Опора Сирии – союзники
Сирийский конфликт был одним из первых случаев после 1991 года, когда Китай и Россия вступили в открытый дипломатический союз, проявив достаточную гибкость и упорство в достижении своих целей. В феврале 2012 года они заблокировали принятие резолюции СБ ООН одобрявший план ЛАГ по смещению Башара Асада и передачи власти совету «Братьев-мусульман». При этом, Китай в октябре 2011 года воздержался от голосования по резолюции, осуждающей правительство президента Асада за насилие в отношении оппозиции.
Это голосование впервые четко обозначило состав лагерей противостоящих друг другу в сирийских войнах.
Однако, в первую очередь, Россия и Китай не имели основной целью безотговорочное сохранение режима Асада. В своей поддержки Башара Асада обе страны исходили (и исходят) из того, что он был законно избран на свой пост и пользуется поддержкой значительной части населения Сирии. Кроме того, Россия видела в Асаде гарантию защиты христианского и других меньшинств.
С конца 2011 года в Сирию потянулись разного рода мусульманские джихадисты как из бывших союзных республик, с Северного Кавказа, так и из других мусульманских регионов России (в основном из Татарстана и Башкирии). БОльшая часть этих добровольцев приезжала в Сирию по двум маршрутам – через Украину и через Азербайджан, где они проходили первоначальную проверку, получали необходимые документы и идеологическую подготовку. Они представляли собой угрозу безопасности России и единственной силой в Сирии способной бороться с этой угрозой в рамках своей борьбы с оппозицией был режим Асада. Передача власти любой конфигурации из оппозиционных сил значительно затрудняла бы России борьбу с джихадисткими формированиями, действующими в России.
Сирия к 2011 году стала крупным заказчиком российского ВПК. Даже весьма ограниченное присутствие в Тартусе давало ВМФ РФ необходимую логистическую поддержку для постоянного присутствия в акватории Средиземного моря.
Исходя из этого Россия последовательно налагала вето на антисирийские резолюции и попытки привлечь правительство Асада к ответственности в Международном уголовном суде.
Для достижения своих целей России необходима мирная Сирия. На начальном этапе Россия считала, что мира можно добиться в ходе переговоров между оппозицией и правительством при международном посредничестве. Пока ИГ и «Аль-Каида» воевали в Ираке, а отдельные НВФ не объединились в «Джебхат ан-Нусру, а ни Катар, ни Турция, ни ЕС, ни США не начали массированных поставок вооружений и не тренировали боевиков ССА, а Иран не начал отправлять подразделения «Хизбаллы» и КСИР на помощь правительственным войскам, была по крайней мере иллюзия, что быстро набирающую обороты Гражданскую войну можно остановить через многосторонние переговоры. Этим объясняется активность России в продвижении и организации нескольких переговорных площадок на которых предполагалось выработать эффективный механизм внутрисирийского примирения в 2012-2014 гг.
Россия в тот период времени неоднократно заявляла об отсутствии возражений против смены Башара Асада, отмечая при этом, что такая смена возможна только через процесс законных выборов на основе действующей Конституции. В среде западных дипломатов участвовавших в различных сирийских процессах и знакомых с реальной ситуацией в стране было распространено мнение, что такая позиция России не более чем тактический манёвр. Сочетание достаточно широкой поддержки электората с всепроникающим присутствием мухабарата и особенностями сирийского электорального законодательства и организации выборов на практике делало избрание альтернативного кандидата если невозможным то крайне затруднительным[78].
Однако такая поддержка не трансформировалась в влияние на Дамаск. Вежливые просьбы Москвы о реализации достаточно скромных реформ которые позволили бы России более эффективно реализовывать меры дипломатической защиты режима Асада в лучшем случае игнорировались. Президент В.Путин несколько раз публично признавал неспособность повлиять на сирийскую позицию по тем или иным вопросам[79].
