Действия сирийского режима

Улучшение отношений между армией и НСО в Дейр-эз-Зоре совпало с решением высшего командования российской и сирийской армий выделить дополнительные наземные и воздушные силы, необходимые им для борьбы с ИГ в Центральной Сирии. Поворотный момент наступил в ночь с 31 декабря 2020 года на 1 января 2021 года, когда ячейки ИГ устроили засаду на три автобуса с военнослужащими 4-й бронетанковой дивизии на шоссе М20 недалеко от города Дейр-эз-Зор. Нападение, в результате которого по меньшей мере 31 человек погиб и 17 получили ранения, высветило масштабы проникновения ИГ в сельскую местность между шоссе и Джебель-Бишри за последний год. В ответ, Дамаск быстро организовал операцию, которая стала  крупнейшей по борьбе с ИГ с 2017 года, объединив для нее силы армии, НСО, Республиканской гвардии и «Лива Фатимиюн» при поддержке российских ВКС. ИГ также применило новую тактику во время этого наступления. Прошлые операции режима никогда не длились более одной или двух недель, и ИГ часто отступало, вместо того чтобы сражаться. Но на этот раз силы ИГ вступили в почти трехмесячную битву с силами режима и его союзников вокруг Джебель-Бишри. К концу марта 2021 года ИГ начало сворачивать свои атаки на правительственные силы,  действия которых становились все более успешными из-за более активного использования российской и сирийской авиации и большей концентрации наземных сил в Бадии. Поскольку ячейки боевиков становились менее активными в целом по Бадии количество нападений ИГ вернулось к уровню начала 2020 года — от 10 до 20 в месяц в течение остальной части года. В ходе первых операций 2021 года удалось оттеснить ИГ от автомагистралей и городов на большей части территории Бадии, но именно развертывание значительно большего числа военных в регионе в течение весны помешало ячейкам боевиков вновь проникнуть в эти районы. К апрелю режим начал сворачивать операцию в Джабаль-Бишри, заменив уязвимые для нападения патрули серией укрепленных аванпостов и направлением более подготовленных и оснащенных подразделений как в Хомс, так и в Дейр-эз-Зор. Эти военные прибыли с баз в Дамаске и на северо-западе Сирии, имея с собой танки и бронетехнику. Это было первое крупное развертывание более подготовленных подразделений сирийской армии в Центральной Сирии. Россия и Иран в свою очередь наращивали свои собственные и союзнические силы и все более координируя свои действия друг с другом и с Дамаском. В 2021 году Россия начала направлять подразделения НСО, 5-й корпус и 25-ю дивизию сирийской армии на постоянное патрулирование в Восточной Хаме и Южном Алеппо.  В то же время Иран расширил свою роль как внутри Дейр-эз-Зора, так и за его пределами. Наступление в Джебель-Бишри ознаменовало первое крупное развертывание Республиканской гвардии и связанных с ней несирийских ополченцев за пределами юго-западной части Дейр-эз-Зора с тех пор, как режим и его союзники впервые отбили этот район у ИГ в 2017 году. Более тысячи ополченцев из «Лива Фатимиюн» затем двинулись на юг, очищая сельскую местность вокруг Маядина с конца апреля по август 2021 года. Силы, возглавляемые Ираном, получили российскую воздушную поддержку в обеих операциях. В Хомсе афганские боевики укрепили недавно построенные военные позиции в Кауме, к северо-востоку от Сухны, и распространились по пустыне к югу и юго-востоку от Пальмиры с 2021 по начало 2022 года.

