по материалам Института исследований внешней политики США (FPRI)
Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) в последние два года интенсивно проводят диверсифицированную внешнюю политику. Отчасти это связано с разочарованием реакцией США на атаки беспилотников йеменских хоуситов на Абу-Даби в феврале 2022 года и на то, что они считают провальным американским отступлением из Афганистана. Однако на более широком уровне деэскалация превратилась во внешнеполитический приоритет Абу-Даби после десятилетия активной интервенционистской политики в Йемене, Ливии и Сирии. Руководство ОАЭ желает занять внеблоковую позицию, основанную преимущественно на торговле, энергетике и технологиях, а также считают, что у них есть все возможности для того, чтобы выступать в качестве международных посредников, контактируя со всеми и никого не избегая, и теперь отводят дипломатии, вовлеченности и устранению конфликтов гораздо более важную роль в политике правительства. В недавнем разговоре один эксперт из Абу-Даби отметил, что их восемнадцатимесячное пребывание в Совете Безопасности ООН также «научило их тому, как ведут себя мировые державы». Их политика, как сказал Нараянаппа Джанардхан из Дипломатической академии имени Анвара Гаргаша в Абу-Даби, вращается вокруг «пяти С (англ.)»: капитала, торговли, сотрудничества, взаимосвязанности и климата». ОАЭ, подобно своему двойнику и заклятому конкуренту Катару и опережая Саудовскую Аравию, поглощены усилиями по сохранению лидирующих позиций в мировой экономике в эпоху после отказа от ископаемого топлива, в том числе посредством значительных политических инициатив, инвестиций в вопросы окружающей среды и устойчивого развития и стратегического использования своих суверенных фондов благосостояния для инвестирования по всему миру в банки и ключевые отрасли промышленности.
Важным аспектом, обеспечивающим нюансы и гибкость в политике, является компактная и унитарная структура формирования внешней политики, разработанная и внедренная шейхом Мухаммедом бен Заидом Аль Нахайяном. С мая 2022 года он официально исполняет обязанности правителя Абу-Даби и президента ОАЭ (эти должности он исполнял де-факто в течение восьми лет до этого). Кроме того, его братья служат в ключевых министерствах: Абдалла — министром иностранных дел, а Тахнун — советником по национальной безопасности. Последний недавно был назначен заместителем правителя Абу-Даби, а также председателем главного суверенного фонда Абу-Даби и долгое время контролировал другие суверенные и частные инвестиционные институты. Абу-Даби доминирует в принятии решений по внешней политике и национальной безопасности ОАЭ, хотя, как сообщается, ведется диалог с руководством других эмиратов. На глобальном уровне ОАЭ, как и Саудовская Аравия, были раздражены, но непоколебимы попытками США заручиться их поддержкой или принудить их поддержать политику страны в отношении России и Китая. Они отвергают западные нарративы относительно этих держав и одновременно прилагают усилия, чтобы отделить эти отношения с ними от отношений с американцами. Как дали понять западные дипломатические источники в Абу-Даби, правительство ОАЭ сигнализирует на всех уровнях, что отношения с Россией «будут поддерживаться нормальными».
ОАЭ, и Дубай в частности, получили огромную выгоду от кризиса между Россией и Западом. Российские граждане (которым не нужна виза) и российские деньги хлынули в страну, особенно в Дубай. По оценкам хорошо информированного источника в Дубае, за последний год туда прибыли тысячи россиян, особенно после проведения мобилизации в России, а с начала 2023 года — более 50 000 человек. Россияне заполняют магазины, отели и рестораны и стали основными иностранными покупателями недвижимости в Дубае, где 10% ВВП в настоящее время приходится на сектор недвижимости. Цены и арендная плата достигли исторических максимумов.
Ненефтяная торговля между ОАЭ и Россией увеличилась на 95% в 2022 году. Также сообщается, что ОАЭ стали ключевым центром хранения и реэкспорта российской нефти, а также логистическим центром для российской энергетической отрасли, воспользовавшись значительным снижением цен на российскую нефть, чтобы более чем утроить импорт нефти из России до рекордных 60 млн баррелей в 2022 году. Высокопоставленные делегации США, как сообщается, посетили ОАЭ, чтобы обсудить использование страны в обход западных нефтяных санкций в отношении России, финансовых и корпоративных структур, а также торговлю санкционными товарами двойного назначения, включая товары американского происхождения. Министерство финансов США 12 апреля объявило о санкциях против двух фирм, базирующихся в ОАЭ, за предполагаемое содействие российскому вторжению в Украину.