Учитывая отличную осведомлённость российских властей о реальной ситуации в Сирии, уровень экономических и военных связей можно предположить, что публичные высказывания президента В.Путина и других официальных лиц не отражали реальных взаимоотношений между Москвой и Дамаском. Видимо Россия не считала нужным использовать своё влияние и заняла, как и Китай более выжидательную позицию.
В этот же период в окружении Башара Асада наметился раскол по вопросу отношений с Россией. Махер Асад начал активно лоббировать сближение с Ираном и выбор Тегерана в качестве основного политического партнёра, военного союзника и лидера в послевоенном восстановлении страны[80].
Сочетание дипломатических манёвров России с ее ограниченным влияние на Дамаск и активным лоббированием Махером Асадом дала Тегерану возможность расширить своё влияние на Дамаск. C начала 2012 года Иран начал активную челночную дипломатию пытаясь обеспечить если не прямую поддержку Анкары, то по крайней мере ее нейтралитет в сирийских конфликтах[81]. Одновременно с середины весны 2012 года Иран начал скрытую переброску сил спецподразделения «Аль-Кудс» в Сирию на поддержку антитеррористических операций. К сентябрю 2012 года общая численность иранских сил оценивалась в 20 000 бойцов[82].
Здесь хотелось бы отметить, что посреднические усилия ООН, ЛАГ и бывшего генерального секретаря ООН Кофи Аннана объективно помогли оттянуть начало широкомасштабных боевых действий на сирийских фронтах.
Оппозиция – каждый международный участник имеет свою
Посреднические усилия Кофи Аннана в первые 6 месяцев лишь подтвердили модель поведения внешних игроков ставшую неизменной на протяжении всех сирийских войн – нежелание делать шаги и идти на компромиссы необходимые для окончания войн и достижение своих геополитических интересов без учёта позиции и интересов Сирии. Так например отказ пригласить Иран к участию в женевском процессе был ещё одной попыткой усилить изоляцию Ирана.
Вместо активной вовлечённости в мирные инициативы, Саудовская Аравия и Катар обьявили о необходимости вооружения оппозиционных сил. Для организации поставок вооружения и подготовки боевиков КСА и Катар организовали встречу «Друзей Сирии». На первой встрече 1 апреля 2012 года СНК заявил что он стал руководящей и координирующей силой всех оппозиционных сил и что он будет в т. ч. платить оклады содержания военнослужащим ССА[83].
Вскоре выяснилось, что большая часть средств полученных СНК дальше штаб квартиры в Стамбуле не доходила, а СНК несмотря на очевидно внушительный состав не способен объединить оппозицию в единую хорошо организованную и подготовленную силу способную на равных бороться с правительственными силами.
Быстро выяснилось, что умеренная «либеральная по-арабски» оппозиция, которая подписала Дамасскую декларацию 2005 года, а также сирийское отделение «Братьев-мусульман» к 2011 году перестали существовать.
Вместо этого остались мало связанные и конфликтующие между собой отдельные перебежчики, группы интеллектуалов и священников, объединение которых на общей платформе было невозможно. Они в абсолютном большинстве не принимали непосредственного участия в протестах и не имели сколь-нибудь значимой поддержки среди населения.
Первый состав СНК никак не участвовал в организации протестов, конфликтовал с ССА и вскоре после первой встречи «Друзей Сирии» был расформирован. Протесты были вначале стихийными, затем началась их самоорганизация на базе которой возникли местные тансикьяты (координационные комитеты). Отсутствие общенациональных лидеров протестов затрудняло борьбу с ними. С ростом протестного движения появилась необходимость в координации протестного движения на национальном уровне. После нескольких совещаний в Турции было принято решение воссоздать СНК из представителей «Братьев-мусульман», нескольких подписантов Дамасской декларации и представителей тансикьят. Отказ от приглашения представителей курдских партий был первым серьезным просчетом организаторов. Поскольку Турция в тот момент была основным спонсором тансикьятов и ССА, то отсутствие курдов в СНК было закономерным. В октябре 2012 года председателем СНК стал один из подписантов Дамасской декларации Бурхан Гальон базировавшийся в Париже.
