Правительство Иордании в прошлом месяце повысило цену на керосин – основное топливо, используемое бедными людьми для обогрева своих домов, до 1,21 доллара за литр, по сравнению с 50 центами в прошлом году. Эта ситуация заставляет население массово переходить на   дровяные обогреватели.  До недавнего времени сменявшие друг друга правительства Иордании сохраняли цены на керосин практически неизменными с приближением зимы, снижая или отменяя налоги на топливо, чтобы минимизировать возможные социальные волнения. Нынешнее правительство Бишера аль-Хасауна впервые отошло от этой практики и с  2019 году планомерно начало вводить налоги на все виды энергетических продуктов, в том числе на те, которые необходимы людям для ежедневного потребления. Повышение налогов еще больше ослабило покупательную способность иорданцев на фоне роста инфляции, что привело к резкому росту цен по всем направлениям. С начала года правительство в шесть раз повысило цены на дизельное топливо и в пять раз на бензин, хотя за последние два месяца стоимость последнего снизилась вдвое. «Правительство ввело 121-процентный налог на  бензин с октановым числом 90, не содержащим свинца, 182% на бензин, который с октановым числом 95, и 52% на дизельное топливо и керосин», — заявил местный  экономист Фахми аль-Кутут. Цена бензина с октановым числом 90 сейчас составляет 129,5 цента за литр, в то время как бензинс октановым числом  95 продается по 165 центов за литр, а дизельное топливо и керосин — по 121,5 цента за литр. По оценкам Нахара Саидата, главы союза топливных компаний Иордании, иорданцы используют 140 млн литров керосина каждую зиму, и он ожидает, что «это число снизится на 60 процентов из-за роста цен, поскольку керосин не будет доступен иорданским семьям с низким доходом». Первые признаки кризиса появились еще в 2017 году, когда правительство начало постепенно отменять все субсидии на топливо, чтобы сэкономить 600 млн долларов. За этим шагом последовало регулярное повышение налогов в рамках условий, введенных Международным валютным фондом с целью прекращения субсидий.  В этой связи отметим, что отношения Иордании с МВФ восходят к 1989 году, когда Амман обратился за помощью к МВФ после тяжелого экономического кризиса, обрушившегося на страну в конце того десятилетия. Первое соглашение (резервная договоренность) было подписано в том же году с целью сокращения дефицита счета. Затем за этим соглашением последовали шесть других, пока Иордания впервые не вышла из этих программ в 2014 году. Харриган и др. из МВФ и Всемирного банка в Иордании разделили эти соглашения о реформе на три этапа: «Первый этап состоял из короткого периода либерализации финансового сектора, счета операций с капиталом и режима обменного курса, кульминацией которого стал двойной банковский и валютный кризис». В январе 2020 года, всего за два месяца до того, как пандемия коронавируса поразила Иорданию, власти достигли окончательного соглашения о расширенном механизме финансирования с МВФ. Это соглашение было направлено в первую очередь на повышение конкурентоспособности бизнес-среды и стимулирование инклюзивного роста. В отличие от предыдущих соглашений, этот механизм не был сосредоточен на фискальных реформах, за исключением борьбы с уклонением от уплаты налогов и реформирования налогового администрирования с целью улучшения сбора. Противники такой политики  правительства Иордании утверждают, что то, что оно делает с 1980-х годов под названием «программа экономических реформ», является не чем иным, как полной капитуляцией перед МВФ и прямым применением экономической политики, которая привела к тому, что государство потеряло свои права в государственных учреждениях, которые оно продало частному сектору. «Когда Иордания отреагировала на давление со стороны МВФ, она применила ряд неолиберальных экономических и финансовых мер, которые привели к экономическому спаду, затронувшему бедные слои населения и некоторые слои среднего класса в обществе. Программа МВФ не принесла никаких положительных экономических или социальных результатов, в то время как ключевые финансовые показатели показали расширение кризиса, поскольку безработица выросла, бедность увеличилась, а налоговая политика оказала болезненное воздействие на экономическую и социальную ситуацию», — полагает местный  экономист Фахми аль-Катут. Эти решения были сосредоточены на отмене субсидий и увеличении прямых налогов при одновременном открытии внешней торговли, снятии таможенных ограничений и снижении государственных расходов на услуги, а также включали в себя снятие любой защиты с отечественных товаров и оставление частного сектора управлять экономикой. Ограничения на иностранные инвестиции были отменены, и финансовые рынки были освобождены, при этом были отменены субсидии по важным статьям и распроданы государственные компании.

Хасан Хиари, помощник генерального секретаря Министерства энергетики, полагает, что «цены на керосин выросли на местном уровне, потому что они выросли на международном уровне». Что касается того, почему цена не была сохранена на прежнем уровне, Хиари утверждал, что это было решение кабинета министров. Иорданский исследователь по энергетики Амер Швейки считает, что из-за  беспрецедентно высокой стоимости керосина он ожидает, что этот вид топлива больше не будет среди вариантов, доступных иорданцам с низким доходом этой зимой: «Будь то бензин, электричество или топливо для отопления, расходы на топливо отнимают 40 процентов среднего дохода гражданина, что составляет 493 доллара в месяц. Решение о повышении цен на бензин и керосин означает, что мы достигли рекордно высоких цен в истории Иордании, что повлияет на инфляцию, поскольку топливо является важной частью иорданской промышленности и транспорта».  В 2021-2022 финансовом году средний годовой доход в Иордании, которая считается страной со средним уровнем дохода, составлял от 4096 до 12 695 долларов. По данным Всемирного банка, уровень бедности в Иордании вырос до 24% в 2021 году из-за пандемии коронавируса, что означает, что четверть иорданцев сейчас живет за чертой бедности. Интересно, что два месяца назад эта цифра оценивалась тем же банком в 17,2%.