по материалам  индийского Исследовательского фонда Observer

Отмечая десятилетие с момента создания Китайско-пакистанского экономического коридора (CPEC), «флагманского» проекта в рамках китайской инициативы «Один пояс, один путь» (BRI), министры иностранных дел КНР и Пакистана вместе с исполняющим обязанности министра иностранных дел Исламского Эмирата Афганистан, управляемого талибами, «подтвердили» свою приверженность «дальнейшему трехстороннему сотрудничеству в рамках инициативы «Один пояс, один путь» и совместному распространению CPEC на Афганистан». Это решение было принято в ходе пятого диалога министров иностранных дел Китая, Пакистана и Афганистана, состоявшегося 6 мая 2023 года — первого с момента прихода к власти нынешнего режима в Афганистане.

Хотя подобное заявление о намерениях публично делается не в первый раз, оно в очередной раз подчеркивает стратегические императивы Китая и Пакистана, стоящие за рассмотрением вопроса о включении Кабула в проект. Для режима в Кабуле это решение является отрадным событием, поскольку он изо всех сил пытается привлечь инвестиции в страну. Некоторые индийские источники ставят под сомнение целесообразность расширения проекта на территорию Афганистана, утверждая, что гарантии безопасности, которые Китай хочет получить как от Пакистана, так и от Афганистана, будет сложно реализовать на практике. Несмотря на последствия как для Пакистана, так и для Афганистана, для Нью-Дели возможное вступление Кабула в этот проект вызовет вопросы суверенитета и стратегические опасения. Еще в 2013 году концептуализация CPEC и его амбициозных проектов рассматривалась как фактор, меняющий правила игры в Пакистане, а также во всем регионе. Надежды и чаяния относительно его потенциала минимизировать экономические трудности Исламабада и стать конкретным свидетельством «всепогодной дружбы» между Китаем и Пакистаном были настоящими и действенными. Коридор должен был использовать уже существующее Каракорумское шоссе и проложить новые торговые маршруты вокруг него в менее развитых регионах Пакистана, в свою очередь связав западый автономный район Китая Синьцзян с побережьем Аравийского моря в Белуджистане. Это было сделано для того, чтобы восполнить дефицит инфраструктуры в Пакистане и создать промышленные зоны.

Десять лет спустя, хотя Пекин и Исламабад описывают проект как «яркий пример BRI», реальность на местах никогда не была мрачнее. Хотя структурные проблемы в экономике Пакистана присутствовали еще до разработки концепции проекта, экономические требования проекта усугубили его трудности, поскольку валютные резервы страны сократились, а дефицит текущего счета увеличился. Проект, далекий от обеспечения справедливого развития во всех провинциях, вызвал возмущение в провинции Белуджистан, где местные жители оспаривают разделение экономических дивидендов от этого проекта, а многие сепаратистские и террористические группы нападают на китайских рабочих и пакистанских солдат военизированных формирований, обеспечивающих безопасность проектов. Несмотря на эти опасения, и Китай, и Пакистан обсуждают включение Афганистана в CPEC по крайней мере с 2017 года, когда впервые начался трехсторонний формат между этими странами. Когда в Кабуле пало правительство Ашрафа Гани и власть захватили талибы, Пакистан рассматривал CPEC как основной способ экономического взаимодействия между двумя сторонами. В 2022 году представитель талибов  Муттаки на своей первой встрече с тогдашним министром иностранных дел Китая Ван И написал в твиттере о возможном присоединении Кабула к CPEC. Даже за несколько месяцев до окончательного вывода Вооруженных сил Соединенных Штатов  из Афганистана распространение CPEC на эту страну рассматривалось как средство достижения мира и помощи в процессе восстановления.

Афганистан имеет общую границу с Китаем протяженностью 92 километра через узкий Ваханский коридор, простирающийся от Бадахшана до Синьцзяна. Хотя коридор имеет три прохода, их ненадежное географическое положение делает любое прямое включение Афганистана в BRI маловероятным в краткосрочной и среднесрочной перспективе. Развитие существующего Каракорумского шоссе, которое проходит через перевал Хунджераб, связывающий Пешавар с Кабулом, считается возможным маршрутом, соединяющим Кабул с CPEC и, в конечном счете, с Китаем. Для испытывающего нехватку денежных средств и влияния «Талибана» приветствуется любое вливание инвестиций в инфраструктуру и возрождение афганской экономики. «Талибан» воспринял идею возобновления исторических торговых маршрутов Шелкового пути через Ваханский коридор для повышения уровня торговли с Китаем. Оно положительно восприняло «долгосрочную политическую поддержку» Китая, надеясь, что Пекин увеличит свои инвестиции в страну. Как Министерство иностранных дел правительства талибов, так и Торгово-инвестиционная палата Афганистана признают, что включение страны в СРЕС предоставит  столь необходимые инвестиции и поддержит металлургический и энергетический секторы. Также считается, что это позволит Кабулу стать самодостаточным и больше не полагаться на других в экономическом развитии. Но эти оценки вероятных маршрутов обсуждались в течение многих лет без какого-либо ощутимого прогресса на местах. Учитывая текущую ситуацию с CPEC в Пакистане, возможность реализации решения на местах кажется мрачной из-за ситуационных и практических проблем.