Однако включение представителей тансикьятов в СНК не привело к созданию единого фронта оппозиции. Причин для этого несколько. Во-первых, тансикьяты в своей массе не разделяли платформы «Братьев-мусульман», «Братья-мусульмане» и ССА не доверяли друг другу. ССА были чужды принципы Дамасской декларации, а тансикьяты подозревали ССА в работе на правительство и не верили в искренности офицеров-перебежчиков. Подписанты Дамасской декларации вошедшие в СНК проведя значительное время в эмиграции имели весьма поверхностное и ошибочное представление о ситуации в Сирии, подозревали представителей тансикьятов в сотрудничестве с властями, не разделяли исламисткой платформы «Братьев-мусульман» и не доверяли руководству ССА. Неудивительно, что СНК был неспособен удовлетворять запросы активистов на местах придерживавшихся самых различных взглядов. Кроме того, вследствие внутренних разногласий СНК не мог работать с другими оппозиционными группами такими как алавитская «Строим сирийское государство» или «Национальный комитет координации за демократические изменения» (НККДИ) выступавших против всякого иностранного вмешательства. Курды также были исключены из всякой оппозиционной деятельности и занимались организацией самоуправления в Рожаве и Африне в практически полной изоляции от оппозиции, но сохраняя минимально необходимое взаимодействие с властями на местах. Учитывая опыт курдов в конспиративной деятельности и партизанской войне их неучастие в организации сопротивления правительству нанесло серьёзный удар по способности СНК мобилизовать полный протестный потенциал накопившийся в стране и сфокусировать его на борьбу с правительством.
Признание большинством «Друзей Сирии» СНК 24 февраля 2012 года законным представителем сирийцев ищущих перемен на деле ослабило авторитет СНК в Сирии. Многие тансикьяты ожидали, что СНК будет признан законным правительством Сирии по аналогии с ливийским Национальным переходным комитетом.
Катар и Турция работали над тем, чтобы «Братьев-мусульмане» стали единоличным лидером СНК, поскольку они долгое время поддерживали их, разделяли их идеологическую платформу и не без оснований полагали, что «Братьев-мусульмане» являются ведущей исламисткой силой в Сирии. И Р.Т.Эрдоган и А.Давутоглу видели в «Братьев-мусульманах» братскую организацию их собственной АКР и справедливо полагали, что если они придут к власти, то Сирия станет сателлитом Турции. Опора на «Братьев-мусульман» и определила для Турции и Катара ту оппозиционную силу, на основе которой были позже созданы НВФ использовавшиеся Турцией и Катаром в своих целях.
Роберт Форд, ставший основным связным между США и сирийской оппозицией после закрытия посольства США в феврале 2012 года, очень критически относился к СНК и особенно к роли «Братьев-мусульман» в руководстве СНК. Критические отчеты Р.Форда оказали решающее воздействие на дистанцирование США от «Братьев-мусульман» и от СНК в целом. Форд установил прочные связи с активистами тансикьятов на местах и в своих оценках опирался на их мнение. Поскольку в начальный период единственной организованной и относительно хорошо вооруженной силой на местах была ССА, Форд считал целесообразным сделать ССА основной оппозиционной силой и на ее основе создать НВФ способные эффективно бороться с правительственными силами и поддерживающими их «Хизбаллой» и «Аль-Кудс»[84]. Роберта Форда (а за ним Вашингтон и большинство западных столиц) «Братьев-мусульмане» в качестве руководящей силы в Сирии не устраивали исходя из последствий их руководства странами в Северной Африке и Египте и недостаточной лояльности США.
На фоне этих достаточно бурно развивавшихся событий развернулись дебаты о необходимости и формах продолжения вооружённой борьбы с режимом Асада. На начальном этапе внешние игроки исключали любую форму иностранного вмешательства, а некоторые представители СНК уже в конце 2011 года призывали к объявлению сирийского воздушного пространства бесполётной зоной и вводу иностранных войск[85]. Разногласия внутри СНК отражали растущие разногласия между «Друзьями Сирии». В феврале 2012 года министры иностранных дел Катара, КСА и Турции открыто призвали к вооружению оппозиционных групп на фоне растущей ненужности СНК. КСА, Катар и ОАЭ в начале марта 2012 года объявили о выделении $100 млн на закупку вооружений и боеприпасов для ССА в обход СНК. На удивление номинальный командующий ССА полковник Рияд аль-Асаад заявил, что с ним никто не советовался по этому поводу. Необходимо также отметить, что номинальное руководство ССА было не только в конфликте с СНК, но и быстро теряло руководство и связь с подразделениями ССА остававшимися в Сирии.