Наряду с этими операциями режим Асада и Россия внесли три основные коррективы в свою стратегию, которые, взятые вместе, позволили сохранить активность ИГ на низком уровне в 2022 году и по  сегодняшний день: политика вооруженных конвоев, которая положила конец ударам ИГ по основным автомагистралям; последовательная; поддержка с воздуха конвоев и подразделений, которые подвергаются атакам ИГ; и большое число военных, дислоцированных в Центральной Сирии, что повысило цену потерь для ячеек ИГ если они решат атаковать укрепленные позиции или  патрули. Эти корректировки представляют собой значительную эволюцию в тактике. Они позволили режиму и его союзникам обезопасить основные автомагистрали в Дейр-эз–Зоре и Хаме, захватить оазис Каум — город, соединяющий Восточный Хомс с Южной Раккой, – и значительно сократить количество атак ИГ в Восточной Хаме и западной части Дейр-эз-Зора. Режим замедлил темпы своих операций в июле 2021 года, когда его силы сосредоточились на укреплении своих новых позиций, а не на продвижении в горы и пустыни, которые остаются под контролем ИГ. ИГ в свою очередь приспособилось к возросшему давлению, перейдя на оборонительную позицию, полагаясь на минно-взрывную войну и беспокоящий огонь, чтобы остановить продвижение правительственных сил  в самые отдаленные районы Бадии. Тем не менее, в начале 2022 года активность ИГ оставалась низкой в Хомсе и почти отсутствовала в Хаме, двух районах, где боевики совершили наибольшее количество нападений в 2020 году. Несмотря на эти неудачи, ИГ сегодня демонстрирует те же возможности, что и в 2019 году, как раз перед своей экспансией в 2020 году, и активно стремится проникнуть в удерживаемые режимом города. Как в конце 2019, так и в конце 2021 года ячейки ИГ совершали в среднем ежемесячно от 5 до 10  нападений на силы режима, большинство из которых происходили в сельской местности Западного Дейр-эз-Зора и Восточного Хомса, и эта тенденция сохранится и в 2022 году

Тем не менее, есть важные различия, которые оставляют ИГ на несколько более сильных позициях в 2022 году Боевики ИГ из Северо-Восточной Сирии, как сообщается, смогли использовать «примирение», начавшееся в Дейр-эз-Зоре в ноябре 2021 года, для проникновения в местные НСО. Между тем, с конца 2021 года по крайней мере одна ячейка ИГ проникла в сельскую местность в Южном Хомсе недалеко от города Мхин, постепенно начиная проводить там операции. Силы безопасности полагает, что эти ячейки попытаются соединиться с местными сторонниками, чтобы атаковать критическую инфраструктуру в Хомсе, как они это делали в окрестностях  Дамаска в сентябре 2021 г.  Таким образом, 2021 год закончился тем, что режим и его союзники консолидировали районы, которые они могли защитить с помощью недавно развернутых сил, с акцентом на защиту основных автомагистралей,  газовых и нефтяных месторождений. Тем временем ИГ удалось избежать серьезных потерь, перегруппироваться в труднодоступных районах и перенаправить основную часть своих усилий на Ирак и северо-восток Сирии. Тем не менее, ИГ сохраняет опытные ячейки в Центральной Сирии, которые продолжают устраивать засады на силы режима через регулярные, хотя и менее частые промежутки времени, одновременно изыскивая способы нанесения ударов по энергетической инфраструктуре, находящейся под контролем Дамаска.

 Противодействие ИГ на северо-востоке Сирии

Активность ИГ на северо-востоке Сирии, хотя все еще находится на низком уровне, постепенно набирает обороты. Действуя через непрочные линии контроля, отделяющие регион от остальной Сирии и Ирака, ИГ превратила северо-восток страны в центр своих усилий с целью  создания потенциала для проведения  более масштабных операций, если возникнет вакуум власти. СДС, которые контролируют большую часть северо-востока Сирии, были незаменимым партнером в коалиции по борьбе с ИГ. При содействии ВВС США эти возглавляемые курдами силы освободили Сирию от самопровозглашенного халифата ИГ к 2019 году Автономная администрация в настоящее время контролирует большинство бывших опорных пунктов ИГ к востоку от Евфрата, охватывающих провинции Хасеке, Дейр-эз-Зор и Ракка, а также Манбидж (в провинции Алеппо, к западу от Евфрата), и удерживает тысячи заключенных сторонников  ИГ. СДС завоевали (иногда неохотно) признание со стороны арабского большинства населения за свой прагматизм в продолжении борьбы. Они выдали ряд помилований и амнистий местным жителям, которые присоединились к ИГ, добровольно или нет, и которые больше не представляли угрозы. Курды также воздержались от вынесения суровых приговоров задержанным боевикам ИГ. СДС изо всех сил пытаются создать атмосферу прочного доверия в преимущественно арабских районах, что обеспечило бы поддержку их усилиям по борьбе с ИГ. При этом СДС в значительной степени не удалось добиться в этом успеха, в том числе и по причине дистанцирования представителей местного арабского населения от принятия ключевых решений на уровне муниципалитетов и общин.

