В начале февраля 2009 г. (в номерах от 1, 2 и 6 февраля) лондонская «Аль-Хайят» опубликовала серию репортажей своего работающего в Бейруте специального корреспондента Хазема Аль-Амина, побывавшего в секторе Газа сразу же после окончания израильской военной операции. Наблюдения журналиста – это взгляд человека со стороны, это точка зрения, которая определяется личными наблюдениями, уже сложившимися представлениями, включая и определенный политический выбор, это, наконец, некоторое видение проблемы, связанной с повседневной жизнью людей и активно воздействующей на эту жизнь политикой. Иными словами, написанное Х. Аль-Амином, это свидетельство и документ, достойный того, чтобы быть представленным читателям сайта Института Ближнего Востока.
Итак, несколько дней томительного ожидания (и несколько ночей в гостинце в египетском Эль-Арише) перед египетским контрольно-пропускным пунктом в Рафахе и корреспондент «Аль-Хайят» оказывается на палестинской стороне того же контрольно-пропускного пункта. Разительное различие! Суета и шум на египетской стороне и абсолютная тишина на палестинской: «Несколько зданий, из которых, собственно, и состоит контрольно-пропускной пункт, в которых нет никаких следов прибывающих или убывающих. Если на этих зданиях и можно заметить разрушения, то на палестинской стороне контрольно-пропускного пункта в Рафахе эти разрушения всего лишь следствие того, что этот пункт не используется много дней, месяцев и лет. На египетской тоже стороне не работает ксерокс, то там он не работает потому, что он не заправлен – слишком часто его используют, здесь же, на палестинской стороне ксерокс испорчен, потому что его не использовали уже несколько месяцев. Поскольку же через этот пункт проходит слишком мало народа, постольку сотрудники палестинской службы безопасности давно уже забыли, как нужно себя вести с тему, кто прибывает в сектор по суше».
Все то, что происходит далее, для человека, прибывшего из ливанской столицы, из страны, участвующей в арабском бойкоте Израиля и на уровне официальной риторики называющей еврейское государство «оккупированной Палестиной», где считают, что ХАМАС и ФАТХ разделяет непроходимая пропасть, почти фантасмагория.
Представляющий ХАМАС сотрудник безопасности «безразлично ставит печать на документы, позволяющие въехать в сектор, выданные представителем Палестинской Национальной Администрации». Далее Х. Аль-Амин продолжал: «Как только ты выходишь за пределы контрольно-пропускного пункта, тебя начинают обгонять грузовики с гуманитарной помощью, проходящие через соседний пункт, который как раз сегодня был открыт израильтянами для прохода. Это – контрольно-пропускной пункт “Карам Абу Салим”, расположенный рядом с пунктом Рафах. Когда мы ждали на египетской стороне малейшей возможности пересечь его, иностранные (неарабские – Г.К.) журналисты направлялись туда, хотя его контролируют израильтяне, и он предназначен для провоза гуманитарной помощи. Но для нас, немногих арабских журналистов, проход через пункт “Карам Абу Салим” незаконен с точки зрения, как египетской безопасности, так и палестинской, да и с точки зрения наших государств, запрещающих израильские печати на наших паспортах». Важнее другое обстоятельство, которое и предвосхищает ситуацию фантасмагории, — в Газе, пережившей израильскую операцию, израильское присутствие не только ощутимо, но и всеобъемлюще.
«Ах, это, — сказал мне палестинский водитель, да это же “Керен Шалом”», имея в виду “Карам Абу Салим”, то название, которое десятки раз звучало в дни ожидания на египетской стороне. “Керен Шалом” – ивритская параллель “Карам Абу Салим”. Так для меня началось другое путешествие, параллельное поиску трагедии Газы. Это путешествие, позволившее мне открыть горькое и трудное сходство арабских и ивритских слов и названий. Газа – это странная лаборатория, где испытывается это сходство. Здесь оно сопровождается кровью и разрушениями, но оно же, все то же сходство создается сознательно и преднамеренно потому, что это сходство определяется сопровождающими его взаимными интересами». Основное или, как говорит сам автор репортажей, «главная задача в Рафахе – обменять валюту». И далее: «Для ливанца, для араба-непалестинца очень странно, что находящаяся в обращении в Газе валюта – израильский шекель. Первое, что приходит в голову, когда владелец обменного пункта вручает тебе купюры шекеля, это вопрос о том, насколько законно то, что ты содействуешь обращению израильской денежной единицы. На этот вопрос ты сразу же отвечаешь самому себе: “Я здесь, в Газе, где в карманах всех руководителей ХАМАС лежат израильские деньги”. А уже затем, в самой Газе любого, кто прибыл туда из государства, не заключившего соглашения о мире с Израилем, все время преследуют такого рода вопросы. Но главное соотношение, которое ты должен всегда помнить, пока ты находишься здесь, это то, что в Газе американский доллар стоит 3,6 израильских шекелей».