Видя эти процессы и фактический распад СНК в начале марта 2012 года и полную неэффективность созданной на его основе Национальной коалиции революционных и оппозиционных сил, руководство КСА решило взять дело в свои руки и создать собственный, управляемый центр оппозиции и подчинённые ему НВФ.
КСА воспользовались нежеланием США оплачивать расходы по организации конференции сирийской оппозиции в ноябре 2012 года и пользуясь правами основного организатора и финансового спонсора пригласили на это мероприятие только деятелей оппозиции так или иначе связанными с КСА и Катаром, которые оплачивали транспортные расходы делегатов и их проживание.
Таким образом к концу 2012 года влияние западных стран и США на сирийскую оппозицию резко упало. Оппозиция попала под контроль КСА и Катара на фоне развивающегося между ними конфликта. Турция, предоставившая ССА базы для операций в Сирии была единственным внешним участником сирийских конфликтов имевшей возможность организовывать вооруженное сопротивление Дамаску.
Это не устраивало Эр-Рияд, поскольку ССА не представляла никакой угрозы иранскому КСИР, а в случае успеха и прихода к власти ни СНК, ни Коалиция не рассматривались в Эр-Ряде как дружественный королевству режим.
Заинтересованность стареющего короля Абдаллы в смене режима в Дамаске основывалась на общей политике КСА по сдерживанию и противостоянию с Ираном. Перетягивание Сирии в лагерь своих сторонников стояло на повестке дня и до 2011 года. Видя очевидную слабость режима Асада в Эр-Рияде решили, что необходимо обеспечить приход к власти людей максимально лояльных КСА. А для этого была нужна собственная оппозиция, включая контролируемые НФВ.
«Братья-мусульмане» не устраивали КСА по историческим причинам и вследствие идеологических разногласий, несмотря на то, что в 60-80 гг. прошлого века члены «Братьев-мусульман» находили убежище в КСА от преследований в Египте и Сирии. Раскол наступил после того, как «Братья-мусульмане» поддержали вторжение Ирака в Кувейт и стали активно пропагандировать свою школу ислама, что было неприемлемо для традиционных саудовских ваххабитов[86]. Опасения о том, что Сахва может стать доминирующей школой ислама после захвата «Братьями-мусульманами» власти в Тунисе, Ливии и Египте также сделали их поддержку в Сирии невозможной. Кроме того конфликт с «Братьями-мусульманами» привёл к конфликту с Катаром, который является их основным спонсором. Конфликт с Турцией, Катаром и «Братьями-мусульманами» усилился после того, как КСА не удалось провести своего кандидата на пост президента Египта в 2012 году. Поддержка США смены режима в Египте в 2013 году и иранская ядерная сделка также усилили разногласия КСА с Вашингтоном.
Основным куратором политики КСА в Сирии с июля 2012 года стал принц Бандар бен Султан назначенный главой Управления общей разведки КСА. Используя свой опыт по организации снабжения и подготовки афганских моджахедов в 1980-х годах и личные связи с различными оппозиционерами принц Бандар за 6-8 месяцев сумел перехватить управление Коалицией, выдавить оттуда ориентированных на Катар членов и установить хорошие отношения с некоторыми подразделениями ССА в Сирии. Ему также удалось провести в лидеры Коалиции представителя одного из самых крупных арабских племён, Шаммар. Тут можно отметить, что мать короля Абдаллы также была из этого племени.