ОАЭ также постоянно улучшают отношения с Индией, которая занимает в основном ту же позицию в отношении России. Другой движущей силой является вера ОАЭ, аналогичная вере Индии, во все более ориентированный на экономику мир, а не на безопасность. Интересы безопасности государств Персидского залива сосредоточены на Западе — Китай и Индия пока не занимаются предоставлением поддержки и гарантий безопасности, а их экономические интересы — на Востоке. Мировая торговля, а также естественные рынки энергоносителей Персидского залива, все больше концентрируются в Индо-Тихоокеанском регионе, и государства Персидского залива являются естественным связующим звеном между Азией, особенно субконтинентом, с которым ее связывают существенные исторические и человеческие связи, и европейскими и средиземноморскими рынками.
Переориентация в регионе: нейтрализация токсичных отношений
На региональном уровне изменения во внешней политике ОАЭ за последние два года были масштабными: это привело к нормализации отношений с четырьмя основными конкурирующими государствами в регионе — Ираном, Турцией, Израилем и Катаром. Как считает Моран Зага из Хайфского университета и Митвим, Израильский институт региональной внешней политики, «интенсивность и размах процесса за столь короткое время указывают на далеко идущую стратегическую попытку размыть традиционные линии разлома и изменить «оси» в регионе». Новые акценты во внешней политике побудили ОАЭ ускорить возобновление взаимодействия с Ираном, которое уже началось после разочарования американской реакцией на связанные с Ираном атаки на объекты Gulf shipping и Saudi Aramco в сентябре 2019 года. Посол ОАЭ, отозванный в 2016 году, вернулся в Тегеран в августе 2022 года (Саудовская Аравия согласилась вернуть своего посла в этом месяце). Две страны являются важными торговыми партнерами: ОАЭ были основным связующим звеном Ирана с мировой экономикой в условиях санкций, а в 2020 году стали крупнейшим экспортером в Иран после Китая (большая часть из них, по-видимому, перепродавала западные товары). Две страны планируют увеличить двустороннюю торговлю с 15 млрд долларов в 2022 году до 30 млрд долларов в 2025 году. Более того, в ОАЭ проживает более 400 000 иранских экспатриантов (не считая многих эмиратцев, особенно в Дубае, иранского происхождения). Дубай всегда был больше ориентирован на взаимодействие с Ираном и на подход «мягкой силы» в целом, поскольку его сильно глобализованная экономика услуг гораздо более подвержена негативным внешним эффектам, связанным с санкциями в отношении Ирана, России и Катара. Сообщается, что эмиратцы не видят никакого противоречия между улучшением отношений с Израилем и Ираном, которые в значительной степени руководствуются схожей логикой: снижение напряженности при одновременном открытии экономических возможностей. По оценкам западных дипломатов в ОАЭ, Абу-Даби не заинтересован в нестабильности в Иране, которая может негативно сказаться на Персидском заливе.
Отношения между Турцией и ОАЭ также быстро развиваются. Лидер Абу-Даби и президент ОАЭ шейх Мухаммед бен Заид Аль Нахайян (MБЗ) посетили Анкару в ноябре 2021 года, а президент Турции Р.Т.Эрдоган нанес ответный визит в феврале 2022 года. Во время визита MБЗ он объявил об инвестиционном фонде в размере 10 млрд долларов во многих секторах турецкой экономики, включая энергетику, изменение климата и торговлю. Это должно помочь турецкой экономике, но тот факт, что деньги будут направлены на инвестиции, а не на помощь, также должен обеспечить ОАЭ значительное влияние в турецкой экономике, что приведет также к политическому влиянию. В январе 2022 года две страны объявили о валютном свопе на 4,7 млрд долларов, что увеличило валютные запасы Турции и поддержало турецкую лиру. Они подписали соглашение о свободной торговле 3 марта 2023 года, надеясь увеличить двустороннюю торговлю с 8 до 25 млрд долларов за пять лет. По сообщениям, некоторые аспекты сотрудничества в области обороны никогда не прекращались, даже в период напряженности между двумя странами. Сегодня это сотрудничество, похоже, развивается. Турция способна поставлять оружие; по сообщениям , ведутся разговоры о совместном производстве турецкого оружия в ОАЭ. Кроме того, две страны сходятся во взглядах на российско-украинский конфликт и американское давление с целью выбора стороны. Однако это не привело к ослаблению ОАЭ и их тесных связей с Грецией и Кипром, налаженных в течение предыдущего десятилетия в попытках сдержать турецкое влияние.
