Россия по-прежнему рассматривает возможность организации в Москве международной конференции по Ближнему Востоку, но сроки проведения данного мероприятия в политико-дипломатической среде до сих пор не определены.
Стоит напомнить, что минувшим летом спецпредставитель Президента России по Ближнему Востоку А.В. Салтанов осуществил рабочие визиты в Ливан и Сирию, а немногим ранее глава внешнеполитического ведомства Сергей Лавров принял участие в работе 36-ой сессии Совета министров иностранных дел стран – членов Организации Исламская конференция (ОИК) в Дамаске.
Это отнюдь не случайно. Россия стремится усилить свои позиции в активно набирающем обороты исламском мире, укрепив собственный авторитет в ближневосточном регионе. В этой связи на передний план выходит сегодняшняя политическая обстановка на Арабском Востоке. Какова же она?
В поисках ответа на поставленный вопрос проанализируем те тенденции, которые происходят во внутренней и региональной политике арабских государств, а также выскажем собственные предположения по поводу ее дальнейшего изменения.
Распад социалистической системы привел к нарушению существовавшего ранее баланса сил в мировом масштабе. Оставшись один на один перед лицом мощного в экономическом, военном, технологическом отношении Запада, который проводит по отношению к развивающимся странам политику с позиции силы, последние все более остро ощущают потребность в модернизации.
В настоящее время многие арабские страны осознают историческую потребность в построении гражданского общества, но вместе с тем, отсутствие необходимых экономических институтов на Востоке делает невозможным создание такого общества по западному образцу.
В этой связи, в частности, в некоторых мусульманских странах Ближнего и Среднего Востока исламский фундаментализм видится как единственный доступный путь к построению гражданского общества, альтернативного западному. В то же время попытки правящих кругов ряда ориентированных на Запад афро-азиатских стран навязать традиционному обществу чуждые ему и органически несовместимые западные стандарты и модели развития рождают в среде фундаменталистов тенденции к отторжению западного влияния любым путем, включая экстремизм, и его крайнее проявление — терроризм.
И хотя ислам, — по мнению россиского востоковеда Г.И. Мирского, — как таковой не является в принципе религией, несовместимой с демократией и правами человека, его легко использовать именно в этом смысле, эксплуатируя гнев нищих и обездоленных народов, жаждущих торжества справедливости и склонных верить тем, кто утверждает, что весь корень зла — в отходе от «истоков», от праведного пути, в следовании чуждым нормам и ценностям, принесенным с Запада.
Со своей стороны добавим, что множественные и незатухающие вооруженные конфликты на конфессиональной, этнической и национальной почвах, связанная с этим проблема беженцев, сложная демографическая ситуация, порождающая массу пауперов, неустроенность и безработица молодежи — все эти факторы, наряду с неспособностью политиков направить разрозненное переходное общество на решение общенациональных задач, обусловили поддержку населением нынешних фундаменталистов во многих исламских странах Ближнего и Среднего Востока.
Именно поэтому современное руководство этих государств рассматривает исламский фундаментализм как идеологию, способную нейтрализовать существующий до сих пор в той или иной мере этнический, племенной и конфессиональный сепаратизм.
Таким образом, в странах, проводящих политику исламизации, ислам рассматривается как мобилизационная идеология для населения, которое, по замыслу, не может не поддерживать тех, кто обращается к исламу как важному фактору национального самосознания. Наличие пережитков неисламского и доисламского сознания у населения все же не является помехой для осуществления данной идеологии.
Примечательно, что подобная ситуация становится характерной не только для стран Ближнего и Среднего Востока. Некоторые ее черты начинают проявляться в странах СНГ и России.
Как отмечал верховный муфтий Сибири и Дальнего Востока Нафигулла Аширов, естественный подъем влияния российских конфессий в последние годы неизбежно привел к усилению их общественно-политического влияния. При этом зачастую рост самосознания мусульман и, как следствие, исламского фактора преподносится как рост исламского фундаментализма, исламского экстремизма или исламизма.