Деятельность принца Бандара привела к тому, что к началу 2013 года западные игроки потеряли сколь-нибудь значимое влияние на сирийскую оппозицию, Катар был вынужден искать оппозиционные силы на которые он мог бы опереться, а Турция потеряла значительную часть НВФ, что затрудняло достижение ее целей на севере и северо-востоке Сирии.
Во главе финансируемой КСА части ССА стал генерал Селим Идрис переметнувшийся к повстанцам в конце июля 2012 года. Успехи летней кампании (особенно духопднимающая победа в битве при Баба Амр и захват нескольких КПП на турецкой границе) были полностью нивелированы поражением бригады «Лива-аль-Таухид»[87] в Алеппо. Это привело к смене стратегии и тактики борьбы с Дамаском. Вместо открытых сражений и попыток захвата городов, ССА начала достаточно успешно атаковать базы правительственной армии и ее склады, что вынудило Дамаск вывести свои войска из восточных и северных районов, создав при этом «дикое поле» на котором начались разыгрываться большинство сирийских войн.
Конфликт КСА и Катара расколол оппозицию и сделал невозможным создание единого фронта сопротивления режиму Асада. Это также похоронило надежды западных стран на быструю смену режима на умеренное прозападное правительство.
Фактическое безвластье на «диком поле» не могло продолжаться долго. Началось с того, что курды быстро создали самоуправляющуюся территорию (Рожаву), сформировали Силы народной самозащиты (СНС) и заняли линию обороны по западной (приблизительно по границе провинции Хасеке) и северной границах Рожавы. Сирийские курды не имея цели создать отдельное государство или объединиться с Иракским Курдистаном на протяжении сирийских войн занимали чисто оборонительные позиции, всячески избегали боестолкновений с правительственными войсками, вели активные оборонительные бои с джихадистами, вступили в недолгий ситуационный союз с США и отчаянно обороняли территорию от попыток Турции установить зону безопасности по всей сирийско-турецкой границе. Возможности союза, пусть даже временного, или координации своих военных операций с ИГ и/или «Джебхат ан-Нусрой» и/или «Аль-Каидой» руководством Рожавы никогда не рассматривалась. Временный союз с США распался не только под давлением Турции но и в силу конфликта с несаудовской частью ССА, подразделения которой взаимодействовали с курдскими силами самообороны.
На территории Центральной Сирии откуда правительственные силы ушли летом-ранней осенью 2012 года образовалась территория временного безвластия, на которой быстро начали расти самые разноообразные силы местной/общинной самообороны (хатибы), многие из которых получали финансовую поддержку от местных религиозных деятелей. А это требовало от них хотя бы внешних проявлений религиозности и следованию правилам шариата. При соприкосновении с соседями, отдельные боевики или даже целые хатибы могли поменять хозяина и/или религиозную ориентацию.
Первоначально ограниченное влияние радикальных джихадистки настроенных религиозных деятелей, умело финансируемое преимущественно Катаром (и в меньшей степени КСА) начало быстро расти, что привело к концентрации хатибов вокруг радикальных священнослужителей. Многие из них вначале ориентировались на идеологически близких «Братьев-мусульман», которые могли предоставить хорошее финансирование и вооружение. Но на территории сирийского «дикого поля» более распространённым был салафизм, ультраконсервативная школа ислама проповедующая жизнь по законам и обычаям первых последователей пророка Мухаммеда. Такие хатибы провозгласили своей целью создание в Сирии религиозного государства. В отличие от джихадистов они не стремились распространить своё влияние за пределы Сирии. Наиболее успешным была организация Ахрар аль Шам под руководством известного джихадиста Хасана Аббуда[88], проведшего в печально знаменитой тюрьме Седная в Дамаске несколько лет и выпущенного в 2011 году. «Ахрар аш-Шам», которая базировалась в Идлибе и за короткое время сумела объединить вокруг себя несколько боеспособных хатиб. Отказавшись признать руководство ССА (Турция), осенью 2012 года «Ахрар аш-Шам» вместе с другими салафисткими группами образовали Сирийский исламский фронт (СИФ), и развернули боевые действия против также быстро набиравшей силу джихадисткой группировки «Джебхат ан-Нусра». При этом некоторые операции проводились в координации с «Бригадой последней Истины»[89] формально аффилированной с ССА (Турция). При этом финансирование «Ахрар аш-Шам» получала как из Турции (Билал Эрдоган и Ясин Кади), так и от Саудовской Аравии через племя Шаммар.
