Продолжаем разбирать книгу главного мозгового центра Турции – Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции под заголовком «Большая стратегия Турции».

Перед собой мы видим попытку осмысления новой роли Турции, предпринятую главным мозговым центром Турции – Фондом политических, экономических и социальных исследований Турции (SETAV), на фоне того, как это новое, укрепившееся положение стало все более отчетливо проявляться, как минимум, в регионе нахождения страны.

Главный вопрос, который занимает Турцию: каким образом страна может воспользоваться теми тектоническими сдвигами, которые сейчас наблюдаются в мире, чтобы укрепить свой статус региональной державы и даже сделать себе «апгрейд» до статуса державы глобальной?

Предыдущая, 19-я часть публикации доступна по ссылке на сайте Института Ближнего Востока: http://www.iimes.ru/?p=77291.

Напомним, что в прошлой части нашей публикации мы остановились на разделе третьей главы издания, который озаглавлен как «Военная сила и стратегия».

Одной из важный идей, с который начинается данный раздел, является то, что Турция должна расширять границы, в географическом смысле, возможностей использовать свою военную силу при решении возникающих проблем. При этом, речь должна идти уже не только о странах – непосредственных и ближайших соседях страны. В них и так Турция уже активно участвует в разного рода конфликтных ситуациях, в том числе: в Сирии, в Ираке, в Азербайджане и в Ливии. Также, в свете последних по времени событий, стоит отметить, что держит Турция «в поле зрения» и палестино-израильский конфликт.

Отдельна тема заключается в том, что Турция намерена поддерживать для себя комфортный баланс сил в регионе.

Этот «климат-контроль» должен предусматривать то, что никто не должен бросать вызов турецкому влиянию в регионе и нарушать своими действиями баланс сил в регионе, который активно формируется Турцией. Как минимум, два соседа по региону Турции, в этом смысле, заслуживают внимания: речь идет о Иране и Израиле.

И та и другая страна имеют потенциал укрепления в регионе. Но лишь в том случае, если каждой из них удастся избавиться от существенного бремени.

В случае Ирана, речь идет о международных санкциях. В случае Израиля, речь идет о региональной изоляции и палестино-израильском конфликте. Это вызывает к жизни турецкий тезис о недопустимости нарушения баланса сил по сравнению с турецкими возможностями, а, следовательно, требуется реализация политики сдерживания.

Причем, достаточно любопытным образом: две американских администрации проводят зеркальную политику по отношению к Ирану и к Израилю. Там, где Д.Трамп выходит из сделки по иранскому атому, Дж.Байден обращает ситуацию вспять. Там, где Д.Трамп оказывает безусловную и полную поддержку Израилю, напротив, Дж.Байден действует куда как с большими оговорками и осмотрительностью. Турция же прилагает немало усилий на Ближнем Востоке, чтобы перезагрузить свои отношения со странами региона, ссылаясь на иранскую угрозу. Коль скоро, она не может повлиять на американскую позицию по Ирану.

Что же до палестино-израильского конфликта, то, как мы писали в нашем обзоре на сайте ИБВ по турецкой позиции, Турция собирается «вцепиться мертвой хваткой в Израиль», чтобы не допустить запуска его отношений с региональными странами. Здесь позиция Турции, с известной степенью условности, напоминает ситуацию с Саудовской Аравией и убийством оппозиционного журналиста Дж.Хашогги в саудовском консульстве в Стамбуле.

В обеих случаях есть совершенные преступления (для Израиля можно последнее слово «закавычить», как позицию турецкой стороны – И.С.) и есть сторона, которая постоянно, мертвой хваткой муссирует этот вопрос, пробуя противоположную сторону на предел её прочности, но не переходя через край.

В случае Саудовской Аравии, этот край – пролегает через публикацию аудиозаписи убийства Дж.Хашогги саудовцами, которая, якобы, была сделана в саудовском консульстве в Стамбуле турецкими спецслужбами, ранее установившимся прослушивающие устройства в здание. Эта аудиозапись была, как указала турецкая сторона, дана для прослушивания американцам, но опубликована не была. Тем самым, турки сохранили угрозу обнародования или шаг «доброй воли» по необнародованию – в зависимости от ситуации и дальнейшего развития отношений с Саудовской Аравией.

В случае Израиля, разумеется, подобного вопиющего сконцентрированного «на одном носителе» случая нет. Зато есть множественные случаи применения насилия со стороны Израиля, где Турция, со всей неизбежностью, будет концентрироваться на фактах жертв среди мирного населения, в особенности, стариков, женщин и детей.

Следует ожидать, что на ближайшие месяцы повестка в отношениях между Турцией и Израилем сформирована. Турция продолжит «бомбардировать» Израиль обвинениями в массовых убийствах гражданского населения и в непропорциональном применении силы. В общем, Турция, лишь только «привстав», вновь садится на израильский «хвост».

