По состоянию на январь 2023 года одним из центральных пунктов ближневосточной повестки дня является возможность нового «захода» на сирийское урегулирование.

В первую очередь, эта проблема заботит официальную Анкару, которая выходит на президентские и парламентские выборы. Теперь уже можно с той или иной степенью уверенности говорить о том, что речь идет о мае месяце этого года. О чем заявило турецкое руководство и было поддержано партнёром по коалиции – председателем Партии националистического движения Девлетом Бахчели. В интересах турецкой власти, как мы уже не раз говорили, найти такую модель, при которой можно уйти в военном смысле, но остаться в смысле политическом. Достаточно сложная, надо сказать, игра, особенно, с учетом того, что официальный Дамаск понимает фактор времени у Р.Т.Эрдогана и не горит желанием нарабатывать ему дополнительные политические очки в преддверии выборов после десятилетия условно опосредованного военного противостояния.

Тема сирийского урегулирования не может не заботить США, сделавших ставку на курдов на земле в лице Рабочей партии Курдистана и её сирийского «филиала» Сил народной самообороны. РПК / СНС явно теряют свое «лицо» на международной арене после погромов, учиненных в Париже, и скандальной акции, устроенной в Стокгольме. При этом курды – это инородный элемент в регионе, удержать который на плаву можно только при массированной поддержке извне.

И эта поддержка со стороны США должна быть много больше в том случае, если между Анкарой и Дамаском пройдет процесс «нормализации», причем полностью, со всеми тремя этапами, включая (прошедшую уже) встречу министров национальной обороны и глав разведок России, Турции и Сирии, (намеченную на начало февраля) встречу министров иностранных дел трех государств, и ту встречу, которая уже широко анонсирована, хотя и остается под вопросами, — саммит на уровне лидеров трех стран.

Так что, одна из важнейших задач американской внешней политики должно быть недопущение указанной встречи. Следует ожидать того, что по этому поводу на турецкую сторону будет оказываться нарастающее давление. В частности, в ходе визита министра иностранных дел Турции Мевлюта Чавушоглу в США, проходящего 17-20 января этого года.

Вот что сообщает официальный пресс-релиз турецкого МИДа об этой поездке:

«Его превосходительство (е. п. – сокр.) министр иностранных дел Турецкой Республики г-н Мевлют Чавушоглу посетит с официальным визитом США 17-20 января 2023 года.

В ходе визита его превосходительство министр Чавушоглу проведет двустороннюю встречу с госсекретарем США е. п. г-н Энтони Блинкеном в рамках Стратегического механизма Турция — США в Вашингтоне, округ Колумбия, 18 января 2023 года. В ходе встречи будут обсуждены все аспекты двусторонних отношений и состоится обмен мнениями по региональным вопросам.

Е. п. министр Чавушоглу также встретится с членами аналитических центров и турецко-американской общины в Вашингтоне, округ Колумбия, и Хьюстоне, а также примет участие в церемонии открытия нового офиса канцелярии нашего Генерального консульства в Хьюстоне. В последний день своего визита е. п. министр Чавушоглу проведет несколько встреч в Нью-Йорке. В этом контексте он проведет двустороннюю встречу с е. п. г-ном Чаба Кёрёши, председателем 77-й сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций.

Перед визитом е. п. министром Чавушоглу, будут проведены консультации между делегациями во главе с заместителем министра иностранных дел е. п. послом Седатом Оналом и заместителем госсекретаря США по политическим вопросам е. п. Викторией Нуланд 17 января 2023 года в Вашингтоне, округ Колумбия».

На момент написания данной публикации официальных заявлений Государственного департамента в связи с посещением США главой внешнеполитического ведомства Турции не сделано.

Зато январь месяц, в контексте тематики данного материала, отмечен статьей, опубликованной со стороны Hudson Institute под заголовком «Спасаясь из сирийского лабиринта: дорожная карта».

Вот что Hudson Institute сообщает сам о себе: «Hudson Institute — исследовательская организация, продвигающая американское лидерство ради безопасного, свободного и процветающего будущего. Основанный в 1961 году стратегом Германом Каном, Хадсоновский институт бросает вызов традиционному мышлению и помогает управлять стратегическим переходом к будущему посредством междисциплинарных исследований в области обороны, международных отношений, экономики, энергетики, технологий, культуры и права. Hudson стремится направлять политиков и мировых лидеров в правительстве и бизнесе с помощью обширной программы публикаций, конференций, брифингов по вопросам политики и рекомендаций».

У указанной публикации, посвященной Сирии – два автора, американский и турецкий исследователи.

Майкл Доран — старший научный сотрудник и директор Центра мира и безопасности на Ближнем Востоке Гудзоновского института.

Омер Озкизилджик — базирующийся в Анкаре аналитик по турецкой внешней политике, борьбе с терроризмом и военным вопросам. Ведущий эксперт по сирийской гражданской войне, Озкизилджик много написал как о негосударственных вооруженных формированиях, так и о государственных субъектах, вовлеченных в конфликт (имеется в виду сирийская гражданская война – И.С.).