Основным противником Ахрар аш-Шам (кроме правительственных войск и полиции) стала «Джабхат ан-«Нусра». [90] Ее корни восходят к небольшой группе джихадистов «Аль-Каида в Ираке» (AQI) под командованием Абу Мухаммеда аль-Джулани посланной в Сирию в начале 2011 года. За несколько месяцев аль-Джулани построил подпольную сеть джихадистких боевиков, ставших ядром «Джебхат ан-Нусры», привлекая туда также несколько ячеек AQI существовавших в Сирии с середины двухтысячных.
Столкнувшись с множеством стихийно возникших хатиб и их непринятием чужаков, аль-Джулани предпочёл скрывать свои связи с AQI и везде представлял и пропагандировал «Лжебхат ан-Нусру» как чисто сирийскую организацию защищающую интересы простых сирийцев.
В отличие от «Ахрар аш-Шам», «Джебхат ан-Нусра в первый период сосредоточилась на проведении терактов. На короткое время аль-Джулани сумел договориться о союзе с «Ахрар аш-Шам» и успешно провел с ней операцию по захвату Ракки в марте 2013 года. Союз распался после того как боевики ИГ обосновались в Ракке, а лидер ИГ Абу Бакр аль-Багдади объявил о том, что «Джебхат ан-Нусра» была создана по его приказу[91]. Это не только поссорило «Джебхат ан-Нусру» с «Ахрар аш-Шам» но и привело к расколу между ИГ и «Джебхат ан-Нусрой», которые начали открытую войну между собой. Лидер «Аль-Каиды» Айман аз-Завахири попытался примирить «Джебхат ан-Нусру» с ИГ, но аль-Багдади в письме датированным концом мая 2013 года демонстративно объявил о разрыве связей с «Аль-Каидой», что повлекло знаменитое письмо аз-Завахири «отменившее» ИГ [92].
По иронии судьбы, разрыв и конфликт с «Ахрар аш-Шам» и ИГ привёл к резкому росту численности «Джебхат ан-Нусры». Многие боевики считали, что связь с «Аль-Каидой» обеспечит им лучшие финансовые условия, чем служба в ИГ и «Ахрар аш-Шам»[93].
Таким образом в «диком поле» образовались четыре с половиной враждующие между собой, а также с правительством и периодически с курдами силы: (1) ИГ, (2) «Джебхат ан-Нусра», (3) «Ахрар аш-Шам» и (4) ССА (Турция) и ССА (КСА).[94]
Таким образом у иностранных игроков образовался выбор НВФ готовых сражаться за их интересы в Сирии. К середине 2013 года КСА и Турция уже имели силовое присутствие в Сирии через предоставление финансирования, оружия и иной помощи ССА и «Ахрар аш-Шам». ИГ, захватив контроль над нефтяными месторождениями Дейр-эз-Зора начал торговлю сырой нефтью с партнёрами в Турции и КСА под которую на турецкой границе была развёрнута система нефтеприемников куда захваченные ИГ автоцистерны сливали добытую в Дей-эз Зоре нефть. Эта торговля, размеры которой неоднократно завышались западными СМИ позволяла ИГ быть менее зависимой от внешней помощи и проводить более самостоятельную политику.
Курды контролируя месторождения в провинции Хасеке наладили торговлю нефтью с Иракским Курдистаном, что позволяло им выживать в условиях войны на два фронта и внутреннего раскола между PYD и Силами демократической Сирии (СДС).
Катар, окрылённый своими успехами в Тунисе и Ливии, с самого начала протестов играл активную роль в организации протестного движения и ранних попытках сместить президента Асада.