Отношения ОАЭ с Катаром, похоже, быстро развиваются. И это несмотря на медленный старт после сближения во главе с Саудовской Аравией на саммите в Аль-Ула в январе 2021 года и несмотря на остаточную общественную враждебность после шести лет непрерывных негативных сообщений. Об этом можно судить по тому, какое внимание СМИ уделили визиту MБЗ в Доху на чемпионат мира по футболу в декабре 2022 года и участию катарского шейха Тамима Аль Тани в арабском «мини-саммите» в Абу-Даби в январе 2023 года. В этой встрече, созванной MБЗ в срочном порядке, приняли участие главы ОАЭ, Катара, Омана, Бахрейна, Иордании и Египта. Саудовская Аравия и Кувейт не участвовали, саудовцы, как сообщается, из-за недовольства наследного принца КСА и премьер-министра Мухаммеда бен Сальмана эмиратской инициативой. ОАЭ недавно разблокировали катарские новостные сайты. ОАЭ в марте отозвали свою заявку на проведение встречи Всемирного банка и Международного валютного фонда в 2026 году, вместо этого поддержав Катар в качестве потенциальной принимающей стороны.
Относительно новые официальные отношения с Израилем активно привлекают эмиратское руководство в последние месяцы. Риторика и предлагаемая политика нового правого правительства Израиля, возглавляемого Биньямином Нетаньяху, создали проблемы для всех консервативных арабских государств, чьи отношения с Израилем улучшились в последние годы. Символические шаги откладываются на неопределенный срок: не назначена дата столь желанного государственного визита Нетаньяху в ОАЭ; не назначена дата следующего саммита «Форума Негева», запланированного на март в Марокко. ОАЭ (и Бахрейн) за последние недели много раз осуждали поведение Израиля на Западном берегу и в Иерусалиме. Однако убедительная стратегическая, экономическая и геополитическая логика, которая побудила ОАЭ и другие государства-участники «Соглашения Авраама» официально оформить отношения с Израилем, не изменилась. Правительство ОАЭ хочет сохранить долгосрочные отношения, но также не хочет, чтобы его воспринимали как пособника нынешнего правительства. Информированные источники из стран Персидского залива отмечают, что правительство ОАЭ рассматривает «Соглашения Авраама» как «стратегическое направление», а нынешнее правительство Израиля – только как «препятствие на дороге». Сигнал в этом ключе, похоже, был дан, когда MБЗ, который, как уже отмечалось, еще не назначил дату визита Нетаньяху в ОАЭ (хотя пара разговаривала по телефону 4 апреля), встретился 27 марта с бывшим премьер-министром Нафтали Беннетом. Продолжаются сделки с Израилем, которые рассматриваются как служащие стратегической геоэкономической цели Абу-Даби по установлению связей с субрегионом Восточного Средиземноморья. Это особенно верно в отношении тех, которые связаны с разведкой и эксплуатацией газа в Египте и Израиле, а также с проектами по возобновляемой энергетике по всему региону. 26 марта две страны подписали вступившее в силу соглашение о свободной торговле, достигнутое в мае прошлого года; резонанс после подписания был низким в ОАЭ, и министр торговли не поехал в Израиль для подписания соглашения. Инвестиции ОАЭ в энергетический сектор Израиля, воспринимаемые в Абу-Даби как долгосрочный интерес, продолжаются, о чем свидетельствует недавнее предложение ADNOC (совместно с BP) о покупке половины израильской компании New Med gas, которой принадлежит 45% газового месторождения «Левиафан». Фонд национального благосостояния «Мубадала» уже владеет 11% меньшего месторождения «Тамар».
Другие двусторонние отношения, которые значительно развились за последние два года, связаны с Сирией. ОАЭ были на переднем крае усилий по возвращению режима Башара Асада в лоно арабских государств, аргументируя необходимость принятия реальности его выживания и необходимость взаимодействия арабских стран с ним, чтобы уменьшить влияние Ирана. Министр иностранных дел Абдалла бен Заид посетил Дамаск в ноябре 2021 года; Башар Асад совершил неожиданный визит в Дубай и Абу-Даби в феврале 2022 года, якобы для того, чтобы посетить сирийский павильон на выставке Dubai Expo 2020 в национальный день Сирии. Это был его первый прием в арабской стране с начала гражданской войны. Он прибыл в сопровождении своей жены со вторым официальным государственным визитом 19 марта 2023 года. Недавнее землетрясение в Турции и Сирии позволило заинтересованным странам региона установить контакт с обоими государствами и улучшить отношения с ними, якобы по гуманитарным соображениям. Моран Зага рассматривает желание добиться значительного влияния и пространства для маневра в Сирии как еще одну из основных движущих сил смягчающей политики ОАЭ в отношении России.
