Россия вступает в войну
Поражения правительственных войск в первой половине 2015 года в сочетании с уходом проиранских шиитских форсирований стали непосредственным поводом начала военной операций России в Сирии, начавшейся 30 сентября 2015 года. Операция, прежде всего, ВКС РФ осуществлялась в координации с прибывшими на усиление правительственных сил подразделениями КСИР.
Ход операции ВКС в Сирии хорошо освещался и его анализ выходит за рамки данной статьи.
Концентрированная кампания против оппозиции президенту Асаду имела несколько целей и последствий. Во-первых, перед ВКС РФ была поставлена задача уничтожить базу размещения и подготовки джихадистов-выходцев из бывшего СССР, которых в рядах и «Джебхат ан-Нусры» и ИГ к 2015 году скопилось немало. Одним из основных районов их концентрации был северо-запад Сирии, который контролировался «Джейш-аль-Мухаджирин валь-Ансар» (JMWA) одной из аффилированных с ИГ группировок под руководством эмира Алеппо, Северного Идлиба, Ракки и Латакии – Абу Умара аль-Шишани[126]. JMWA была известна как самая свирепая из всех примкнувших к ИГ организаций; ее часто называют спецназом ИГ[127]. Поток выходцев из России и СНГ стремившихся присоединиться к джихаду в 2012-2015 гг. оценивался приблизительно в 6000-8000 человек в месяц проникавших на подконтрольные ИГ территории по двум основным маршрутам – через Украину или через Грузию[128] в Турцию или Иорданию, где будущие боевики и сочувствующие джихаду женщины переходили границу сразу на территории контролируемые ИГ. Такие боевики представляли угрозу безопасности РФ и подлежали уничтожению. Этим, в частности, объясняется и выбор первых мишеней для ударов ВКС РФ осенью 2015 года.
Во-вторых, перед Россией стояла задача защиты своих интересов в Сирии, что, в сложившейся к лету 2015 года ситуации, было невозможно без поддержки правительства Башара Асада. Анализу этих интересов в 2014-2020 гг. было посвящено достаточно много работ[129]. Здесь только стоит отметить, что в дополнение к борьбе с терроризмом, Сирия осталась единственным фактическим союзником в регионе, значение которого для России начало неуклонно возрастать с середины 2000-х годов. Участие в фактически защите режима Асада дало России возможность наглядно продемонстрировать взвешенность своей внешней политики, готовность противостоять США, эффективно защитить Израиль и одновременно подтвердить свою поддержку движения за создание палестинского государства. Демонстративное устранение от курдской проблемы, позволило наладить взаимоотношения с Анкарой, несмотря на поддержку противостоящих друг друг сирийских сил. Через организацию и спонсорство Женевских и Астанинских процессов России удалось, после многих лет заморозки, наладить отношения и с Катаром, и с КСА, и с Ираном, которые в ходе развития сирийского кризиса вышли далеко за рамки процесса национального примирения.
В-третьих, после сворачивания деятельности международных нефтегазовых компаний и сворачивания торговли США и ЕС с Сирией, российский бизнес, наряду с турецким был естественной альтернативой которая могла заполнить образовавшийся вакуум.
Также важным интересом была защита православной и армянской общин. Это дало возможность России укрепить образ «защитника христиан», что в условиях усиливающихся атак на христианство является также важным звеном в укреплении геополитического влияния РФ.
Кроме того, операция ВКС и ССН РФ заставила Белый дом возобновить отношения с Москвой после их фактической заморозки в результате украинских событий 2014 года.
Д.Трамп, Турция, поражение ИГ и клетка для оппозиции
Отношение, выбор оппозиционных групп поддерживаемых Турцией, отношение и цели Эрдогана быстро менялись в ходе развития сирийских конфликтов. Это обусловлено двумя факторами – быстрой радикализацией самого Эрдогана и трансформацией его отношений с Дамаском и отношения к Сирии и ее будущему. Также сильное влияние оказывало формирование и само существование курдской автономии в Рожаве.
С самых первых дней своего президентства, Эрдоган последовательно превращал себя и свою Партию справедливости и развития (AKP) из умеренного движения, в наследника «славы» Сельджуков и Османов, желающего возродить «Великую Турцию» и вернуть страну на своё законное место за столом великих держав. Это было очевидно всем, кроме США, НАТО, западных аналитических центров. Евросоюз в упор не хотел видеть очевидного. Коллективное мнение на обоих берегах Атлантики полагало что президенту Эрдогану, находящемуся на передовой борьбы с «Аль-Каидой» и ИГ необходимо сдерживать своих исламистких консерваторов и что «возрождение Великой Турции» не более чем лозунг для их умиротворения.