Первый город сектора – Рафах. Да, это «не столица сектора, но это – его легкие, поскольку здесь находятся тоннели. В этом, собственно, и состоит функция Рафаха для всего сектора, как функция Газы в том, чтобы быть его столицей». Но знакомство с Рафахом – позже, на обратном пути, сейчас важнее Газы, куда Х. Аль-Амин отправляется с палестинским водителем на его «купленном десять лет назад в Израиле желтом Мерседесе» мимо «оставшихся в наследство от израильтян парников, где каждый год выращивается около 50 млн. цветов», которые отправляются «на Амстердамскую биржу, как сказал мне владелец Мерседеса Ахмед».
Но, все же, Газа, столица и первые впечатления – «тебя окружают люди, в отношении которых ты предполагал, что они далеки, изолированы, … а сейчас они перед тобой. Вот их дома, их лагеря беженцев, человек, встретивший тебя в гостинице в Газе – один из них, а один из ее владельцев – Халед Абдель Шафи, сын уже ушедшего Хайдара Абдель Шафи (одного из участников переговоров в Осло со стороны ООП – Г.К.). Ты, арабский журналист, в Газе, хотя ты никогда раньше не думал, что окажешься в “Палестине”». Какая она, эта Палестина?
«В Газе семь часов утра, по дороге, ведущей от гостиницы к улице Омара Аль-Мухтара (героя антиитальянского ливийского сопротивления времени 1930-х гг. – Г.К.) движутся повозки с запряженными в них лошадями. Кто-то перевозит рыбу, пойманную рыбаками в пределах того небольшого пространства моря, куда им позволяют заходить (израильские – Г.К.) военные катера (чуть позже те же повозки, но запряженные на этот раз не только лошадями, но и ослами, начинают перевозить женщин, отправляющихся на рынок за покупками, как пишет тот же Х. Аль-Амин – Г.К.). … Но дома на улицах, ведущих от гостиницы к центру города, не повреждены, за исключением здания палестинского Законодательного совета (парламента – Г.К.) и некоторых других зданий, где располагались властные структуры. Здесь не осуществлялось вторжение, если на домах и есть повреждения, то это всего лишь следы случайных пуль. … Но город не предстает как подвергшийся всеобщему разрушению». Напротив, он кажется «обычным», далеким от историй об «эпических подвигах» и «всеобщей трагедии». Да, конечно, «длинные очереди людей, стоящих перед центрами, позволяющими им жить, для недавней Газы (до событий лета 2008 г., когда был осуществлен переворот ХАМАС – Г.К.) явление беспрецедентное. Перед “Банком Палестины” в одной очереди стоит более ста мужчин, а рядом – очередь женщин. Они ждут начала работы банкоматов. Другой вид очередей – перед бензоколонкой огромное скопление перевязанных цепями газовых баллонов, их хозяева оставили здесь эти баллоны вечером, чтобы обозначить свое место в очереди, которую они создадут утром следующего дня». Но самое странное, — люди говорят о своих ставших очень серьезными проблемах, но никто из них даже «не упоминает о драме Газы, о блокаде и разрушениях, о “восстановлении порядка” под властью ХАМАС и об “анархии” времени правления ФАТХ. Вот паренек, продающий горючее на одном из перекрестков рядом с центральной улицей Омара Аль-Мухтара. Его товар расфасован по бутылям и бакам, заправленным еще рядом с тоннелями Рафаха. Мне он сказал, что бензин стоит три шекеля, а мазут – два, гордо добавив, что его брат – хозяин тоннеля в Рафахе. Оттого-то этому пареньку и не страшна конкуренция». Но у Х. Аль-Амина сразу же возникает вопрос, а где же пресловутое «народное единение, если литр бензина на египетской стороне стоит чуть больше египетского фунта, а в Газе же он продается вдвое дороже и, естественно, без каких-либо таможенных сборов». Любопытный эпизод: «Бородатые полицейские, стоящие у разрушенного израильтянами здания старого муниципалитета на вопрос прохожего, не дадут ли они ему огня, отвечают, что у них нет зажигалок, поскольку “курение запретно” (якобы, по исламским нормам – Г.К.). Но, по их мнению, сам прохожий не совершает греха, “курение запретно” для них, но не для прохожих». Они всего лишь не могут позволить себе купить сигареты и зажигалки? Где же «народное единение», способное содействовать снижению цен на эти товары, все так же поставляемые через тоннели?