В первые год-полтора после начала конфликтов в Сирии, Катар как и другие внешние их участники использовал племенные связи для снабжения хатибов деньгами и оружием не особо заботясь о том, какой из оппозиционных групп это оружие и финансирование попадёт. Это вообщем объяснялось надеждами «Друзей Сирии» на скорую смену власти в стране. К концу 2012 года стало очевидно, что несмотря на то, что режим Асада фактически потерял контроль над 40% территории страны и значительные запасы оружия и боеприпасов захваченных различными хатибами с баз сирийских вооруженных сил, правительство не только устояло но и укрепило свои позиции на контролируемой территории. В сочетании с нежеланием США и их союзников провести силовую операцию по подобию ливийской по смене власти и смещению клана Асадов это усилило противоречия между Турцией, Катаром и Саудовской Аравией по поводу стратегии и тактики вооруженной борьбы и поддержки сирийской оппозиции. Это накладывалось на разгоравшийся конфликт между Дохой, гордой своей лидирующей ролью в ливийском кризисе и Эр-Риядом. Наблюдая за растущими противоречиями между США и КСА, Катар надеялся повторить в Сирии свой ливийский успех и стать лидером арабского мира. Однако у Катара не было структуры, способной давать системный и объективный анализ ситуации в Сирии. Разведка ограничивалась отрывочной информацией предоставляемой по племенным и религиозным каналам. К 2013 году Доха не имела представления о реальном положении в Сирии и об основных внутренних силах и игроках как противостоящих Дамаску так и поддерживающих его. В своей оценке ситуации в Сирии Катар полагался на мнения сирийских эмигрантов много лет живущих в Дохе, информации и оценках «Братьев-мусульман» и иностранных экспертов по международным отношениям и Ближнему Востоку[95]. Исходя из опыта поддержки ливийской оппозиции, эмир Хамад был уверен, что он сможет не только наладить поставки вооружения и финансирования но и полностью контролировать финансируемые им силы. Здесь также уместно отметить, что катарская внешняя политика не имела четкой стратегии. Поэтому многие шаги предпринятые Катаром основывались на импульсивных решениях эмира, а не на последовательной стратегии внешней политики.
В стремлении упорядочить каналы снабжения оппозиции и увеличить своё влияние на неё, Катар договорился с Ливией и Турцией о совместных поставках оружия оппозиционными группам. Ливии было отведена роль организатора сделки и места перевалки поставляемого оружия. По поступлению оружия из Ливии в Турцию, Национальная разведывательная организация(МIТ) распределяла его между сирийскими НВФ[96].
Однако это не создало Катару необходимого уровня влияния на сирийскую оппозицию. Поэтому к концу марта 2013 года Катар практически прекратил поставки оружия ССА (КСА) и сосредоточился на снабжении бригад «Лива аль-Таухид» и «Лива аль-Фарук» по каналам «Братьев-мусульман», а также «Ахрар аш-Шам» и «Джебхат ан-Нусры». Опора на неформальные каналы и племенных посредников продемонстрировала пробелы в катарской разведке. В результате Катару не удалось установить эффективный контроль над зависимыми оппозиционными группами сравнимый с уровнем оказываемой им финансовой и военной поддержки[97]
Даже такая, весьма ограниченная самостоятельность Катара сильно раздражала КСА. Для усиления своего влияния и для нейтрализации работы «Братьев-Мусульман» и создания зоны исключительного влияния КСА, Эр-Рияд организовал весной 2013 года боестолкновения между ССА и «Лива аль-Таухид» и «Ахрар аш-Шам», которые однако не привели к какому либо осязаемому результату. КСА было вынуждено начать переговоры с Турцией и через неё с Катаром об организации совместного наступления на Дамаск. Все группировки поддерживаемые Катаром и Турцией были сосредоточены на севере, в то время как союзники КСА – на юге. Учитывая важность понимания боевиками откуда им приходит помощь, а также географические особенности предлагавшихся театров военных действий и отсутствие у Дамаска фронтовой авиации, КСА предложило партнерам организовать наступление на Дамаск с юга, через Иорданию. Турция и Катар по тем же самым причинам предпочитали атаку с севера. Турция отказалась от совместных операций, предпочитая сконцентрироваться на достижении своих целей. Почувствовав серьезную конкуренцию ССА (Турция) МIТ с середины 2013 года начала переговоры с «Ахрар аш-Шам» и «Джебхат ан-Нусрой» об увеличении военной и финансовой помощи[98].