Обратимся к этой публикации, которая представляет собой достаточно редкий экземпляр турецко-американского «сотворчества», посвященного сирийскому конфликту (по понятным причинам). Тем более, наиболее свежий продукт совместной аналитики по этой проблематике.

Итак, обратимся к публикации. Вот что значится под публикацией (выделение текста жирным шрифтом – авторское, сообразно тематике и акцентам данного материала – И.С.):

«Война на Украине заставила американцев заново открыть для себя то, что впервые привлекло их около семидесяти лет назад к военному союзу с турками: незаменимость Турции в качестве противовеса России. Однако, несмотря на то, что Вашингтон и Анкара нашли общее дело в Украине, они продолжают действовать вразнобой в Сирии. Демонстрируя смелое, свежее и практичное мышление, турецкий ученый Омер Озкизилджик предлагает нам дорожную карту для согласования американской и турецкой политики и там. Но сначала, чтобы подготовить почву для плана Озкизилчика, старший научный сотрудник Hudson Майкл Доран исследует стратегическую логику и дипломатический контекст, которые делают «дорожную карту» обязательной для прочтения».

Иными словами, заметим достаточно интересный момент: Турция не только ведет переговоры с Россией и с Ираном, а также неофициально с Дамаском о модели работы в Сирии. Не прекращаются усилия проамериканско настроенного лобби на то, чтобы «воссоединить» Турцию и США в Сирии. Этот подход неуклонно продолжается на протяжении всего сирийского конфликта и, в особенности, подобные разговоры оживлялись в период решительных турецких действий. Имея в виду три проведенные к настоящему времени трансграничные сирийские операции.

Впрочем, вплоть до настоящего времени все попытки добиться совместных американо-турецких действий разбивались о курдскую проблему, согласия по которой достичь не удавалось. Тем интереснее, каким образом данную проблему предлагает решить рассматриваемая нами «дорожная карта», если, вообще, предлагает.

Продолжаем цитирование документа:

«Введение: возвращение «Гео» в геостратегию

Майкл Доран

23 февраля 2022 года репутация Турции в Вашингтоне была очень низкой. Её военные вторжения в Сирию, споры с Грецией в Эгейском море и Восточном Средиземноморье, приобретение российских систем противоракетной обороны С-400 и другие вопросы заставили американских официальных лиц задаться вопросом, можно ли возродить теплое сотрудничество прошлых эпох.

На следующий день Россия вторглась в Украину, и отношение в Белом доме к Турции моментально улучшилось. Начало крупнейшей войны в Европе с 1945 года быстро выдвинуло два новых приоритета на первое место в повестке дня президента Джо Байдена: поиск военных партнеров, способных уравновесить Россию, и поиск поставщиков природного газа в Европу. Обе миссии вели прямо в Анкару.

В качестве противовеса российской мощи, будь то в постсоветском мире или на Ближнем Востоке, Турция незаменима. Анкара выступала против всех недавних крупных военных операций России, включая вторжения в Грузию в 2008 г., на Украину в 2014 г., в Сирию в 2015 г. и в Ливию в 2017 г. В отличие от других членов Организации Североатлантического договора (НАТО), которые в основном предлагали политические оппозиции, Турция сопротивлялась авантюризму России военным путем. Её азербайджанский союзник, её партнеры по обороне, такие как Грузия и Украина, и её местные партнеры, такие как Сирийская национальная армия (СНА), регулярно вступали в бой с российскими или поддерживаемыми Россией силами в Грузии, Украине, Сирии, Азербайджане и Ливии.

В ряде случаев (сбитие российского Су-24 в 2015 г., турецкие беспилотники Bayraktar TB-2, нацеленные на ЧВК «Вагнер» во время гражданской войны в Ливии, и нападение ВКС России на турецкий контингент в Идлибе в феврале 2020 г.) Вооруженные силы напрямую столкнулись с российскими войсками, что является уникальным случаем среди европейских вооруженных сил после окончания Холодной войны.

Беспилотники ТВ-2 сыграли главную роль в обороне Киева украинскими военными в начале войны. Турки с гордостью рекламируют беспилотники как Pantsir avcısı — охотники за «Панцирем», имея в виду российскую систему ПВО «Панцирь», которую турецкие и поддерживаемые Турцией силы неоднократно разбирали на куски в Азербайджане, Сирии и Ливии. После российского удара в Идлибе в феврале 2020 года, в результате которого погибли десятки турецких солдат, турецкие военные ответили операцией «Весенний щит», нацелившись непосредственно на северные дислокации режима Асада, в которые входили как подразделения Вагнера, так и поддерживаемые Ираном шиитские ополчения, такие как «Хизбалла».