Связанная с этим проблема так называемого «исламского терроризма» (термина, на наш взгляд, некорректного и используемого, главным образом, представителями ведущих западных государств) нуждается в серьезном критическом анализе. В частности, среди основных критериев оценки деятельности той или иной исламистской группировки, использующей методы террора, следует, по всей вероятности, выделить следующее.
Во-первых, цели, для достижения которых применяется насилие, в какой форме оно применяется, а также средства его осуществления. Во-вторых, необходимо учитывать вероятность использования исламских лозунгов для прикрытия деятельности членов тех группировок, для которых терроризм стал формой существования или средством наживы. В-третьих, под знаменами ислама могут выступать различного рода сепаратистские движения.
Кроме того, нельзя не отметить также тот факт, что видимая устойчивость тех или иных радикалистских исламских объединений основывается не только на определенных организационных принципах, но и в известном смысле на том, что они представляют собой скорее социально-экономические объединения, чем просто религиозные.
Разжигание страстей в отношении «исламских террористов» на уровне западного обывателя происходит на фоне активизации деятельности радикально настроенных исламских фундаменталистов в различных точках планеты (не исключая и Россию). Осуждая терроризм в любых его проявлениях, необходмо рассматривать различные экстремистские группировки исламистской направленности со всех точек зрения, включая политологический, социологический, социально-политический аспекты.
Общий предварительный анализ факторов, способствующих генерации терроризма в современном мире показывает следующее.
С одной стороны, изменения, произошедшие на нашей планете за последние годы, связанные с крахом биполярного мира и выдвижением на первые роли США в качестве единственной сверхдержавы, оставившей за собой право бесконтрольного со стороны мирового сообщества применения силы (ракетные удары по Судану и Афганистану) под предлогом борьбы с «исламским» терроризмом или же под предлогом «защиты» мусульман (Югославия), повлекли за собой создание принципиально новых «правил поведения» в международных делах.
С другой стороны, неспокойная политико-экономическая ситуация на всем Большом Ближнем Востоке может привести к дестабилизации обстановки также в соседних регионах (Центральная Азия, Кавказ), где также сильно влияние и высока активность исламистских организаций и движений (например, Исламского движения Узбекистана, «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» — Исламской партии освобождения).
Каким же образом подобное развитие событий отразится на политике нашего государства?
Прежде всего, эта ситуация, создав напряженность на южных рубежах России, повлияет на ее внешнеполитический курс на ближневосточном и в целом на арабском векторе. Усиление позиций исламистов даже в таких отдаленных и не граничащих арабских странах, как Алжир и Марокко, повлияет на состояние двусторонних отношений с этими и другими арабскими государствами не только в краткосрочной, но и в более отдаленной перспективе.
Стоит подчеркнуть, что в начале XXI века отмечается заметная активизация российско-арабских экономических, политических и культурных отношений. Об этом свидетельствуют участившиеся за последние десять лет государственные визиты высшего российского руководства в Марокко, Алжир, страны Аравийского полуострова, Иорданию.
Например, новый импульс развитию двусторонних отношений между Россией и Марокко был придан после государственного визита на тот момент президента России В.В. Путина в Королевство Марокко в сентябре 2006 г.
По итогам официальной встречи был подписан ряд межправительственных соглашений о сотрудничестве в различных областях. В частности, Конвенция о передаче лиц, осужденных к лишению свободы, соглашение о сотрудничестве в области морского рыболовства, о сотрудничестве сфере туризма, о культурном и научном сотрудничестве, о сотрудничестве в области массовых коммуникаций, меморандум о сотрудничестве в области физической культуры и спорта и соглашение о сотрудничестве в области здравоохранения.
Таким образом, Россия активизировала свою внешнюю политику на североафриканском векторе с тем, чтобы сообщить большую эффективность отношениям с Марокко. Также был осуществлен ряд визитов высокопоставленных российских чиновников (министров, глав федеральных агентств, глав регионов) в другие арабские страны, имевших целью усилить динамику двусторонних отношений. Состоялись также официальные визиты лидеров арабских стран в Москву.
Достаточно напомнить, что нашу страну за последние десять лет посетили главы многих арабских государств.
