввод российских войск на Украину на самом деле не пользовался популярностью после российского вторжения на восток страны в 2014 г.» Она ссылается на опрос Washington Post, проведенный в декабре 2021 г., согласно которому только 8% россиян считают, что их страна должна направить войска для борьбы с Украиной». Упоминаются также «опросы, проведенные за последнее десятилетия, которые свидетельствовали о том, что россияне выступают против любых планов аннексии Украины или восстановления Советского Союза». Тем не менее, – отмечает она, – предварительные опросы, проведенные сразу после российского вторжения 24 февраля, показывают, что большинство российских респондентов – около 60% – одобряют «специальную военную операцию» и выражают поддержку президенту Путину».
Стоит отметить, что 5 марта ВЦИОМ опубликовал следующие результаты опроса россиян.
— 71% поддерживают решение провести специальную военную операцию России на Украине. Каждый пятый скорее не поддерживает (21%). Затруднились ответить 8% наших сограждан.
— По мнению 46% россиян, специальная военная операция на Украине преследует цели защитить Россию и не дать разместить военные базы НАТО на территории Украины. Каждый пятый считает, что операция проводится, чтобы изменить политический курс Украины (19%), 18% ответили, что ее цель – защитить русскоязычное население ДНР и ЛНР, 5% – оккупировать Украину и присоединить ее к России[i].
Получается, что П.Шукер приводит данные, которые как минимум на 10% ниже уровня поддержки гражданами России спецоперации на Украине. Но даже к заниженной цифре («около 6о%») она призывает относиться с большой осторожностью, «поскольку граждане, проживающие в государствах, проводящих репрессивную политику, могут избегать выражения инакомыслия в опросах на политические темы». Но даже если результаты этих опросов точны, то это будет не более «эффекта сплочения вокруг флага», характеризующегося высокой внутренней поддержкой войны на ее начальных этапах, которая ослабевает по мере того, как война затягивается».
По ее данным, «есть явные свидетельства того, что широкие слои российского общества не приняли кремлевских оправданий вторжения. Несколько тысяч человек были задержаны в городах по всей России за участие в протестах, и все больше российских знаменитостей, журналистов и других общественных деятелей, таких как лауреат Нобелевской премии мира 2021 г. Дмитрий Муратов, публично выступили против войны на Украине, используя свои аккаунты в социальных сетях. Не менее 100 журналистов подписали антивоенную петицию, в том числе сотрудники государственных СМИ, и более 150 российских ученых поставили свои подписи под открытым письмом против «несправедливой и откровенно бессмысленной» военной операции России на Украине».
П.Шукер уверена в том, что «несмотря на попытки Кремля эффективно контролировать постоянный информационный поток из Украины – в основном путем блокировки Twitter, Youtube и Facebook, а также распространения пропаганды через государственные СМИ, – граждане России имеют представление о том, что на самом деле происходит на Украине через альтернативные платформы, такие как Telegram и TikTok. Поэтому российская общественность видела кадры поражений с поля боя, русских военнопленных, уничтоженную российскую технику и самолеты, сообщения об уничтожении украинскими войсками четырех высших российских генералов, иллюстрирующие российской общественности, что война на Украине идет не очень хорошо для России».
Более того, по сведениям израильского эксперта, «недавно выяснилось, что даже старшее поколение, ядро народной поддержки Путина, начало давать трещины в связи с реакцией на то, как Россия обращается со своими солдатами и их семьями. Семьи российских призывников возмущены тем, что президент Путин нарушил свое обещание не отправлять их на Украину, так как многие призывники были убиты в двух чеченских войнах. В результате Путин согласился с тем, что на фронт должны отправляться только «профессиональные» солдаты, поскольку российская общественность больше готова на отправку профессиональных военных, которые идут на службу добровольцами и проходят комплексную и длительную подготовку. Несмотря на его обещание, призывников заставляют изменять статус путем подписания контрактов о добровольной службе. Это привело к тому, что многие молодые люди призывного возраста пытаются избежать призыва в армию. Такое явление привело к кадровому кризису, от которого российская армия только недавно избавилась».
Эксперт JISS ссылается на отчет, опубликованный Пентагоном, в котором говорится о «низком моральном духе российских военнослужащих». В нем утверждается, что «в некоторых случаях российские солдаты оставляют свои бронемашины и танки и скрываются в лесу». Эти проявления упадка морального духа П.Шукер объясняет тем, что «многие военнослужащие воспринимают войну как неоправданную и чувствуют себя обманутыми, так как им сказали, что война будет короткой, и что украинский народ будет встречать их с цветами». На самом же деле, пишет эксперт, «большая нехватка продовольствия и снаряжения, с которой они сталкиваются (некоторые из них были вынуждены грабить продовольственные магазины, чтобы выжить), вероятно, также повлияла на их готовность продолжать борьбу». Более того, «согласно последним сообщениям, некоторые военнослужащие намеренно стреляют себе в ногу, чтобы избежать боя, используя украинские боеприпасы, чтобы создать впечатление, будто они попали под обстрел противника». В подтверждение вышесказанного она приводит заявление британской разведки, согласно которому «многие российские военные недостаточно мотивированы и просто отказываются выполнять приказы».
«Несмотря на отказ России раскрыть число погибших, – пишет П.Шукер, – Минобороны Украины представляет постоянные отчеты о количестве пострадавших. Эта информация деморализует российскую общественность, но воодушевляет украинцев».
Кроме того, «украинские военные позволяют захваченным российским солдатам поговорить по телефону со своими семьями, тем самым фактически используя их для подрыва устойчивости российского общества в надежде, что это усилит общественное давление на Путина с целью прекращения российской агрессии на Украине. Украинское правительство также пытается подтолкнуть российских солдат к дезертирству в обмен на денежную компенсацию».
В заключении она предполагает, что «война на Украине перерастает в войну на истощение, в которой стойкость [украинской] нации должна иметь еще большее значение». Приводятся данные американской разведки, согласно которым «в первый месяц войны у России от 7000 до 15000 военных потерь – больше, чем США понесли в войнах в Ираке и Афганистане, которые длились два десятилетия». Отмечается, что «по мере продолжения войны число жертв будет расти, что неизбежно приведет к снижению общественной поддержки, тем более что российские солдаты, как и общественность, не убеждены в том, что война оправдана. Вместе с отсутствием военных достижений ожидается дальнейшее падение морального духа в российском обществе».
П.Шукер добавляет последний штрих к изображенной ею картине – экономические последствия войны, которые Россия, «помимо огромных человеческих жертв», испытывает в результате «этой ненужной войны». По ее сведениям, «в России стали рутиной ожесточенные столкновения из-за основных продуктов, таких как масло, сахар и соль». Более того, «впервые после революции 1917 года России грозит банкротство из-за наложенных на нее санкций, включающих замораживание ее долларовых счетов в западных странах». В этих условиях она ожидает роста общественных волнений, направленных на прекращение войны. Делается вывод, что «усиление санкций и полезная украинская информационная война могут помочь углубить трещины в устойчивости российского общества, тогда как украинское общество может продолжать демонстрировать свою сплоченность. Такая асимметрия может изменить правила игры в пользу Украины»[ii].
[i] Армия и общество на фоне специальной военной операции / ВЦИОМ. 05.03.2022. https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/armija-i-obshchestvo-na-fone-specialnoi-voennoi-operacii
[ii] It’s All About Resilience: The Role of Public Opinion in the War in Ukraine / JISS. May, 2022. https://jstribune.com/shuker-its-all-about-resilience/