Все последние годы российско-иранское сотрудничество находится под пристальным вниманием Запада. Причина этого состоит в том, что, с одной стороны, Исламская Республика Иран (ИРИ) продолжает наращивать свои возможности в ракетно-ядерной сфере вопреки действующим уже пяти резолюциям со стороны Совета Безопасности ООН. Как следствие, Тегеран все ближе подходит к ядерному порогу, что может иметь чрезвычайно серьезные последствия для международной безопасности ввиду крайне провокационной иранской внешней политики и его активной поддержки целого ряда радикальных исламистских организаций.

С другой стороны, только Россия все еще сохраняет свое право на сотрудничество с Ираном в области атомной энергетики, а также продолжает взаимодействие в военно-технической сфере. В частности, Москва уже поставила Тегерану современные дизельные подводные лодки, самолеты МиГ-29, Су-24 и Су-25 вместе со своим ракетным вооружением, вертолеты Ми-171Ш, зенитные ракетные комплексы «Тор-М1» и различного рода бронетанковую технику. В тоже время РФ не оказывает никакого содействия ИРИ в освоении критичных, с точки зрения ядерного распространения, технологий по обогащению урана и выделению плутония, а проданные ее вооружения в основном предназначены для оборонительных целей.

Отдельного рассмотрения заслуживает столь преувеличенное на Западе российско-иранское сотрудничество в ракетно-космической сфере. В реальности такое взаимодействие носит достаточно ограниченный характер в отличие, например, от аналогичной деятельности Ирана с Северной Кореей и Китаем. С целью подтверждения этого вывода проведем анализ недавно опубликованной в Журнале славянских военных исследований (Journal of Slavic Military Studies) статьи «Иранская космическая программа и российская помощь», написанной двумя американскими авторами: Александром Неметсом (Alexandr Nemets) и Робертом Курцем (Robert Kurz).

По мнению упомянутых авторов, Иран вступил в клуб космических держав 27 октября 2005 г., запустив несколько достаточно простых по конструкции микроспутников (вес менее 50 кг). Однако появление этих объектов в космосе никем не было подтверждено, несмотря на наличие развитых систем наблюдения за космическим пространством.

Еще более нелепо связывать это событие с запуском изготовленного на Производственном объединении «Полет» (г.Омск) российского микроспутника как возможного прототипа. По видимому, речь идет о выводе на орбиту 20 января 2005 г. искусственного спутника Земли (ИСЗ) «Университетский» («Татьяна» или МГУ-250) весом около 30 кг, который был разработан совместно Физическим факультетом Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова и Военной космической академией им. А.Ф. Можайского. Но это был современный микроспутник, оснащенный специальной аппаратурой для изучения радиационной обстановки в околоземном пространстве, а высота его круговой орбиты составила порядка 1 тыс. км. Очевидно, что предполагаемые иранские и реальный российский ИСЗ имели совершенно различное целевое назначение и параметры орбиты.

В действительности, ИРИ стала космической державой только 2 февраля 2009 г., когда сконструированная иранскими специалистами двухступенчатая ракета-носитель «Сафир-2» («Посланник-2») вывела на низкую околоземную орбиту (перигей около 250 км, апогей – 450 км) первый национальный ИСЗ «Омид» («Надежда»). «Омид» являлся экспериментальным спутником, поэтому был оборудован только контрольными приборами и средствами связи.

Первоначально иранское руководство планировало построить самостоятельно еще два спутника: технологический Mesbah («Маяк») для обучения национальных кадров и многоцелевой SMMS (Small Multi-Mission Satellite). Разработка микроспутника Mesbah (вес от 69 до 75 кг) началась в Иране в 1997-1998 гг. Исследовательской организацией в сфере науки и технологий (Iranian Research Organization for Science and Technology) и Исследовательским центром телекоммуникаций (Iran’s Telecom Research Center) при содействии со стороны итальянской компании Carlo Gavazzi Space. В начале сентября 2005 г. прототип этого ИСЗ, который имел форму параллелепипеда высотой 0,5 м, был показан по иранскому государственному телевидению. Его планировалось вывести на орбиту высотой около 900 км (апогей) с помощью российской или китайской ракеты-носителя.