[78] Беседа автора с бывшим заместителем министра иностранных дел Соединённого Королевства Алистаром Бэртом, 20.01.2015, а также см. Mark Katz, Russia and the Conflict in Syria: four myths, Middle Eastern Policy Review, vol.20, No.3, c.38-46. Критерии кандидатов на пост президента установленные сирийским законодательством прописаны фактически под Башара Асада и/или членов его семьи и ближайшего окружения.
[79] Хороший пример западного освещения высказываний президента Путина о Сирии и роли президента Асада в развитии сирийского кризиса: https://www.telegraph.co.uk/news/worldnews/middleeast/syria/10114247/Vladimir-Putin-admits-Bashar-al-Assad-responsible-for-Syrian-uprising.html
[80] https://www.memri.org/reports/columnist-syrian-daily-close-assad-regime-russia-iran-disagreements-syria-increase-each-one
[81] https://edition.cnn.com/2012/08/08/world/syria-iran-analysis/index.html
[82] https://www.theguardian.com/world/2012/sep/16/iran-middleeast
[83] https://www.aljazeera.com/news/2012/4/1/syria-opposition-presses-for-serious-action
[84] Личные беседы автора с корреспондентом Тhe Independent Патриком Кокберном и Робертом Фордом в Бейруте и Дамаске в 2013-2016 гг.
[85] Беседы автора с Фордом и Кокберном, и Mark N Katz, Russia and the Conflict in Syria: four myths, Middle East Policy Review, vol.2, 2013, с.38-46.
[86] При поддержке еретически настроенных ваххабитских докторов ислама в 1980х годах «Братья-мусульмане создали школу Аль-Сахва аль-Исламия (Пробуждение ислама), некоторые постулаты который неприемлемы для традиционных ваххабитов.
[87] «Лива аль-Таухид» сформированная за два дня до начала наступления на Алеппо под руководством Абдалы Кадера Салеха, сына одного из друзей принца Бандара также связанного с племенем Шаммар.
[88] https://warontherocks.com/2015/08/the-trouble-with-turkeys-favorite-syrian-islamists/
[89] Лива аль-Хагг (لواء الحق بريف إدلب)
[90] Фронт поддержки народа Великой Сирии, ( جبهة النصرة لاهل الشام)
[91] https://www.wilsoncenter.org/article/timeline-the-rise-spread-and-fall-the-islamic-state
[92] June 9, 2013, http://www.aymennjawad.org/2013/06/sheikh-aymenn-al-zawahiri-annuls-islamic-state (просмотрено August 31, 2013).
[93] Беседа автора с Патриком Кокберном в Дамаске, август 2017 года, а также https://foreignpolicy.com/2017/03/15/al-qaeda-is-swallowing-the-syrian-opposition/
[94] В разное время все эти группировки формировали союзы с более мелкими хатибами, но все такие союзы были недолговечны, поэтому здесь они не рассматриваются. Никакого серьезного влияния на соперничество этих сил такие союзы не имели. Кроме того несмотря на то, что ССА выступала как единая организация, части ССА финансировавшиеся Турцией и КСА действовали независимо друг от друга, выполняли разные задачи и нередко вступали в прямое вооруженное противостояние.
[95] Личные беседы автора с несколькими офицерами армии Катара, Патриком Кокберном и Кристианом Коатсом, автором фундаментального труда Qatar and the Arab Spring (London, 2014)
[96] UN SC Doc. S/2014/106 от 19 февраля 2014 года, с.47
[97] Shapiro, The Qatar Problem, Foreign Policy, 28 августа 2013 года.
[98] Личные беседы автора в Турции в марте 2019 года и Al Monitor, 24 августа 2013 года.