Возвращаясь к ближневосточным турне министра С.В. Лаврова, а позднее его заместителя А.В. Салтанова, целесообразно определить ключевые параметры модели развития российской внешней политики на арабском векторе в случае существенной радикализации внешнеполитического курса исламских стран на региональном и межрегиональном уровнях.
В соответствии с Концепцией внешней политики Российской Федерации, наше государство будет добиваться стабилизации обстановки на Ближнем Востоке, включая зону Персидского залива и Северную Африку, учитывая при этом воздействие ситуации в регионе на обстановку во всем мире.
Используя свой статус как коспонсора ближневосточного мирного процесса, Россия намерена вести линию на активное участие в нормализации обстановки в регионе после кризиса. В этом контексте приоритетной задачей России будет восстановление и укрепление ее позиций, особенно экономических, в этом богатом и важном для росийских интересов регионе.
Рассматривая Большое Средиземноморье как связующий узел таких регионов, как Ближний Восток, Черноморский регион, Кавказ, бассейн Каспийского моря, Россия намерена проводить целенаправленный курс на превращение его в зону мира, стабильности и добрососедства, что будет способствовать продвижению российских экономических интересов, в том числе в вопросе выбора маршрутов прохождения важных потоков энергоносителей.
Кроме того, Россия намерена расширять взаимодействие с африканскими государствами, содействовать скорейшему урегулированию региональных военных конфликтов в Африке. Необходимо также развитие политического диалога с Африканским союзом и субрегиональными организациями, использование их возможностей для подключения России к многосторонним экономическим проектам на континенте.
В.В. Путин, находясь на посту главы государства неоднократно заявлял о необходимости сохранения преемственности российского внутриполитического и внешнеполитического курса, поэтому можно предположить, что в годы президентства Д.А. Медведева российская внешняя политика, в том числе на арабском векторе, в стратегическом плане не претерпит кардинальных изменений.
Однако могут быть внесены некоторые тактические коррективы, направленные на обеспечение безопасности самой России и защиту ее интересов в арабском регионе в случае существенной радикализации внешней политики ряда арабских стран в связи с перманентным усилением позиций фундаменталистских сил в их властных структурах. Особенно в тех институтах власти, которые напрямую или косвенно связаны с генерированием и реализацией внешней политики.
Как уже упоминалось выше, Россия связана международными обязательствами в качестве коспонсора ближневосточного мирного процесса (вместе с ООН, ЕС и США). Она, безусловно, сохранит этот статус и при Дмитрии Медведеве, поскольку Ближний Восток был и остается одним из ключевых, если не самым важным, регионом в системе международных отношений на современном этапе.
Для российской внешней политики пока еще традиционной остается система установления и развития отношений с иностранными государствами прежде всего на двусторонней основе, а потом уже на уровне региональных и международных организаций. Примером тому служат отношения России с большинством стран-членов ЕС.
Москва предпочитает развивать отношения и решать возникающие проблемы с каждым конкретным государством в отдельности, а не со всей наднациональной структурой в целом, где по воле одного государства может быть приостановлено или же ветировано принятие решений по важным экономическим и политическим вопросам.
Одним из недавних примеров этого является блокирование Польшей начала переговорного процесса о принятии нового договора об отношениях России и ЕС из-за неурегулированности вопроса о возобновлении поставок мясной продукции в Россию из Польши.
В отношении арабских стран российское государство будет применять аналогичный подход. При сохранении значимости арабского региона в целом Москва будет развивать и укреплять отношения, а также решать возникающие проблемы на двусторонней основе с каждым конкретным государством в отдельности, в случае необходимости прибегая к посредничеству региональных и межрегиональных организаций (ЛАГ, ССАГПЗ, ОАЕ, ОИК).
Приоритет будет отдаваться интенсификации и повышению эффективности экономических связей, военно-технического, научно-технического сотрудничества, культурных контактов, результатом чего должно стать усиление реального политического влияния и укрепление авторитета России в этом обширном регионе. И, возможно, ключевым шагом на этом пути станет Московская конференция по Ближнему Востоку.