К моменту запуска спутника Mesbah предполагалось полностью ввести в эксплуатацию созданный при содействии индийских специалистов Центр управления полетами вблизи Тегерана. Именно этот центр должен был получать и обрабатывать информацию в период всего срока службы спутника (порядка трех лет).

Однако при разработке ИСЗ Mesbah иранцы столкнулись с многочисленными техническими проблемами, которые не смогли решить даже при содействии итальянских специалистов. Как следствие, они были вынуждены заказать спутник в РФ, рассчитывая, таким образом, постепенно освоить российские космические технологии. В качестве такого аппарата был выбран спутник дистанционного зондирования Земли, получивший название «Sinah-1».

Миниспутник Sinah-1 весом около 160 кг был разработан и изготовлен на Производственном объединении «Полет». Его запуск ракетой-носителем «Космос-3М» успешно состоялся с космодрома Плесецк в октябре 2005 г. И хотя спутник «Sinah-1» был оснащен двумя камерами с разрешением 50 и 250 м, использовать его в разведывательных целях, вопреки мнению некоторых экспертов, достаточно сложно ввиду относительно низкого уровня разрешения. Такие спутники обычно применяют для анализа крупных геофизических процессов или, например, для прогноза урожая сельскохозяйственных культур.

На Западе многие полагают, что, предоставив Ирану спутник Sinah-1, Россия дала толчок к освоению им космических технологий. Но при этом они не имеют каких-либо подтверждающих фактов и совершенно забывают о технической невозможности в ближнесрочной перспективе вывода в космос иранской ракетой-носителем даже миниспутника. Иранцам в то время мог бы пригодится микроспутник, но помощь в его разработке оказывала не российская, а итальянская компания. Причем, разработка и создание спутника Sinah-1, а также вывод его на орбиту осуществлялись только с российской территории. Следовательно, участие Тегерана в реализации этого проекта было минимальным и ограничивалось, по сути, разработкой технического задания и обслуживанием уже действующей в космосе системы.

Вскоре после этого было заключено соглашение о постройке в Научно-производственном объединении прикладной механики им. ак. М.Ф. Решетникова (г. Железногорск Красноярского края) телекоммуникационного геостационарного спутника Zohreh («Венера»), который планировалось запустить в 2007 г. При этом, скорее всего, была предпринята повторная попытка получить доступ к российским космическим технологиям. Косвенно это подтверждается информацией Александра Неметса и Роберта Курца об обучении в 2006 г. представителей Корпуса стражей исламской революции в Самарском государственном аэрокосмическом университете им. академика С.П.Королева. По-видимому, значительных успехов иранцам в этом отношении достичь не удалось, что привело не только к приостановке вышеупомянутого контракта, но и к постепенному свертыванию российско-иранского сотрудничества в космической сфере.

Следует отметить, что в тот же период времени, в рамках совместной программы стран Азиатско-Тихоокеанского региона, в которой помимо ИРИ участвовали Китай, Республика Корея, Монголия, Пакистан, Таиланд и Бангладеш, шла разработка ИСЗ SMMS. В этом проекте основным партнером Ирана выступил Китай, который предоставил соответствующую космическую платформу и согласился оказать услуги по выводу спутника на орбиту. Предполагалось, что спутник стартовой массой 380 кг будет нести около 100 кг полезной нагрузки, в том числе многоспектральную твердотельную видеокамеру с разрешением до 20 м, широкополосную камеру с разрешением около 250 м, а также оборудование связи и передачи информации.