Любое радикальное (в том числе исламское) воинствующее движение возникает, развивается и выживает и борется за свою идею (не важно реальную или высосанную из пальца истории) при наличии трёх следующих элементов:
- Щедрого финансирования;
- Харизматичных лидеров способных излагать свои идеи в простых коротких лозунгах;
- Необразованное бедное/бедствующее население недовольное своими правителями.
Абсолютно все современные радикальные (включая признанные террористические) движения были рождены из нищеты харизматическими лидерами обещавшими своим последователям рай на земле если они пойдут за ними. Так возникли все ныне существующие радикальные движения такие как ИГ, «Талибан», «Боко харам», ОУН[130], АОК[131], ХАМАС, «Хизбалла» и т.д.
Эрдоган, будучи харизматичным лидером бедного населения с почти бездонным кошельком явно сфокусирован на восстановлении Османской Империи. Чтобы предпринять реальную попытку воссоздать империю ему надо повести за собой большинство турецкого населения. Со времени его знаменитой речи на съезде АКР в 2012 году[132] он поставил себе задачу переформатировать турецкое национальное сознание в соответствие с его мечтами и целями. Поддержка наиболее радикальных оппозиционных групп в Сирии стала закономерным этапом радикализации AKP и «султанизации» Эрдогана.
С 90-х годов ХХ века у Турции были близкие отношения с Сирией, вплоть до того, что президентские семьи отдыхали вместе, а Эрдоган считал Башара Асада своим учеником[133]. Однако такая идиллия не продолжалась долго. Курс на восстановление Османской Империи и пропаганда неоосманства испугали клан Асадов и старую гвардию Хафеза Ассада, что привело к фактическому прекращению сирийско-турецкого договора о дружбе 1998 года[134].
Также как и Асады, Эрдоган ошибся в оценке Башара Асада, которого он какое то время считал своим верным последователем. Личный конфликт и глубокие идеологические разногласия заставили Эрдогана переоценить свои отношения с Сирией и начать поддержку оппозиции. Он быстро понял, что говорящие головы «умеренной» оппозиции бесполезны и перешёл к поддержке радикалов. Союз «Джебхат ан-Нусры» и ИГ вынудил Анкару не только усилить подготовку и финансирование ССА (Турция) но и пересмотреть уровень своей вовлечённости в сирийские войны. Эрдогана также сильно беспокоило фактически бескровное противостояние курдских сил самообороны Рожавы и правительственных сил. Укрепление ещё одной самоуправляемой курдской автономии, да к тому же основанной на учении Абдуллы Оджалана о «конфедеративной демократии», рассматривалось Анкарой как экзистенциальная угроза неоосманству и существованию Турции как государства. В 2012-2015 гг. Анкара с растущей тревогой наблюдала за неудачами ССА (Турция) и успехах сирийских курдов в северо-западных районах Сирии, которые исторически Турция считала своими. Наблюдая также за успехами ИГ (особенно после заключения союза с «Джебхат ан-Нусрой») и ведя с ним торговлю нефтью, Турция начала приходить к пониманию реальных целей и задач ИГ, его потенциала и сильных и слабых сторон. В ходе неформального обмена мнениями осенью 2015 года с некоторыми полевыми командирами «Джебхат ан-Нусры» и ИГ, МIТ пришла к выводу, что ИГ неспособно и не имеет намерений перейти к активным боевым действиям против сирийских курдов[135]. Эрдоган принял решение о необходимости прямой поддержки ССА (Турция) в ее войнах как с Асадом так и с курдами и ИГ. Именно этим объясняется первое вторжение турецкой армии н территорию Сирии 24 апреля 2016 года. Отбив Джараблус у ИГ Турция нанесла серьёзный удар по курдам, фактически перерезав основной маршрут снабжения сил курдской самообороны в Африне. Учитывая успехи России и правительственных сил, Турция также отказалась от планов немедленного свержения режима президента Башара Асада и политики мирного сосуществования с соседями.