Что, конечно, не помешает Турции и дальше зондировать почву на тему того нельзя ли договориться с Израилем относительно раздела исключительных экономических зон в Восточном Средиземном море?

Очевидно, что и турецкое влияние на организацию ХАМАС будет также Анкарой «расторговываться» в её переговорах с израильской стороной. Но пока речь не об этом – пока Турция кратно наращивает давление на руководство Израиля на международных площадках.

Так что, как как легко можно понять, Турция уже окончательно отказалась от своих идеалистических идей прошлого вроде «ноль проблем с соседями».

Страна, напротив, декларирует, что влияние и конфликты идут друг с другом рука об руку, а, следовательно, не бывает одного без другого и не стоит опасаться обострений. Главное, чтобы этот процесс являлся бы управляемым со стороны Турции и не выходил бы, случайно, из-под её контроля.

Так что, шутки – перефразы из серии «ноль соседей без проблем» и «ноль соседей – ноль проблем», они, хотя, и имеют место быть, но не ложатся на твердую основу нынешней турецкой внешней политики. Турецкое руководство и не ставит перед собой задачи по тому, чтобы «замиряться» с соседями и «нравиться всем». По мнению турецкой стороны, именно так «дерзко и принципиально» и должны вести себя глобальные державы. В определенном смысле, Турция следует принципу различных мотивационных коучей, которые граждан, желающих добиться больших высот в жизни, призывают вести себя уже так, как вроде они уже всего этого добились. Дело за малым – добиться, а поведение на месте.

Итак, турецкое руководство ставит перед собой задачу договариваться со своими соседями на нужных себе условиях и проецировать на регион свои национальные интересы с использованием всех имеющихся у страны сил и средств и скоординированным образом.

А что касается координации, авторы издания говорят о том, что в структуре Вооруженных сил Турции должен максимально быстро проходить процесс по цепочке: информация – решение – исполнение. А это, в свою очередь, означает то, что функции разведки – командования – операция должны быть приоритетными в плане своей эффективности.

При этом, авторы говорят о том, что функция разведки должна быть доминирующей в любых условиях. Будь то мирная среда, кризисная среда или же речь идет о полноценном конфликте.

Разумеется, роль ВС Турции, как видят её авторы турецкого издания, заключается не только в том, чтобы бороться с кризисами, но и упреждать их возникновение. В этом смысле, они указывают на изменяющуюся региональную конъюнктуру, возрастающую геополитическую конкуренцию, рост возможностей стратегического доступа у ведущих мировых держав. Что предопределяет необходимость для Турции к тому, чтобы повышать свой потенциал и готовность к любому развитию событий.

Разумеется, сценарии активного вовлечения в конфликт имеют для Турции свою стоимость. Это предполагает необходимость, при реформировании ВС Турции, постановки во главу угла принципа «гибкости».

Важнейшим аспектом, о котором говорят авторы турецкого издания, является неопределенность возникающих угроз.

При этом, как они указывают, если реакция на такого рода угрозы является реактивной, то к тому моменту, когда угроза обрела ясные очертания, итогом становится запоздалая реакция Турции. Это, в свою очередь, предполагает, что турецкие реакции с реактивных, должны смениться на проактивные. И они, эти реакции, должны быть тесным образом связаны с возможностями турецкой военной разведки и предусматривать использование предупреждающих, профилактических операций.

На самом деле, если обратиться к турецкой практике последних лет, то несложно убедиться в том, что Турция чутко реагирует на малейшие изменения внешней среды и на все мало-мальски значимые пункты международной повестки дня. Причем реагирует по всем направлениям: информационно ситуацию отрабатывает Управление по связям с общественностью при администрации президента страны, Министерство иностранных дел, работая с ним синхронно, заявляет официальную позицию. В свою очередь, за последние годы резко выросла публичность ВС Турции, которая идет параллельно с ростом активности турецкой армии в целом.

Что же до высшего руководства страны, прежде всего, президента Р.Т.Эрдогана, он, на протяжении всей своей политической карьеры, подтверждает репутацию «потеющего политика», то есть, политика, который не останавливается и не делает пауз. Даже в ситуациях, когда пауза смотрелась бы логичной и оправданной. Это, к примеру, касается пост-выборных периодов, когда многие политики позволяют себе передышки, но только не Р.Т.Эрдоган и его Партия справедливости и развития. Сам турецкий руководитель сам передышек не берет и, тем самым, задает тренд среди своих подчиненных. Так что, в плане турецкой проактивности, которую иногда ещё именуют «активизмом», вопросов нет – Турция действует именно таким образом.

Разумеется, наряду с проактивной позицией турецкой внешней политики с высокой ролью в ней Вооруженных сил Турции, речь идет о том, чтобы поддерживать не просто высокую боеспособность последних, но и обеспечивать высокую оснащенность и технологический уровень турецкой армии.