Сотрудничество между Тегераном и Пекином развивалось достаточно успешно, и уже в сентябре 2008 г. с помощью китайской ракеты иранцы запустили ИСЗ Environment-1, который был разработан совместно с Китаем и Таиландом. Информация об этом спутнике достаточно неполна. Известно лишь, что он предназначен для мониторинга состояния окружающей среды и природных катастроф и находится, скорее всего, в совместном пользовании. Можно предположить, что ИСЗ Environment-1 был создан на базе ранее разрабатывавшегося многоцелевого спутника SMMS или является его аналогом.

Многим бы на Западе хотелось верить, что успехи Ирана в космической сфере определяются исключительно помощью со стороны России. В действительности, Тегеран шел собственным путем, постепенно преодолевая возникающие трудности.

Впервые о выводе на орбиту с помощью иранской ракеты собственного ИСЗ было в ИРИ сообщено 26 января 2007 г. Эта информация не была подтверждена независимыми источниками, так как речь, скорее всего, шла о так называемом зонде, который не мог совершить одного витка вокруг Земли, и, следовательно, не являлся ИСЗ. Потерпев неудачу, Иран решил сконцентрироваться на суборбитальных полетах. Первый такой полет состоялся уже через месяц, а в качестве носителя использовалась ракета «Шехаб-3А».

Тегеран продолжил научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы в этой сфере, и в 2008 г. мировые СМИ сообщили о двух успешных суборбитальных летных испытаниях иранских ракет (помимо этого были и не успешные, как например 16 августа с помощью ракеты-носителя «Сафир-1»). 4 февраля состоялось испытание одноступенчатой ракеты «Кавешгяр-1» («Исследователь-1»), созданной на базе баллистической ракеты средней дальности «Шехаб-3B». Одновременно с этим прошел проверку только что созданный первый национальный космический центр в 60 км к юго-востоку от г. Семнан. 26 ноября Иран осуществил запуск в космос ракеты «Кавешгяр-2». Обе ракеты, по данным СМИ, достигли высоты в 200-250 км над поверхностью Земли и через 40 мин. их головные части спустилась при помощи парашютов. Вполне возможно, что при этом иранцам удалось вывести на околоземные орбиты макеты спутников.

И, наконец, в феврале 2009 г. состоялся столь ожидаемый иранским руководством триумф, когда удалось с помощью собственной ракеты-носителя вывести на орбиту микроспутник. Этот успех, во многом, был ожидаем, но не благодаря российской помощи, а в результате теснейшей кооперации в ракетно-космической сфере с Северной Кореей. Самым ярким примером в этом является разработка баллистических ракет по программам «Шехаб». Так, ракета «Шехаб-1» является практически полным аналогом северокорейской ракеты SCUD-В, а «Шехаб-2» — ракеты SCUD-C. Ракета средней дальности «Шехаб-3» была создана на основе северокорейских ракет No Dong-1/A и No Dong-1/B. Причем, соответствующие образцы ракетного вооружения поставлялись в Иран вместе с технологическим оборудованием и полной технической документацией. Стоит ли после этого удивляться успехам Тегерана в разработке собственной ракеты-носителя.

Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос об использовании Ираном советских ракетных технологий. Этот вопрос достаточно часто возникает в ходе международных конференций и семинаров, а также подается как нечто общеизвестное в средствах массовой информации. В частности, авторы рассматриваемой статьи безапелляционно утверждают, что, во-первых, до визита в Москву президента ИРИ Мохаммада Хатами, который состоялся в марте 2001 г., РФ продала Ирану технологии производства корпуса ракеты и двигателей советского ракетного комплекса наземного базирования Р-12 (SS-4 Sandal). Во-вторых, Россия помогала Ирану в реализации программ «Шехаб-3» и «Шехаб-4». В-третьих, в 2006 г. в сфере военных и двойных технологий ИРИ работало порядка 30 тыс. российских специалистов. Несмотря на очевидную абсурдность практически всех этих обвинений, рассмотрим их в некотором приближении.

