Не успела закончиться конференция по Судану в Москве, как медиаторы из «катарской инициативы» вновь собрали 12-14 октября представительное собрание в Дохе. На конференцию, которые ее организаторы предпочли называть «рабочей встречей», были приглашены представители ЮНАМИД, неправительственных организаций, сотрудники аппаратов спецпредставителей по Судану из различных стран, представители диппкорпуса.
Первоначально эта встреча анонсировалась ее организаторами как первая встреча представителей гражданского общества Дарфура с целью организации диалога и активного его вовлечения в переговорный процесс между суданским правительством и партизанами. В крайнем случае, так организаторы конференции объясняли это собравшимся в Москве экспертам, намекая при этом на некий прорыв.
На деле все оказалось совсем иначе. На встрече не оказалось ни одного представителя гражданского общества Дарфура, за исключением представителя совета «Дарфур-Дарфур диалог и консультации» (ДДДК) доктора Мухаммеда. В общем, первый день собрания в Дохе свелся к презентации новой идеи медиаторов из «катарской инициативы» по подключению гражданского общества к достижению мира в Дарфуре, и выслушиванию мнений и оценок собравшихся экспертов.
Сначала о ее сторонниках. В их числе, прежде всего уже упоминавшийся Мухаммед. В этой связи необходимо напомнить, что собственно такое ДДДК. Это творение Мирного соглашения по Дарфуру (т.н. «Соглашения в Абудже» в 2004 году), где отдельным пунктом прописывается организация этого комитета. Его должны были сформировать правительство, Движение за справедливость и равенство (ДСР) и Суданское освободительное движение (СОД), с целью «продвижения идей мирного урегулирования вовлечения в этот процесс широких слоев населения Дарфура». Очевидно, что ничего этого не произошло, и ДДДК фактически является мертворожденным продуктом. В частности, о его инициативах никто ничего не слышал, и в расчет не принимал.
Теперь доктор Мухаммед очень эмоционально объяснил собравшимся, что без гражданского общества решить проблему мирного урегулирования никак нельзя. «Народ должен быть вовлечен в этот процесс, иначе весь процесс мирного урегулирования бесперспективен», — это основной тезис Мухаммеда. Кто конкретно, по его версии, входит в это самое «гражданское общество»?
Это политические партии, интеллигенция, племенная верхушка, различные общественные организации (профсоюзы, женские, молодежные), юристы, а также лагеря беженцев (в последних сильны позиции различных полевых командиров). По версии Мухаммеда, они должны быть все без исключения представлены в переговорном процессе. Их вовлечение в процесс должен осуществлять некий вновь образованный под эгидой ДДДК орган, который и будет собственно представлять их в раундах переговоров. Никто лучше этих представителей не знает чаяния и нужды дарфурцев, а в настоящий момент они вовлечены в переговоры лишь на 50%. Кстати, в качестве аргумента «за» был использован недавний доклад комиссии СВУД АС под руководством Т.Мбеки, где действительно отдельно прописан пункт о вовлечении широких слоев населения в решение кризиса в Дарфуре. Правда, в этом докладе нет никакой конкретики. На самом деле ее очень мало и в выкладках Мухаммеда.
Его тезис безусловно поддержали лишь руководители гражданского сегмента ЮНАМИД. Они пошли еще дальше и заявили, «что, если не включить этот механизм сейчас, то будет поздно». С вовлечением гражданского общества был также жестко увязан тезис о нормализации судано-чадских отношений, которые, в случае их нормализации автоматически снимут половину проблем на пути мирного соглашения.
Оппоненты этой инициативы руководитель Смешанной миссии ООН-Афросоюза Дж. Бассоле и катарцы выглядели более убедительно. В частности, совершенно справедливо было отмечено, что любые подвижки в вопросах активизации гражданского общества Дарфура возможны лишь с разрешения центральных властей в Хартуме. Вряд ли какие-то политические партии (пусть и оппозиционные) или профсоюзы смогут реально что-либо предпринять, не будь на то воли руководства Судана. Что касается племенной верхушки, то очевидно, что и А-В. Нур и И.Халиль существуют не в безвоздушном пространстве, а опираются на племенные формирования. В противном случае они не смогли бы так долго и продуктивно противодействовать Хартуму. Отношения партизан к этой инициативе вообще никак не озвучивалось. Есть все опасения полагать, что оно будет негативным. В этой связи участниками был поставлен вопрос об обеспечении безопасности представителей гражданского общества. Кто и как сможет ее обеспечить? Очевидно, что не Хартум, у него не хватает на это ресурсов, да и желания пока тоже. Если бы суданская армия могла уверенно обеспечивать режим безопасности в Дарфуре, то собственно и кризиса бы не было. ЮНАМИД конечно обладает сейчас определенными возможностями, но они несопоставимы с задачами обеспечения тотальной безопасности населения.
Кроме того, участники отметили, что согласно солидарному мнению процесс мирного урегулирования в Дарфуре приобрел в последнее время очевидную положительную динамику. В этом урегулировании всеми ранее заключенными соглашениями признается наличие двух основных сторон: правительства и партизанских группировок. Попытки введения на это поле еще одного «игрока» может серьезно осложнить ситуацию, особенно накануне всеобщих выборов.
В кулуарах оценки были еще жестче. По свидетельству командующего одного из секторов в Дарфуре бригадного генерала Б.Кейта, «вся проблема только в ДСР и А-В. Нуре. Если они решат заблокировать переговорный процесс, то никакое гражданское общество это не изменит».
Согласитесь, что аргументация скептиков выглядит предпочтительней. В общем, необходимо констатировать, что «катарская инициатива» действительно испытывает «кризис идей», на что недавно указывал спецпредставитель США С.Грейшен. Стало известно, что разрекламированное возобновление переговоров между ДСР и Хартумом в конце октября с.г. под вопросом. Остальные партизаны отказывают признавать право И.Халиля возглавлять их единую делегацию. Убедившись в том, что партизаны на диалог не идут, Дж. Бассоле решил вести на поле «троянского коня» с целью поиска новых, более продуктивных сил, которые смогут потеснить несговорчивых полевых командиров. Под эту задачу вытащен на божий свет почивший в бозе ДДДК. По оценке ряда экспертов, идея непродуктивная, так как альтернативных авторитетных лидеров уже существующим фигурам в Дарфуре ни среди партизан, ни среди гражданского сообщества просто нет. «Размыть» таким образом социальную базу партизан в лице беженцев тоже не получится в силу этнической и племенной однородности. Гражданское общество Дарфура не может произвести на свет эффективную и независимую политическую организацию в силу своей маргинализации.
Активность лидеров ДДДК тоже понятна. Если их идея будет поддержана катарцами, то это сулит хорошие инвестиции и возможность политической карьеры.
Все это прекрасно осознают практики. Именно поэтому на эту конференцию и не приехали представители спецпредставителей от США, КНР и Великобритании.
Представляется оправданным также задать вопросы медиаторам из «катарской инициативы»: «Почему они так упорствуют и стараются посадить за стол переговоров сразу всех полевых командиров? Что мешает делать это по очереди, откалывая от блока «непримиримых» все новые и новые куски? И кто доказал, что такая тактика не сработает?».