Когда Белый дом Байдена начал рассматривать турецкую военную мощь через призму войны на Украине, его осознание ценности Турции для энергетической безопасности Европы также возросло. Хотя Турция не является крупным поставщиком, она сыграла важную роль в строительстве Южного газового коридора (ЮГК), по которому газ из Азербайджана поступает в Италию через Грузию, Турцию, Грецию и Албанию. В октябре Греция и Болгария начали коммерческую эксплуатацию интерконнектора — 180-километрового трубопровода, доставляющего азербайджанский газ из ЮГК в Болгарию, тем самым снизив зависимость Юго-Восточной Европы от поставок из России. «Это трубопровод. . . изменит правила игры для Болгарии и для энергетической безопасности Европы», — заявила президент Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен во время церемонии открытия интерконнектора. «Это означает свободу… от зависимости от российского газа», — продолжила она.

Заявление фон дер Ляйен было преувеличением. Интерконнектор — хорошее начало, но он не обеспечит энергетической безопасности Европы. Однако что-то приближающееся к полному решению не за горами, и оно тоже зависит от Турции.

Туркменистан, расположенный на восточном побережье Каспийского моря, обладает четвертыми по величине запасами газа в мире. Интерконнектор между его газовыми месторождениями и азербайджанской конечной точкой ЮГК действительно изменит правила игры. Исторически сложилось так, что Ашхабад не хотел строить трубопровод, но по настоянию Анкары президент Туркменистана Сердар Бердымухамедов рассматривает возможность изменения курса. В декабре он провел трехсторонний саммит в западном туркменском городе Аваза с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом и президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым. Согласно официальному пресс-релизу, эти лидеры обсудили шаги по углублению сотрудничества между тремя странами «в области торговли, энергетики и транспорта». Формулировка — явный намек на то, что рассматривается интерконнектор с ЮГК.

Важность Турции для ЮГК выходит далеко за рамки ее роли транзитного государства. ЮГК является частью Среднего коридора, единственного наземного транспортного и энергетического маршрута между Азией и Европой, который не контролируется ни Россией, ни Ираном. Без турецкой военной мощи и турецкой дипломатии Срединный коридор не существовал бы, потому что Москва и Тегеран будут работать вместе, чтобы закрыть его.

«Бог создал войну, чтобы научить американцев географии», — якобы сказал Марк Твен. Сомнительное происхождение изречения ничуть не уменьшает его остроты. Война на Украине убедила команду Байдена начать тяжелую работу по возвращению «гео» в американскую геостратегию путем переоценки роли Турции во внешней политике США.

Но остается самая тяжелая работа. Решение, принятое более восьми лет назад, не позволяет Вашингтону воспользоваться всеми преимуществами турецкого геостратегического влияния. В 2014 году президент Барак Обама сделал судьбоносный шаг, превратив Силы народной самообороны (известные по курдской аббревиатуре YPG) в главного союзника США в борьбе с «Исламским государством» (ИГ – запрещенная в РФ террористическая организация – И.С.). Ни один из преемников Обамы не разобрал альянс, который нанес неисчислимый ущерб американо-турецким отношениям. YPG — это сирийское подразделение Рабочей партии Курдистана, или РПК, террористической организации, которая десятилетиями боролась с повстанческим движением с целью создания независимого курдского государства на востоке Турции. Таким образом, противодействие Отрядам народной самообороны, чтобы они не смогли построить независимое государство в Сирии, является геополитическим императивом Турции.

Значительные элементы американского стратегического сообщества ошибочно предположили, что конфликт между Анкарой и Вашингтоном из-за YPG является результатом личной политической программы президента Эрдогана, его предполагаемой «неоосманской» или «исламистской» программы. Ничто не могло ввести в заблуждение. Турки проводят очень полезное различие между «государственной политикой» и «политикой правительства» — между политикой, основанной на консенсусе специалистов по национальной безопасности, и той, которая представляет цели правящей коалиции. Оппозиция РПК и ее филиалам, включая YPG, является квинтэссенцией государственной политики. Еще в 1990-х годах, когда доминирующим элементом турецкой политики были сверхсветские Вооруженные силы, Анкара воспринимала угрозу со стороны РПК так же, как и сегодня. Несмотря на все изменения во внутренней политике Турции, неприязнь к РПК остается неизменной.

Американская политика фактически, если не намеренно, помогла YPG построить государство на границе с Турцией. Анкара смирится с идеей такого политического образования только на следующий день после того, как Соединенные Штаты подтолкнут «Аль-Каиду» ( запрещена в России – И.С.) к созданию в Мексике государства вдоль границы с США.

Турки не воздерживаются от того, чтобы прямо заявить, что альянс YPG с США является их главной заботой о национальной безопасности — вызовом, который даже важнее, чем уравновешивание российской мощи. В результате мы видим в турецкой политике заметную раздробленность. Анкара поддерживает войну на Украине, как будто цель турецкой политики — подорвать могущество России. Тем временем, в Сирии она (то есть, официальная Анкара – И.С.) вовлекает Россию в дипломатический процесс, который, если он дойдет до своего логического завершения, улучшит международное положение России».