Стратегия СДС по борьбе с ИГ

СДС сегодня в значительной степени опирается на тактику рейдов, поддерживаемых авиацией коалиции во главе с США, во время которых силы безопасности задерживали боевиков ИГ низкого и среднего уровня. Рейды часто наносят ущерб гражданским лицам, включая незаконные аресты, из-за ошибочных разведданных. Недовольство также вызывает неизбирательное применение авиации и артиллерии, несмотря на первоначальные успехи СДС, а ИГ пользуется этим. Устойчивость ИГ на северо-востоке Сирии обусловлена в первую очередь двумя факторами, которые мешают СДС ослаблять его влияние. Возможно, самым важным является сохраняющийся среди местного  населения страх, что контроль СДС над этим районом эфемерен. Второе — это увеличение экономических трудностей в сочетании с плохим уровнем государственных услуг. В совокупности эти факторы создали лазейки, которые ИГ использовало для подрыва доверия гражданского населения к автономной администрации. СДС построили свою репутацию эффективных сил по борьбе с ИГ на своей способности удерживать и обеспечивать безопасность захваченных ими районов. Тем не менее, этот потенциал связан только с продолжающейся защитой со стороны США. Несмотря на малочисленность, американские войска и авиация, базирующиеся в этом районе, удерживают Дамаск и его российских и иранских союзников от возвращения северо-востока Сирии силой. Присутствие США также помогает удержать Турцию от вторжения, чтобы сокрушить СДС, чья головная организация, Рабочая партия Курдистана (РПК), боролась в Турции с начала 1980-х годов и обозначается Анкарой (а также Брюсселем и Вашингтоном) как террористическая организация. Многие жители северо-востока Сирии обеспокоены тем, что этот зонтик США может быстро исчезнуть.  Президент США Дональд Трамп усилил это беспокойство в 2019 году, когда он позволил Турции очистить часть северо-востока Сирии от СДС, объявив о немедленном выводе американских войск. Хотя вскоре после этого он частично отказался от этого решения, этот опыт, наряду с выводом войск США из Афганистана, усилило опасения, что Вашингтон в конечном итоге откажется от своих сирийских партнеров. Многие жители считают, что, если он это сделает, это позволит ИГ и/или режиму и его внешним покровителям вернуться в этот регион. Это ощущение того, что безопасность может быть мимолетной, отпугивает население от сотрудничества с СДС по борьбе с ИГ или предоставления разведданных о его ячейках, особенно с учетом того, что ИГ в последние годы ликвидировало ряд информаторов.  Сложные связи СДС с Дамаском усугубляют проблему. Его лидеры поддерживали деловые отношения с Дамаском на протяжении всей войны, игнорируя призывы сирийской оппозиции к смене режима. Курды регулярно сигнализируют об открытости к переговорам с Дамаском об урегулировании на северо-востоке и, пытаясь сдержать турецкие военные успехи, подписали соглашение с Дамаском, которое способствовало частичной передислокации сирийской армии на этот фронт в 2019 году, когда США объявили о своем уходе из этого района, оставив СДС одних против поддерживаемых Турцией сил. Многие жители опасаются, что СДС готовы отказаться, по крайней мере, от некоторых из районов, находящихся под их контролем, если режим предоставит определенную культурную и/или политическую автономию районам с курдским большинством. Как ранее утверждала Международная кризисная группа, такая сделка кажется все более гипотетической, по крайней мере, до тех пор, пока США сохраняют свои войска на северо-востоке Сирии. Тем не менее, местное население уверенно  в возможности такой сделки между СДС и Дамаском, что тормозит планомерное сотрудничество с курдской администрацией.   Высокопоставленные деятели СДС попытались успокоить местные арабские  племена, особенно на востоке, но надо констатировать, что там сохраняется значительное недоверие к их намерениям в отношении сделок с Дамаском. С  конца 2021 года Дамаск активизировал попытки подорвать авторитет СДС в Ракке и Дейр-эз-Зоре. В ноябре 2021 года он открыл несколько центров «примирения» в западной части Дейр-эз-Зора в попытке как отвлечь жителей районов, удерживаемых СДС, от автономной администрации, так и для создания лояльной себе базы среди местного населения.  Программы примирения стимулирую настроения о неизбежности возвращение режима на северо-восток и подрывают доверие к СДС. В январе с. г. режим открыл дополнительные такие центры в удерживаемой режимом Ракке, а в марте — в Восточном Алеппо.