В этом же ключе нужно рассматривать и операцию «Щит Евфрата» (и все последующие операции турецкой армии на севере Сирии), начатую 24 августа 2016 г. в ответ на захват Манбиджа силами СДС. Одним из нежелательных последствий для Турции стало ослабление поддерживаемых США и находившихся в конфликте с Партией демократического союза (PYD) СДС/КНК и потеря им бОльшей части контролируемой территории. Однако, установив относительно небольшую зону безопасности Турция к февралю 2017 года поняла что дальнейшее продвижение приведёт ее к прямому столкновению и с правительственными войсками, и с Россией и с США, начавших активно поддерживать СДС после прихода Д.Трампа в Белый дом. Поэтому Эрдоган был вынужден ограничиться достижением и сохранением минимального результата – сдерживание сирийских курдов и прерыванием каналов связи и снабжения между Рожавой и турецкой РПК. Союз с ИГ стал также очевидно невозможен, поскольку Эрдоган видит себя, Турцию и АКР как единственного лидера мусульманского мира. И конкуренты ему не нужны. Учитывая позицию наиболее радикального крыла турецких консерваторов и то, что объективно война ИГ с Дамаском и, опосредованно, с Ираном и Катаром выгодна Турции, Анкара не препятствовала использованию своей территории для снабжения ИГ, создания баз отдыха и подготовки боевиков и для торговли нефтью. Однако ни каком-либо временном или долгосрочном союзе с ИГ или широкомасштабной государственной поддержки Турции ИГ речи быть не может.
Открытое участие турецкой армии в сирийских войнах привело к потере ССА (Турция) всяческой самостоятельности и превращению ее в подразделения турецкой армии, фактическому сворачиванию деятельности СНК, и выходу его из процесса мирного урегулирования.
К моменту прихода к власти Дональда Трампа на сирийском театре военных действий сложились четыре более или менее устойчивых группировки, воевавшие между собой: правительственные силы поддерживаемые Ираном и Россией, ИФ поддерживаемый и финансируемый КСА, «Ахрар аш-Шам»/«Джебхат ан-Нусра», поддерживаемые Катаром и Турция открыто использующая ССА как вспомогательный силу в своей борьбе с курдской самообороной.
Этот расклад и предопределил выбор США ситуационного союзника – сирийских курдов. Ограниченная поддержка КНК (и через него СДС) оказывалась США с 2013 года. В начальный период КНК рассматривался Белым домом как часть умеренной сирийской оппозиции. Руководство Рожавы (АСВС) и ассоциированная с ней PYD с подачи Турции рассматривались администрацией Обамы как часть РПК и, следовательно, недружественная США. Операции СДС в 2014-2016 гг. не достигли ни одной из поставленных США задач[136]. Анализ затрат и полученной выгоды проведённый администрацией Трампа в начале 2016 года показал, что SDF не ставит целью борьбу с правительственными силами, вовлечен в глубокий конфликт с PYD/YPG и не способны самостоятельно проводить сколь нибудь масштабные военные операции несмотря на существенную американскую помощь. Поскольку фокус американской политики в Сирии сместился со смены режима на борьбу с ИГ, то администрация Трампа видя очевидные успехи АСВС/YPG/PYD в защите Сирийского Курдистана от ИГ/«Джебхат ан-Нусты» приняла решение начать предоставлять американскую помощь АСВС/YPG. Это вызвало резкую критику Турции и привело к дальнейшему охлаждению турецко-американских отношений.
Поддержка АСВС/YPG начала развиваться на фоне усиливающейся кампании ВВС США против правительственных сил и ИГ. Однако после нескольких достаточно ощутимых ударов по правительственным силам и шиитским добровольцам в районе Эт-Танф и уничтожения двух иранских разведывательных БПЛА над позициями СДС в июне 2016 года, администрации Трампа стало очевидно, что дальнейшая активизация боевых действий против Дамаска натолкнётся на серьезное сопротивление России. В результате контактов и обсуждений между Москвой и Вашингтоном на нескольких уровнях, США и Россия организовали прекращение огня на юге страны на фоне протестов нескольких как проасадовских группировок, так и СДС, ИФ и некоторых других. Трамп также пересмотрел результаты операции «Древесина платана» — подготовки в США боевиков из одобренных США групп. Результаты «Древесины платана» оказались плачевными – большинство подготовленных боевиков переметнулись в «Джебхат ан-Нусру», «Ахрар аш-Шам», ИФ и/или ИГ почти немедленно после возвращения в Сирию. На этом фоне поддержка АСВС/YPG по крайней мере давала гарантию того, что ни подготовленные бойцы, ни поставленное оружие не попадут в руки джихадистов.
Ухудшение отношений с Турцией привело к значительному сокращению американской помощи ССА (Турция). ССА (КСА) не получала американской помощи практически сразу после распада единой ССА на турецкую и саудовскую в начале 2014 года.
Таким образом к середине 2017 года у США остался единственный союзник – сирийские курды, которые после «горячей фазы» выяснения отношений между YPG и СДС перешли к неохотному сосуществованию во имя обороны Рожавы от ИГ. Следует также отметить, что фактическая потеря СДС подконтрольных территорий в Африне и Идлибе значительно уменьшали вес и влияние СДС на политику Администрации Северо- Восточной Сирии (АСВС).