А это предполагает соответствующую промышленную оснащенность страны. Именно в этом направлении – усилия последних лет турецкого руководства, направленные на локализацию производства критических для себя образцов вооружения, узлов и комплектующих частей.

То есть, развитие турецкого ОПК имеет большое значение с точки зрения обеспечения стратегической автономности страны и, получается, что для того, чтобы стратегические её планы были бы реализованы, в том числе, в рамках так называемой «Большой стратегии Турции». Помимо всего прочего, речь идет и о том, чтобы турецкий ОПК выходил бы на международные рынки и повышал бы стратегическую конкурентоспособность страны. Собственно, если, как указывают авторы издания, обратиться к документу, опубликованному со стороны Управления по оборонной промышленности, то там прямо предусматривается превращение Турции в глобального игрока в сфере производства продукции оборонно-промышленного комплекса и сферы безопасности.

В этом смысле, можно утверждать, что Турция уже нашла свою нишу на глобальном рынке. Речь, разумеется, идет не о бронемашинах и не о стрелковом оружии, где Турция является пусть и традиционным, но не слишком сильным производителем, а о турецких беспилотных летательных аппаратах. Прежде всего, о турецком флагмане – БПЛА Bayraktar, хотя компания Baykar не является единственным производителем в Турции БПЛА – есть ещё компания TAI и её БПЛА ANKA, которые, так уж сложилось, оказались менее раскрученными среди массовой аудитории в Турции и за её пределами.

Зато эту продукцию – БПЛА Bayraktar — удалось в кратчайшие сроки забрендировать, как оружие победы в Нагорном Карабахе, перед которым пасует даже российский оборонно-промышленный комплекс.

Причем, совершенно неважно, есть ли под этим тезисом сколь-нибудь солидная основа. Речь идет о том образе, который Турции удалось раскрутить на фоне паранойи об угрозе со стороны России.

Причем, было подмечено, что поставки турецких БПЛА могут вызывать неудовольствие в Кремле, а, следовательно, их «надо непременно брать», чтобы таким образом подчеркнуть тот вызов, который может та или иная страна бросить России.

Отметим отличный турецкий маркетинг, который раскрутил продукцию своего ОПК, встав на плечи «российскому гиганту» и «одолев его как Давид Голиафа». При всей условности данного сравнения, маркетинговый посыл турецкого ОПК именно такой: умная сила против силы грубой, маленький умелый боец против большого бойца, ограниченного собственной самоуверенностью в отношении своей силы. Опять же, совершенно неважна под этим реальная подоплека и соотношение сил. Важно то, как это выглядит. А пока для неискушенной публики выглядит так, что именно турецкие БПЛА одолевают российские системы ПВО, а не наоборот.

Так что, следует констатировать, что Турция нашла свою собственную нишу в глобальной оружейной торговле. Начав с чисто символической союзнической поставки Катару, когда это государство приобрело турецкие образцы как жест доброй воли. За этим последовали поставки уже Азербайджану и там удалось продемонстрировать боеспособность турецкой техники на фоне довольно невнятного сопротивления с армянской стороны, которая не задействовала своего ресурса ни в какой мере, чтобы отразить азербайджано-турецкие атаки. Победа Азербайджана в Нагорном Карабахе стала и победой для турецких беспилотных летательных аппаратов, которые, как мы написали выше, были забрендированы как «оружие победы» и именно с такой идеей начали продвигаться на мировые рынки.

За Катаром и Азербайджаном последовала, в разгар очередного кризиса вокруг Донбасса и Украина. И «преклонение» перед турецкими БПЛА достигло совершенно иррационального уровня, когда заговорили чуть ли не о том, что проблема Донбасса может быть решена лишь только применением турецких БПЛА. Это стало настолько популярной точкой зрения в массах, что специалистам остается лишь только пожать плечами. А турецкий производитель получил себе ещё одно большое конкурентное преимущество. Наряду с тем, что Украина, в любом случае, должна приобрести турецкие БПЛА, поскольку так делают все, кто «борется с российской агрессией» и «экспансионистскими планами».

23 мая президент Польши Анджей Дуда прибыл в Турцию с официальным визитом. А уже 24 мая (в день написания данной статьи) состоятся его переговоры с президентом Р.Т.Эрдоганом. Два президента примут участие в подписании соглашения на поставку Польше 24 турецких беспилотных летательных аппаратов Bayraktar. Таким образом, теперь Польша присоединяется к странам, закупившим ранее турецкие беспилотники, среди которых: Катар, Украина и Азербайджан. Что, впрочем, в свете изложенного выше, является достаточно символичным. Коль скоро сам факт приобретения турецкой техники воспринимается в мире как вызов России. Следует ожидать и других заказов. Допустим, неудивительным, в свете последних событий, будет их приобретение той же Чехией.

В этом смысле, можно констатировать, что по отдельно взятому образцу военной техники Турции удалось сделать то, что предусматривает стратегия Турции в сфере оборонно-промышленного комплекса, то есть превратиться в глобального игрока.