Еще одной серьезной внешней угрозой способности СДС противостоять ИГ является их конфликт с соседней Турцией. Боевые действия между Турцией и СДС вдоль сирийско-турецкой границы почти наверняка ослабит давление на ИГ; в то же время периодические столкновения после турецкого вторжения в 2019 году отвлекают ресурсы СДС от рейдов по борьбе с ИГ. В течение 2021 и 2022 годов Анкара продолжала свою многоплановую кампанию против YPG и РПК, нанося удары с беспилотников по высокопоставленным командирам, которые иногда случайно убивали мирных жителей, а также по другим намеченным целям. В мае президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган пригрозил возобновлением наступления против YPG. Многие жители, недовольные ухудшением условий безопасности, обвинили YPG в том, что они ставят свой конфликт с Турцией выше задачи борьбы с ИГ. Командир курдской службы внутренней безопасности сказал: «Наша разведка в основном была занята противодействием турецким ячейкам в этом районе. Это делало нас более уязвимыми для ИГ». Кроме того, угрозы Анкары подпитывают местный скептицизм по поводу устойчивости контроля СДС, затрудняя для них сбор информации.

Экономический и управленческий спад

Ухудшение экономических условий также способствует устойчивости ИГ, наряду с ослаблением управленческо1 деятельности СДС. Репутация СДС как компетентного поставщика услуг сильно пострадала в 2021 году, когда сирийская валюта резко упала в цене. Проблемы, связанные с пандемией COVID-19 и гиперинфляцией, привели к значительному падению покупательной способности и вызвали волну недовольства местных жителей. Острая нехватка воды усугубила экономический кризис, поскольку вода в реке Евфрат достигла рекордно низкого уровня. Пострадало сельское хозяйство, в том числе производство пшеницы, которая является не только основным источником дохода, но и необходимым условием обеспечения доступности хлеба. Экономическая жизнеспособность этого района неотделима от потенциала СДС продолжать свои операции по борьбе с ИГ. СДС заручились некоторой лояльностью за пределами своих рядов, нанимая местных жителей: более 200 000 сирийцев работают на их гражданскую и военную администрацию и получают  зарплату от СДС. Это обстоятельство является основной причиной – если отбросить страх перед режимом Асада – того, почему транзакционный союз между арабским и курдским населением района, контролируемого СДС, просуществовал так долго. Контроль над нефтяными и газовыми объектами на северо-востоке Сирии укрепил способность СДС получать доход и оплачивать текущие расходы своего автономного управления. Но зависимость от продажи нефти Дамаску, находящемуся под санкциями и обанкротившемуся, оказалась рискованной. По словам официальных лиц США, к середине 2021 года режим задолжал СДС миллионы долларов за закупки нефти. Непогашенный долг усугубляло дефицит бюджета СДС в течение всего года и значительно угрожало его способности продолжать выплачивать заработную плату. Осознавая эту уязвимость, руководство СДС пыталось заключить сделки с иностранными компаниями по добыче нефти на северо-востоке Сирии и продаже ее за границу. В апреле 2020 года Министерство финансов США  предоставило освобождение от санкций американской компании Delta Crescent Energy с целью оказания помощи СДС в добыче и экспорте нефти через Ирак. Однако предложенная сделка провалилась год спустя, когда администрация Дж.Байдена объявила, что аннулирует лицензию Delta Crescent Energy, оставив SDF без готовой альтернативы. Если оставить в стороне спорные юридические и политические аспекты сделки, дилемма очевидна: если сторонники СДС хотят сохранить стабильность на северо-востоке Сирии, они должны обеспечить ее финансовую жизнеспособность. Привлечение иностранных инвестиций на северо-восток является сложной задачей. В мае с. г. Вашингтон объявил о выдаче генеральной лицензии, разрешающей инвестиции частного сектора и другие виды деятельности в районах, не контролируемых режимом, на северо-востоке Сирии, а также в некоторых частях на северо-западе страны. Но лицензия не включает в себя основной источник дохода этих районов, нефтегазовый сектор, что неудивительно, учитывая противоречивую политику, когда военное присутствие США и добыча нефти пересекаются. Потенциальных инвесторов также могут отпугнуть противодействие со стороны Турции, неопределенность вокруг сроков военного присутствия США или в результаты экономического спада. В этой связи все больше жителей прибегают к контрабанде товаров и людей в Северо-Восточную Сирию и из нее. ИГ использовало  этот нюанс и пористую границу с Ираком, а также переходы в районы, удерживаемые поддерживаемыми Турцией повстанцами на севере и режимом на южном и западном берегах Евфрата, для переброски денег, боевиков и даже домашнего скота. Командующий СДС Мазлум Кобани сказал: «Неофициальные маршруты контрабанды представляют серьезную угрозу для нашей экономики и нашей безопасности. Мы должны покончить с ними». Официальные лица СДС обвиняют сирийские и иракские правительства за неспособность остановить незаконную торговлю, но самим СДС было трудно пресекать контрабанду, поскольку она является надежным альтернативным источником дохода для многих членов СДС. ИГ также использует ухудшающиеся экономические условия для вербовки новых боевиков из числа обедневших внутренне перемещенных лиц (ВПЛ). Примерно полмиллиона сирийцев, бежавших на северо-восток из различных частей страны в ходе войны и в настоящее время проживающих в лагерях, обеспечивают кадровый резерв для ИГ, которое ищет людей для совершения нападений на контрольно-пропускные пункты СДС. Представитель СДС сообщил: «У нас нет возможности проверить и очистить всех ВПЛ. ИГ может подкупить некоторых молодых людей в лагерях, чтобы они устанавливали самодельные взрывные устройства или нападали на контрольно-пропускные пункты в обмен на пару сотен долларов». Последним недостатком в управлении СДС является фактическое отстранение местных арабов от власти, что привело к отчуждению широких слоев общества. Многие местные жители считают, что военные и, тем более, гражданские институты СДС являются кумовскими предприятиями.  Местные жители  также считают, что органы безопасности СДС скомпрометированы из-за значительного числа бывших боевиков ИГ, которые присоединились к ним. Сомнения взаимны, поскольку курдское руководство косо смотрит на разведданные, поступающие от жителей, чьи города и деревни подверглись нападению.

