Ранее на этой неделе правительство движения «Талибан» в Афганистане официально направило своих представителей в посольство страны в Тегеране и консульство в Стамбуле, несмотря на то, что ни Иран, ни Турция официально не признают талибов в качестве официальных правителей страны. Эти шаги являются лишь последним по времени  примером дипломатических прорывов, достигнутых талибами на Ближнем Востоке и в Центральной Азии, поскольку они пытаются положить конец своей международной изоляции. 26 февраля Фазель Мохаммад Хаккани был выбран временным поверенным в делах Афганистана в Тегеране. На следующий день Министерство иностранных дел Афганистана объявило Гульмата Хана Задрана новым генеральным консулом в Стамбуле. Хотя ни Турция, ни Иран официально не признают Исламский эмират в качестве государства, у этих стран были относительно теплые отношения с талибами. И Тегеран, и Анкара сохранили свое дипломатическое присутствие в стране с тех пор, как движение «Талибан» вернулось к власти в августе 2021 года, несмотря на то, что они были союзниками бывшего правительства, поддерживаемого Западом. Кроме того, обе страны продолжают депортировать тысячи беженцев обратно в Афганистан в то время, когда афганское правительство обвиняют в ущемлении прав женщин и жестоком обращении с журналистами, общественными активистами и бывшими сотрудниками сил безопасности. Тегеран также годами сталкивался с обвинениями в том, что он помогал и поддерживал талибов, когда они были вооруженной оппозиционной группой, сражающейся с бывшим правительством Исламской Республики Афганистан и западными силами, которые его поддерживали. По крайней мере, с 2016 года жители и официальные лица в провинциях Герат, Фарах, Газни, Гильменд и Кандагар утверждали, что Тегеран поддерживает талибов. Дипломатические назначения на этой неделе делают Иран и Турцию последними в списке недавних назначений на Ближнем Востоке и в Азии, составленном Министерством иностранных дел Исламского эмирата. С осени 2021 года правительство талибов назначило дипломатов на различные должности в посольствах и консульствах в Пакистане, Узбекистане, Туркменистане, Кыргызстане, Казахстане, России, Китае, Катаре, Саудовской Аравии и Малайзии. Хасан Саак, политический аналитик из Кабула, говорит, что эти последние по времени назначения на самом деле являются кульминацией усилий, которые начались задолго до официального возвращения талибов к власти: «В течение многих лет делегации посещали соседние страны и страны Азии, с которыми Афганистан поддерживал отношения и взаимодействовал». По его данным, во время этих визитов «Талибан» давал обещания о том, как будет действовать потенциальный исламский эмират, если талибы вернутся к власти, с особым акцентом на региональную безопасность и недавнее принятие дипломатов является признаком того, что многие из этих стран теперь считают, что Исламский эмират, похоже, выполняет свои обещания о том, как он будет управлять и обеспечивать безопасность в Афганистане. Особенно важно для всех этих стран способность талибов серьезно  купировать активность боевиков группировки «Исламское государство» (ИГ, запрещено в России). Для таких стран, как Иран, Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан, Китай и Пакистан, которые граничат с Афганистаном, сдерживание и уничтожение любых сил, заявляющих о своей верности ИГ, жизненно важно. У некоторых соседей Афганистана есть свои причины опасаться расширения влияния ИГ в регионе. В Иране в 2017 году по меньшей мере 12 человек были убиты в результате двух нападений, совершенных ИГ на парламент и мавзолей аятоллы Рухоллы Хомейни. В 2015 году заявление о верности ИГ со стороны Исламского движения Узбекистана, вооруженной группировки, присутствующей как в Узбекистане, так и в Афганистане, только усилило риски возможной дестабилизации в Центральной Азии.  ИГ также взяло на себя ответственность за серию нападений на российских, пакистанских и китайских дипломатов и гражданских лиц в столице Афганистана в период с сентября по декабрь 2022 года (но  эта ответственность совершенно не означает, что так оно есть на самом деле – авт.). Исламабад уже давно утверждает, что многие боевики, заявляющие о своей верности ИГ в Афганистане, прибыли из пакистанской провинции Хайбер-Пахтунхва. Саак уверен, что приверженность Исламского эмирата борьбе со своим давним соперником в лице ИГ, вероятно, является одной из главных причин, по которой соседи Кабула по региону позволили талибам устанавливать дипломатические контакты. В то же время правительство талибов усилило атаки на предполагаемые убежища сторонников ИГ в провинциях Кабул, Кундуз и Кандагар. Но Андреас Криг, профессор Королевского колледжа Лондона, специализирующийся на Ближнем Востоке, придерживается гораздо более практического взгляда на причины дипломатических успехов талибов.  