В Персидском заливе растет напряженность между ОАЭ и Саудовской Аравией. Несколько собеседников отметили, что тесные личные отношения между MБЗ и Мухаммедом бен Сальманом, которые в прошлом рассматривались даже как наставничество, испортились. У двух стран возникли серьезные разногласия в отношении Йемена, где саудовцы считали себя ослепленными и покинутыми в результате сокращения численности Вооруженных сил ОАЭ в 2019 году (эмираты по-прежнему активно участвуют в защите геоэкономических интересов на юге Йемена через доверенных лиц и на острове Сокотра). Кроме того, оба пытаются позиционировать себя как ключевых посредников и экономических субъектов в регионе и проводят почти идентичную политику по диверсификации экономики, отказываясь от нефти (процесс, в осуществлении которого ОАЭ, как и Катар, предшествовали Саудовской Аравии): правительство Эмирата утверждает , что только 28 процентов ВВП сегодня основано на нефти и газе.
Саудовская Аравия надеется быстро привлечь квалифицированную рабочую силу из числа экспатриантов, чтобы стать центром услуг и транспорта, в дополнение к превращению в туристическое направление; это будет за счет ОАЭ, особенно Дубая. Две страны также расходятся во мнениях по поводу ограничений добычи в рамках ОПЕК +, при этом ОАЭ настаивают на увеличении добычи нефти; по сообщениям, ОАЭ рассматривают возможность выхода из ОПЕК (несбыточная мечта американцев – авт.). Одним из недавних показателей растущей напряженности является требование Эр-Рияда о том, что транснациональные компании, желающие заключить контракты с правительством Саудовской Аравии, должны перенести свои региональные штаб-квартиры в Саудовскую Аравию к 2024 году, требование, которое, по мнению многих, направлено против Дубая. Другим является недавнее решение Саудовской Аравии создать глобальную авиакомпанию Riyadh Air (генеральный директор которой до октября был главой Etihad, флагманского перевозчика Абу-Даби), которая конкурировала бы с Emirates (Дубай) и Qatar Airways. На политическом уровне саудовцы считают, что эмиратцы, по словам старшего научного сотрудника FPRI Брэндона Фридмана, «стали слишком большими для своих штанов» и проводят слишком независимую политику (в том числе в отношении множества двусторонних соглашений о свободной торговле) без традиционных консультаций между монархиями Персидского залива.
Заключение.
В последние недели большое внимание было сосредоточено на изменении внешнеполитической ориентации Саудовской Аравии в сторону более многостороннего подхода с акцентом на сохраняющиеся расхождения с Соединенными Штатами. К ним относятся визит Си Цзиньпина в Эр-Рияд в декабре 2022 года, тесная координация с Россией по вопросам добычи нефти (включая недавнее сокращение) и совсем недавно достигнутое при посредничестве Китая соглашение с Ираном о восстановлении дипломатических отношений. Однако этому (как и во многих других областях) предшествовали ОАЭ. ОАЭ могут похвастаться глобальным и региональным весом, намного превышающим тот, который может быть продиктован их размером и местоположением: это один из пяти или шести наиболее значительных стратегических игроков на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Создавая и поддерживая этот статус, они использовали свой экономический вес как крупного производителя нефти, но, что более важно, как наиболее продвинутого регионального игрока (наряду с Катаром) в преобразовании своих энергетических ресурсов в мощную и диверсифицированную глобализованную экономику, основанную на услугах, финансах, торговле и логистике, для достижения геостратегических целей. Например, его суверенные фонды благосостояния сегодня являются одними из крупнейших глобальных инвесторов, с иностранными инвестициями в размере не менее 46 млрд крупнейших операторов контейнерных терминалов в мире (с примерно 10% мировой пропускной способности). Они использовали это в сочетании со своим целенаправленным и умелым аппаратом принятия и реализации решений, руководствуясь долгосрочной стратегией, чтобы воспользоваться возможностями и стать лидером консервативного лагеря во время арабских восстаний и после них. После десятилетия активной, даже авантюристической политики в регионе, изменения во внешней политике ОАЭ за последние два года были масштабными. Это привело к нормализации отношений с четырьмя основными и конкурирующими государствами региона: Ираном, Израилем, Турцией и Катаром (его отношения с режимом ас-Сиси в пятом, Египте, долгое время были хорошими), а также с Сирией. Однако нынешние новые направления в политике ОАЭ можно рассматривать как функцию отсутствия успеха в его предыдущей политике «маленькой Спарты». Нынешний подход ОАЭ «никаких проблем с соседями» также не гарантирует полного успеха.