Усилия и меняющаяся стратегия ИГ

ИГ разработало несколько способов усиления своего повстанческого движения на северо-востоке Сирии. Оно управляет сетью автономных ячеек, подчиняющихся командирам, базирующимся в других местах – даже за пределами Сирии, – что делает их ликвидацию  практически невозможным делом. Оно корректирует свою тактику, чтобы соответствовать различным степеням контроля СДС в разных местах. Например, боевики держатся в тени в Ракке, где СДС сильнее, но они по-прежнему использует провинцию в качестве канала для контрабанды людей, товаров и оружия. Напротив, ИГ все больше заявляет о себе в Дейр-эз-Зоре, где СДС испытывают серьезные проблемы  в рамках поддержания безопасности. ИГ во многом выигрывает от фактического территориального разделения страны между режимом, СДС и группировками, поддерживаемые Турцией, которые по-прежнему находятся в состоянии взаимной вражды. ИГ также  использует дыры в линиях мнимого контроля для перемещения своих боевиков и ведения незаконной торговли, и  использует в своих интересах отвлечение СДС на турецкое направление.

Многие ячейки ИГ на северо-востоке Сирии по-прежнему действуют в рамках строгой командной структуры несуществующего «халифата», хотя и сохраняют определенную степень автономии в проведении нападений. ИГ разделило регион на сектора, в каждом из которых есть специальные ячейки и командиры. По данным СДС, ячейки обычно состоят из 2-5 боевиков, использующих стрелковое оружие и взрывчатку. Они подчиняются местному командиру, который, в свою очередь, подчиняется командиру района. Ячейки намеренно изолированы друг от друга, и арест членов одной ячейки не дает никакой информации ни о какой другой. Случаи координации, например, когда две или более ячейки объединяются для организации нападения осуществляются с секторального уровня. Сообщается, что боевики ИГ почти всегда держатся поблизости от своей базы, особенно те, кто находится в Ракке и городском поясе в долине Среднего Евфрата. Ячейки, действующие в сельских районах, таких как Кабаш и Хазима в провинции Ракка или в Шаддади в провинции Хасеке, более мобильны. Ячейки состоят из смеси местных жителей – особенно в Дейр-эз–Зоре,   и ВПЛ, особенно в Ракке, причем ВПЛ составляют все большую часть боевиков. Сотрудники службы безопасности полагают, что многие из этих ячеек базируются в пустыне вдоль границ мухафаз Ракка, Хасеке и Дейр–эз–Зор, откуда они перемещаются на юг для совершения нападений. Они также считают, что члены ячейки и секторальные командиры живут за пределами районов, где повстанцы проявляют наибольшую активность. Проницаемые линии контроля, разделяющие различные части Сирии, затрудняют силам безопасности подавление активности ИГ на северо–востоке, а тот факт, что командиры ячеек живут в других местах, делает это еще более трудным. Ячейки  ИГ могут избежать давления в одном районе, переместившись в другой. Кроме того, большинство операций по борьбе с ИГ ликвидируют только боевиков низкого уровня, которых можно заменить новыми бойцами, завербованными на северо-востоке и обученными в Бадии. Линии контроля, отделяющие северо-восток от центра всегда были проницаемыми, но, как описано выше, ИГ с большей легкостью пересекает границу с 2020 года, когда оно расширилось в Центральной Сирии. Между тем,  силам безопасности трудно даже идентифицировать командиров, не говоря уже о том, чтобы арестовать их, во многом из-за трудностей, с которыми сталкиваются СДС и коалиция во главе с США в создании эффективных разведывательных сетей. Ирак также служит источником людей и припасов для ИГ, причем оно пользуется уже существующими связями с контрабандными сетями в иракских мухафазах Найнава и Анбар, а также в Дейр-эз-Зоре и Хасеке. Некоторые командиры СДС считают, что сельская местность Шаддади, расположенная на границе Дейр-эз-Зора и Хасеке, служит складом для ИГ, где оно хранит припасы и оружие, которые ввозит из Ирака, прежде чем распределить их в Дейр-эз-Зоре, Ракке и Бадии.