Для него недавние решения Турции и Ирана являются скорее признанием «статус-кво», чем наградой за хорошее поведение талибов. Вместо этого он утверждает, что отношения с «Талибаном» «абсолютно важны» для доставки гуманитарной помощи: «В настоящее время афганский народ наказан за возвращение талибов, на которое согласились Соединенные Штаты, если иметь  в виду 6 млн человек, которые, как говорят, находятся в шаге от голода, отчасти из-за сокращения помощи, санкций, банковских ограничений и бегства капитала, которые последовали за возвращением талибов к власти». При этом почти все страны, которые разрешили афганским дипломатам прибыть в свои страны, также продолжают критиковать отказ правительства талибов от соблюдения  прав женщин на образование, работу и досуг. Совсем недавно Эр-Рияд призвал правительство талибов разрешить женщинам «в полной мере пользоваться своими правами без дискриминации». Тем не менее, Криг считает, что шаги, предпринятые в Азии и на Ближнем Востоке, не следует рассматривать как возможный признак того, что такой же дипломатический прорыв может произойти и со странами  Запада. Более того, Криг говорит, что Запад уже передал большинство вопросов, касающихся Афганистана и контактов с режимом талибов, «странам Персидского залива и другим посредникам», таким как Катар, который принимал делегации «Талибана» в Дохе с 2011 года, когда тогдашний президент США Барак Обама впервые призвал к мирным переговорам с талибами. Поскольку Запад полностью занят Украиной, а региональные посредники в основном смирились со статус-кво, Криг считает, что растущее присутствие талибов в международных миссиях Афганистана является частью «неизбежной нормализации» «Талибана». В этой связи местные эксперты указывают на то, что талибы очень серьезно сейчас относятся к усилению именно своего дипломатического признания.  В частности, началась активная подготовка кадров для расширения дипломатического корпуса и число студентов, обучающихся в Дипломатическом колледже имени Мусы Шафика, сейчас на пике.

В этой связи пакистанские эксперты полагают, что эффективная внешняя политика является в принципе наиболее  сложным явлением для талибов. Режим подвергся критике за то, что он не принимал во внимание международные нормы должным образом, чтобы иметь международный статус законного правительства. Исторически сложилось так, что «Талибан» придерживался вялого подхода, отстраняясь от глобальных дел, которые вели к несуществующему государству. Прошлое «Талибана» было одиозным из-за жесткой идеологической интерпретации шариата, запрета на получение образования девочками, бурного производства опиума, связей и поддержки «Аль-Каиды» (запрещена в России). Тем не менее, правительство талибов имело определенные  рычаги влияния, чтобы быть признанным Королевством Саудовской Аравии, Объединенными Арабскими Эмиратами, Катаром и Пакистаном.  Основные интересы и цели внешней политики «Талибана» в настоящее время вращаются вокруг трех основных сфер: выживание режима талибов, его международная легитимность и экономическое развитие. Эти области имеют решающее значение для политического и экономического выживания талибов. Именно этот момент является основной целью внешней политики талибов.  «Талибан» сталкивается с проблемой существования на двух фронтах. Вопрос выживания находится на внешнем и внутреннем уровнях. Внутри талибы имеют дело с «ИГ-Хорасан» и оппозиционным  Фронтом национального освобождения, что представляет непосредственную угрозу для них. Внешне «Талибану» необходимо сосредоточиться на участии международного сообщества, лоббировании в глобальной политике и представлении приемлемого нарратива.  ФНО представляет непосредственную угрозу для талибов — это сила сопротивления, сформированная вскоре после захвата Кабула.  Линн О’Доннелл, журналистка и автор журнала Foreign Policy уверена, что эти лидеры сопротивления не видят «никакого выбора», кроме войны. Кроме того, «ИГ-Хорасан» является серьезной угрозой. Купирование этих угроз является одним из главных условий международной легитимизации режима талибов. Сложным аспектом для талибов является легитимность своего правительства, которая  требует умеренного подхода с их стороны. Глобальные политические силы требуют инклюзивной политической структуры, в то время как талибы сопротивляются этому требованию.

Еще одна проблема, с которой сталкиваются талибы — экономика. Финансовый рынок находится в упадке, а уровень бедности растет с каждым днем. Основная масса молодежи нуждается в работе.  В двух словах, реализация основной цели внешней политики Исламского эмирата — стать независимым правителем — нуждается в реформировании политического порядка. У глобальных игроков есть некоторые международные нормы и ценности, «Талибан» должен соблюдать их, чтобы быть признанным международным сообществом. «Талибан», имея в виду более широкие интересы выживания режима внутри страны и получение международной легитимности, должен будет рано или поздно предложить обновленную версию своей политической структуры.