В соответствии со своими недавними усилиями представить себя ответственной страной, выступающей с инициативами по решению основных глобальных проблем, Китай подчеркнул потенциал развития и реконструкции расширения CPEC на Афганистан. Даже Исламабад рассматривает коридор как фактор, усиливающий региональную связанность, и средство ускорить переход от геополитической внешней политики к геоэкономической. Но, помимо аспекта развития (если таковой имеется), и у Пекина, и у Исламабада есть определенные стратегические обязательства, поддерживающие это решение. После падения Кабула взаимодействие Китая с движением «Талибан» было последовательным, причем степень взаимодействия была близка к признанию де-факто. В то время как вакуум, оставленный США, действительно дал Китаю время и пространство для усиления своего влияния в стране, отсутствие американского зонтика безопасности также вызвало к жизни опасения по поводу проникновения боевиков от границы с Афганистаном в западный регион Синьцзян. Эти опасения диктовали подход Пекина, даже несмотря на то, что «Талибану» не удалось подавить боевиков.

Помимо соображений безопасности, получение доступа к неиспользованным минеральным ресурсам страны также важно для Пекина. Он также хочет использовать страну для ускорения своего «поворота к Евразии», что очевидно из его недавнего выступления перед центральноазиатскими республиками на саммите в Сиане, неотъемлемом регионе для его BRI. Нападения на китайских рабочих в Пакистане, хотя некоторые считают их достаточной причиной для Пекина ограничить свои инвестиции, также важны для дальнейшего укрепления его присутствия в стране. Надежды Пакистана сохранить свою стратегическую глубину в стране после возвращения талибов вскоре после этого были разрушены. Двусторонние отношения оказались катастрофическими из-за того, что пакистанская группировка «Техрик-и-Талибан» (ТТП) серьезно дестабилизировала закон и порядок в стране. В этом контексте для Пекина обеспечение того, чтобы у двух соседей была хоть какая-то стабильность между их границами, имеет важное значение для обеспечения безопасности его внутренних районов.

В кулуарах встречи министров иностранных дел Шанхайской организации сотрудничества в Гоа министр иностранных дел Индии  С.Джайшанкар вновь заявил о принципиальном несогласии Индии с CPEC, подчеркнув, что соединяемость не может нарушать территориальную целостность или суверенитет страны. Оппозиция Индии к СРЕС в целом, независимо от ее распространения на Афганистан, опирается на две основы — стратегическую и суверенную. В стратегическом плане увеличение присутствия Китая в районе перевала Хунджераб сократит стратегическое пространство Индии при дальнейшей секьюритизации региона. CPEC также проходит через оккупированный Пакистаном Кашмир, именно поэтому Индия считает проект «незаконным, нелегитимным и неприемлемым».

За последние несколько лет отношения Индии и Китая экспоненциально ухудшились. На фоне крайне подозрительных отношений любая попытка увеличить присутствие Китая в регионе не может восприниматься Индией без беспокойства. Взаимодействие Китая с движением «Талибан» после вывода американских войск из Афганистана уже отодвинуло Нью-Дели на задний план в стране, где Индия исторически играла важную роль. Возможность экономической выгоды режима талибов от усиления китайского присутствия, по сути, еще больше укрепит их власть в стране и повысит восприятие угрозы для Индии. Для Нью-Дели даже экономически развитый Пакистан, который более глубоко интегрирован в «китайскоцентричное геоэкономическое пространство», не является хорошей новостью. Но стратегия Индии по противодействию CPEC также ограничила ее потенциал в формировании регионального развития инфраструктуры. Его политика «Соединить Центральную Азию» не принесла никаких серьезных дивидендов, в то время как Китай медленно расширяет свое присутствие в республиках Центральной Азии.

Хотя между Пекином и Кабулом существуют некоторые разногласия по поводу системы управления движения «Талибан», обе стороны повысили степень взаимодействия с возобновлением прямых рейсов и снятием Китаем визовых ограничений для граждан Афганистана. Несмотря на это, все еще трудно увидеть какие-либо реальные экономические выгоды для Китая, если CPEC будет распространена на Афганистан. Но именно отсутствие этих экономических выгод указывает на то, насколько важны стратегические императивы для Пекина. Для Пакистана Афганистан может стать региональной сделкой по обеспечению экономических связей. Усилия Китая по стабилизации напряженных пакистано-афганских отношений не увенчаются успехом. Недавние замечания министра внутренних дел Пакистана, выражающего недовольство тем, как «Талибан» неактивно отреагировал на боевиков ТТП, которые все еще проникают в страну из Афганистана, указывают на степень дефицита доверия между ними. Усилия Пекина по обеспечению стабильности путем увеличения инвестиций в страну могут оказаться нелогичными, поскольку само отсутствие стабильности в первую очередь может сорвать его инвестиционные планы.