Региональное разделение труда

В рамках своей стратегии на северо-востоке Сирии ИГ, по-видимому, дифференцируя функции различных районов, где оно действует. Несколько нелогично, что ИГ не активизировало свою деятельность в Ракке, когда возглавляемая США коалиция вывела свои силы оттуда в конце 2019 года. СДС, американские военные  наблюдатели полагают, что ИГ намеренно «залегло на дно» в Ракке, чтобы не провоцировать  возвращения  сил коалиции  в этот район Как сотрудники разведки СДС, так и командиры внутренней безопасности Ракки заявили, что у ИГ всего около 10 боевиков, действующих в каждом из 5 секторов, составляющих город Ракка, но это может быть сильно заниженной цифрой. В сельской местности этой провинции скрывается гораздо больше боевиков ИГ, чем можно предположить по количеству нападений.  Тем не менее Ракка, по-видимому, играет центральную роль в логистике и финансировании ИГ на севере-востоке. Согласно источникам режима и сил безопасности СДС, ИГ использует Ракку в качестве коридора для транспортировки боевиков и материального снабжения на различные театры его действий  и обратно.  Как только они приближаются к линии контроля режима и СДС, новобранцы сливаются с толпой, выдавая себя за гражданских лиц, и ждут, пока не смогут отправиться в тренировочные лагеря в обширных пустынях и горах Бадии. Официальные лица СДС и возглавляемой США коалиции указали, что такая тактика стала обычным явлением после вывода американских войск из Ракки в конце 2019 года. С другой стороны, ячейки ИГ в Дейр-эз-Зоре открыто препятствуют усилиям СДС по осуществлению своих полномочий. В отличие от Ракки, где боевики в основном нападают на военных, в Дейр-эз-Зоре они регулярно убивают мирных жителей, будь то информаторы коалиции или шейхи арабских племен — полагая, что они работают с СДС. Например, в Рамадан 2022 года боевики ИГ убили 7 сотрудников местного совета и ранили еще 4 в результате нападения на дом председателя управления по связям с общественностью совета, когда он устраивал ужин ифтар. Такие убийства стали обычным явлением с тех пор, как ИГ потеряло свою территорию в 2019 году, и с их помощью группе удалось создать атмосферу страха, препятствуя попыткам властей собирать разведданные и интегрировать местных лидеров в руководящие органы. Несмотря на регулярные аресты и ливидацию боевиков ИГ, уровень безопасности в Дейр-эз-Зоре в 2021 и 2022 году был таким же или хуже, чем в 2020 году. Причина, по-видимому, заключается в том, что боевики ИГ могут легко пересечь линию контроля вдоль Евфрата, разделяющую части мухафазы, контролируемые СДС и режимом. Ячейки уже давно пользуются некомпетентностью и коррупцией среди сил по обе стороны реки, чтобы перебрасывать людей и припасы туда и обратно по мере необходимости. Когда боевики испытывают давление в Восточном Дейр-эз-Зоре, они могут ускользнуть в Бадию, а когда они нужны к востоку от реки. Евфрат, их легко можно переправить с запада. Местный командир СДС в Дейр-эз-Зор указал, что контрабанда через реку увеличилась с 2021 года из-за экономических проблем, добавив, что СДС чувствуют себя бессильными остановить ее. Он сказал, что большая часть контрабанды осуществляется на участке протяженностью 125 км между Джайдейд-Айгадатом, к югу от Дейр-эз-Зора, и Багузом на иракской границе. Контрабандные маршруты — это палка о двух концах. Как режим, так и СДС получают экономическую выгоду от незаконной торговли, идущей из Ракки в Идлиб и Северный Алеппо через Манбидж и из Ирака в районы Сирии, контролируемые как режимом, так и СДС. Между тем, по словам представителей службы безопасности в Ракке, ИГ использует эти маршруты для усиления ячеек в городе и сельской местности Ракки боевиками из Бадии, когда СДС убивают или задерживают их членов.