Одноступенчатые ракеты Р-12 (SS-4 Sandal) были приняты на вооружение в 1959 г. и полностью уничтожены к 1991 г. Возобновление производства этих ракет технически невозможно по причине полного перепрофилирования соответствующих предприятий и увольнения подавляющей части работавшего тогда персонала. Теоретически было возможно передать только техническую документацию, что, скорее всего, оказалось бы недостаточно для освоения давно устаревших ракетных технологий. Помимо этого, возникает проблема создания аналогичной кооперации предприятий уже на иранской территории, что может поставить под вопрос целесообразность такого подхода в условиях общемирового экономического кризиса и наложения на иранскую экономику достаточно серьезных санкций.

Как уже указывалось ранее, при реализации ракетной программы «Шехаб-3» активно использовались конструкторские решения северокорейских баллистических ракет типа «Нодон». К испытаниям ракеты «Шехаб-3» в ИРИ приступили в 1998 г., но освоить ее производство иранцы смогли только в конце 2003 г. при активной помощи со стороны ряда китайских компаний. Последняя модификация этой одноступенчатой жидкостной ракеты, обозначаемая как «Шехаб-3М», имеет дальность полета 1,1 тыс. км при весе головной части в 1 т (по другим данным – до 2 тыс. км с 700-килограммовой головной частью). Согласно совместному докладу российских и американских ученых: «Иранский ядерный и ракетный потенциал» (Iran’s Nuclear and Missile Potential), опубликованного в мае 2009 г. Институтом «Восток-Запад», к настоящему времени возможности, как по модернизации установленных на этой ракете двигателей, так и по увеличению запаса их топлива практически выбраны. Такое было бы невозможно, если Тегеран получил доступ, хотя бы, к советским ракетным технологиям.

Совершенно непонятно, почему в своей статье американские авторы столько внимания уделяют ракет «Шехаб-4». К ее разработке иранцы также приступили в 1998 г. с целью повышения дальности стрельбы до 2,2-3 тыс. км. Однако программа была прекращена или приостановлена в октябре 2003 г. по политическим причинам. В настоящее время нет никаких фактов, подтверждающих о возобновлении реализации программы «Шехаб-4».

Крайне сомнительна информация о том, что в 2006 г. в сфере военных и двойных технологий ИРИ работало порядка 30 тыс. российских специалистов. Во-первых, столь многочисленное участие россиян в работе оборонно-промышленного комплекса ИРИ в условиях достаточно высокой открытости РФ скрыть просто невозможно. В-вторых, для такого сотрудничества отсутствуют серьезные основания ввиду сохраняющегося «настороженного партнерства» между нашими странами. В-третьих, в качестве российских специалистов могли быть посчитаны жители всего постсоветского пространства. Но РФ не должна нести ответственность за действия иностранных граждан. В-четвертых, иранская оппозиция, на которую ссылаются американские авторы, не является надежным источников информации ввиду своей оторванности от исторической родины и сильной зависимости от властей принявшей их страны.

Таким образом, приведенная в статье «Иранская космическая программа и российская помощь» Александром Неметсом и Робертом Курцем информация, в основном, носит субъективный характер. При этом, опираясь на устаревшие и порой вызывающие сомнение данные о ракетно-космическом сотрудничестве ИРИ и РФ в 1990-х годах, авторы явно преувеличивают роль России в реализации иранской космической программы, не замечая других, достаточно активных партнеров Тегерана в этой сфере: Китая, Северной Кореи, Италии и Индии. Одновременно серьезно занижаются успехи самих иранцев, которые, путем неимоверного напряжения всех ресурсов, смогли создать собственную, хотя и достаточно маломощную ракету-носитель и вывести в космос микроспутник. В результате не только существенно искажается суть реального российско-иранского сотрудничества, но и ставится под сомнение сама возможность российско-американского партнерства в сфере борьбы с распространением ракетных технологий.