Московская научно-практическая конференция по Судану, прошедшая 6-7 октября с.г., помимо реализации своей сугубо прагматической функции (См.: Е.Е. Кирсанов. Основные моменты в вопросах преодоления кризиса в Дарфуре в настоящее время), стала более чем наглядной демонстрацией современных суданских политико-идеологических доктрин, царящих в умах правящей элиты и активно используемых как во внутренней, так и внешней политике.
Говоря об этих доктринах, необходимо помнить, что они выражаются сквозь призму трех ключевых проблем нынешнего Судана: дарфурский кризис, выборы 2010 и референдум 2011 годов и, наконец, единства страны. Начнем с Дарфура, тем более что накануне конференции Sudan Tribune представил её как «международную конференцию по дарфурскому конфликту».
Суть дарфурской доктрины Хартума можно выразить опять-таки всего в трех тезисах: «мы защищали своих граждан в Дарфуре (от атак повстанцев, названных председателем комитета по международным делам парламента Судана О. Мудави террористами – С.С.)», «нам нужна помощь извне» и «мы не должны допустить «иракский вариант» в Судане». Разумеется, эти тезисы не новость для специалистов, но тут важно другое: мы не услышали ничего нового, например как планируется решать проблемы с лагерями беженцев, развитием социально-экономической инфраструктуры (интересно при этом отметить бодрый доклад губернатора Северного Дарфура, который описывал текущую ситуацию в своей провинции чуть ли ни как рай на суданской земле) и многое другое.
Что же из этого следует? Во-первых, дарфурский кризис в Хартуме продолжают рассматривать как отражение интервенции внешних сил на территорию страны, имея в виду поддержку Францией повстанческих группировок, базирующихся на чадской территории или в районе судано-чадской границы, то есть как конфликт внешний, но не внутренний. Во-вторых, у Судана нет не четкой стратегии по развитию Дарфура, ни желания её разрабатывать, так как причины конфликта в этом регионе с официальной точки зрения просты и ясны: западные державы хотят заполучить суданскую нефть, а также газ, уран.
В результате цель политики Хартума на дарфурском треке состоит в скорейшем заключении мирного соглашения с тем, чтобы после этого переключиться на другие проблемы и забыть об этом регионе. К тому же мир в Дарфуре может частично снять напряженность в отношениях Судана и МУС, требующего ареста президента О. аль-Башира.
К чему приведет такая политика суданского правительства? К сохранению и даже преумножению конфликтного потенциала как в Дарфуре, так и в других регионах страны, остро нуждающихся в развитии/строительстве социально-экономической инфраструктуры, подготовке управленческих кадров для этого, разрешении земельных и иных споров между отдельными группами населения и т.д. Рано или поздно в том же самом Дарфуре или в соседних с ним регионах вновь активизируется «террористическая деятельность» и властям опять придется «защищать своих граждан», устраивая массовые зачистки в местах проживания «террористов».
Фактически сейчас мировое сообщество, если пользоваться медицинской терминологией, проводит «местное лечение» Судана, в то время как уже давно пора заставить Хартум пойти на «общее лечение» страны, причем своими собственными силами.
От дарфурской доктрины перейдем к доктрине «2011» с её двумя важнейшими составляющими – выборами, намеченными на апрель 2010 г. и референдумом о самоопределении Юга в январе 2011 г. Тут всё ещё проще, нежели в случае с Дарфуром: выборы нужно провести так, чтобы референдум обеспечил целостность страны. Причем если ради «правильного» проведения референдума надо вновь перенести сроки выборов или дату самого плебисцита, то это нужно сделать.
Стоит отметить малозаметную на первый взгляд, но крайне принципиальную деталь: многие из участников конференции говорили о том, что в рамках подготовки и проведения выборов и референдума «нужно сделать идею единства привлекательной для жителей Южного Судана и Абъейя», но мало кто, указал на то, что сама современная история Судана свидетельствует, что единство страны возможно только в том случае, когда у южан и северян есть свои государства, в противном случае мы получаем конфликт даже не двух частей Судана, а цивилизаций: арабо-мусульманской на Севере и африкано-христиано-анимистской на Юге.
Наконец, третья доктрина, обеспечение единства страны, о чем уже было немало сказано выше. К этому можно лишь добавить, что упор делается на сегодняшнею ситуацию, когда прогнозируется возможный неконтролируемый развал Судана на части и поэтому Хартумом так активно отстаивается тезис о сохранение национального единства. Однако, что интересно, главным виновником нынешнего положения Судана называется Великобритания, от которой, по словам заместителя председателя Комитета по законодательству и юстиции парламента Судана Г. Сулеймана, суданцы «унаследовали это государство». Тот факт, что за прошедшие более полувека с момента «наследования» Судана его политика в области национального единства не претерпела кардинальных изменений, оставляется без внимания.
Поэтому за фасадом приверженности Хартума идеям и положениям ВМС нужно видеть в первую очередь желание команды О.аль-Башира удержаться на плаву в этот сложный исторический момент, а вовсе не стремление вывести страну на новый этап развития, который она ждет с 1956 года. Именно этим объясняется подход суданского руководства к проблемам страны: их нужно решать не ради будущего Судана, а ради своего собственного будущего. Конечно, те вещи, о которых мы сейчас говорим понятны специалистам и наблюдателям, занимающимися суданской проблематикой, но тут необходимо учесть следующий нюанс: команда О. аль-Башира, борющаяся за плавучесть своего политического курса, может пропустить «точку невозврата» (весна-лето 2010 г.) и тогда ситуация в стране может выйти из под контроля Хартума и мирового сообщества.
Разумеется, это крайний вариант, однако, упорное нежелание Хартума даже теоретически просчитать ситуацию с отделением «недоразвитого Юга» приводит к тому, что южане начинают всерьез беспокоиться, а не отменит ли вообще Хартум референдум из-за опасений его проиграть?
Иными словами, команда О. аль-Башира пытается действовать в сложившейся ситуации старыми методами и приемами, надеясь на то, что они принесут нужный результат. При этом напрочь игнорируется опыт реализации Аддис-Абебских мирных соглашений, когда во главу угла поставили единство страны, а о должном развитии Юга не сумели позаботиться. Итоги и последствия такой политики видны всем.
В заключении необходимо ещё раз подчеркнуть, что при всей важности урегулирования дарфурского конфликта, при успешном проведении выборов и референдума, решения проблемы сохранения единства страны, не стоит забывать о главном – Судан имеет редкий шанс впервые за всю свою историю независимого существования стать на путь строительства полноценного демократического общества и государства, избавившись от «южной проблемы» (возможно путем признания суверенитета Южного Судана), кризиса в Дарфуре и многих других пут, мешавших его развитию.