Разнообразие доходов

Северо-восток Сирии стал оплотом финансирования ИГ. Территория, контролируемая СДС, богата природными ресурсами, включая нефть и газ, и имеет давние экономические связи с другими частями Сирии, а также с Ираком. ИГ опирается на три основных источника финансирования: рэкет, налогообложение и контрабанда. На эти деньги ИГ покупает оружие и логистику, предлагает стипендии семьям своих членов, подкупает охранников СДС, чтобы добиться освобождения задержанных, вербует новых боевиков и время от времени платит наемным убийцам. Во многих отношениях ИГ действует как мафия, наживаясь на руководящих учреждениях и предприятиях путем вымогательства и шантажа. В некоторых случаях она нанимала местных государственных служащих для сбора денег за защиту со своих коллег. ИГ также обложило налогом торговцев, владельцев кустарных нефтеперерабатывающих заводов, пекарей и контрабандистов. Неясно, как ИГ определяет сумму денег, которую нужно требовать с каждой цели, но официальные лица СДС утверждают, что нефтяные инвесторы и владельцы нефтеперерабатывающих заводов платят тысячи долларов в месяц, чтобы избежать нападений на их предприятия. Другим источником дохода является закят, исламская милостыня, которую ИГ взимает в качестве налога в различных местах. Эта практика очевидна, в частности, в Дейр-эз-Зоре, но также и в Ракке. Сторонники ИГ рассылают сообщения богатым жителям с требованием закята, указывая им, куда положить деньги. Чиновники СДС и многие местные жители считают, что часто не боевики, а преступники, выдающие себя за боевиков ИГ, заставляют своих жертв расплачиваться этими деньгами, хотя на самом деле некоторые действия ИГ почти неотличимы от бандитизма. Несмотря на это, силы безопасности не смогли положить конец этой практике, и люди платят, не веря в способность СДС найти виновных. Известный торговец в Дейр-эз-Зоре сказал: «Никто не сможет защитить меня от них, так что даже если они не ИГ, я не буду рисковать собой и своей семьей ради нескольких сотен долларов [ежегодно]». Наконец, существует контрабанда. ИГ использует сети, соединяющие северо-восток как с районами, контролируемыми повстанцами, так и режимом, а также с Ираком, увеличивая свою зависимость от них в течение 2021 года. Члены ИГ, базирующиеся на северо-востоке, также полагаются на средства, переводимые из-за рубежа. В мае 2022 года Министерство финансов США ввело санкции против пяти лиц, которые «сыграли ключевую роль в содействии поездкам экстремистов в Сирию и другие районы, где действует ИГ … [и] также осуществляли финансовые переводы для поддержки усилий ИГ в базирующихся в Сирии лагерях для перемещенных лиц, собирая средства в Индонезии и Турции, часть из которых использовалась для оплаты контрабанды детей из лагерей и доставки их иностранным боевикам ИГ в качестве потенциальных новобранцев». Среди задержанных были женщины, что подчеркивает их роль в поддержке ИГ, задержанных в лагере Аль-Холь, за совершение нападений на других жителей, вербовке новых членов и перемещении денежных средств.