Региональный фокус политики и деятельности АСВС/YPG, четко взявших курс на развитие курдской автономии в составе единой Сирии (независимо от того, кто находится у власти в Дамаске) и курс АСВС на переговоры с режимом Башара Асада не позволял США достичь ни одной из своих целей в Сирии, кроме пожалуй возможности раскручивать в СМИ борьбу YPG и как борьбу с джихадистами, и как борьбу с режимом. Этому в немалой степени способствовало упорное нежелание Дамаска вести переговоры с АСВС о правах курдов в Сирии. Не видя никаких особых выгод для себя Белый дом начал лихорадочно искать смысл и оправдание пребывания американского контингента в Сирии. В качестве компромисса между администрацией Трампа, Конгрессом, Турцией и Израилем было принято решение сохранить базу Эт-Танф на границе с Иорданией, прекратить поддержку всех курдов и оставить небольшой контингент в провинции Хасеке для охраны и обеспечения работы американской нефтедобывающей компании Delta Crescent LLC, получившей в конце президентства Трампа лицензию OFAC на работу в Сирии.
Прекращение сотрудничества с курдской самообороной вызвало резкую критику со стороны АСВС/YPG и СДС[137]. Решение Трампа позволило Турции провести очередную военную операцию по расширению и укреплению зоны безопасности вдоль сирийской границы. Однако вмешательство России не позволило Турции реализовать первоначальный план по захвату 30-икилометровой зоны от Кобани до Камышлы.
Непоследовательная и хаотичная политика Белого дома нанесла сильный удар по репутации и влиянию США в регионе. Это привело к фактическому исключению США из всех процессов национального примирения и охлаждению отношений с Израилем.
[126] Светское имя аль-Шимани – Рустам Шишиани, уроженец Грузии. С 1991 года он принимал участие в боях с российскими войсками в каждом конфликте на Кавказе и был убит российским спецназом весной 2015 года вблизи г. Алеппо.
[127] Liwa al-Fatah- Aleppo, «Jaysh al-Muhajirin wa al-Ansar–the Mujahid Abu Jandal al-Masri in Mannagh Military Airport and a Message to Bashar,» YouTube, August 12, 2013, http://www.youtube.com/watch?v=LtYqx9wqvLQ#at=140 (по состоянию на 20 сентября 2013 г.).
[128] Основная перевалочная база ИГ в Украине находилась в Киеве, на территории ваххабитской мечети в районе Подол, через которую в 2013 году проходило до 150 человек в месяц. Общее количество джихадистов из СНГ использовавших украинский маршрут в 2012-2013 гг. оценивалось СБУ в 350-500 человек в месяц (базы в Крыму, Днепропетровске и Одесской области). В Грузии в 2011-2013 гг. основная база обработки и подготовки джихадистов СНГ находилась в Панкисской долине.
[129] См. например: https://carnegiemoscow.org/2014/06/09/ru-pub-55919, https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/rossiya-i-siriya-nyuansy-soyuznicheskikh-otnosheniy/, Гейс Анукари, Геополитические интересы России в Восточном Средиземноморье, Сирии, в области энергетики и газа, Syrian Virtual University publication (на арабском), 2019, Ваким Дж., Кузнецов А.А. Геополитическое измерение сирийского конфликта, Вестник РУДН, серия «Международные отношения», сентябрь 2016, том 16, No 3
[130] Хорошее описание истории возникновения украинского национализма содержится в Георгий Санников (на английском), A Big Hunt. A memoir of a participant: The struggle with the armed underground of Organisation of Ukrainian Nationalists in Western Ukraine. — Moscow, Printed Traditions, 2008г. ISBN 978-5-91561-021-6
[131] Краткое описание истории возникновения Армии освобождения Косово (АОК) содержится в: https://balkania.tripod.com/resources/terrorism/kla-drugs.html
[132] https://www.al-monitor.com/originals/2014/08/turkey-akp-davutoglu-erdogan-manifest-akyol.html
[133] He was brought in from the UK where he practiced as an ophthalmologist in 1992 to replace his older brother as an heir to Assad Sr., who died in an air crash.
[134] For a more detailed description of pre-2011 Syrian-Turkish relations see Christopher Phillips, “Syria and Turkey”, the London School of Economics, 2013, accessed 29 September 2015.
[135] Обсуждения с турецкими официальными лицами в Анкаре в июле 2016 года, Лейла Ясинто, Turkey’s Post coup Purge and Erdogan’s Private Army, Foreign Policy, 13 July 2017 г.
[136] https://merip.org/2020/06/the-tragedies-and-dilemmas-of-us-intervention-in-northeast-syria/
[137] https://theintercept.com/2019/10/07/kurds-syria-turkey-trump-betrayal/