Если же пойти по улице Омара Аль-Мухтара на запад, то она приведет в квартал Аш-Шуджаъийя, где, кроме новых супермаркетов, «расположены традиционные рынки». Что же там продается? Х. Аль-Амин продолжает свое знакомство с Газой: «Товары, выставленные у входа в лавки и внутри лавок в основном египетские. Но есть и (хотя их и мало) израильские товары, оставшиеся со времен до введения экономических санкций. Открыто выставлены израильские товары! Для приезжего араба видеть это не легко. Когда же он спрашивает об этих товарах, то ему без колебаний отвечают, что по своему качеству они лучше всех остальных, что палестинцы и даже сторонники ХАМАС предпочитают израильские товары всем остальным. Логика отношений с Израилем или отсутствия этих отношений в Газе совсем не та, которая существует в арабских странах, не подписавших договоры о мире с Израилем». Далее корреспондент «Аль-Хайят» замечает: «В Газе сталкивается подлинная горечь вражды израильтян и палестинцев с единством их совместных интересов, общих вкусов и проживания по соседству. … В Газе эти интересы принципиальны, и их нельзя окрасить в иллюзорные цвета (арабского – Г.К.) бойкота. Подлинный тупик Газы состоит в том, что туда нельзя запретить ввоз (израильских – Г.К.) товаров, потому что первыми, кто от этого пострадает, будут сами палестинцы».
И все же, как выглядит Газа? Оставшийся не разрушенным центр города, где были нанесены воздушные и артиллерийские удары всего лишь по объектам государственной инфраструктуры, и подвергшиеся жестким и жестоким ударам новые районы города. Впрочем, замечает автор репортажей: «Удары по объектам инфраструктуры – свидетельство наказания, но ни в коей мере попыток их захвата или стремления вести дальнейшее наступление. Даже если солдаты и приближались к этим объектам, они и не думали входить в них». Но что означала эта линия поведения израильской армии для города и его жителей?
Сегодня любой город, восточный в этом отношении, как, например, Газа вовсе не исключение, это совокупность множества человеческих сообществ, объединенных (порой) узами родства, очень часто сочетаемыми с исполнением определенных профессиональных или функциональных обязанностей, узами религии, этнического или земляческого (что часто одно и то же) происхождения. Эти сообщества могут быть более престижны, все определяет их статус в системе тех самых исполняемых ими профессиональных или функциональных обязанностей. Именно это обстоятельство очень часто ускользает, остается вне сферы внимания журналиста ли, исследователя ли, просто ли стороннего наблюдателя, говорящего о политике, движении ХАМАС или движении же ФАТХ, созидании институтов палестинской национальной власти или об их разрушении, о взаимоотношениях, например, между Махмудом Аббасом и Халедом Машалем, о том, кто выигрывает в большей мере от (опять же, например) израильской операции в секторе Газа. Но основанный на этих видимых и лежащих в плоскости политики фактах анализ чаще всего выглядит плоским и безвкусным.
Итак, снова Газа в описании Х. Аль-Амина или, как он пишет, «то, что остается на периферии события (вторжения в Газу – Г.К.).
«На центральном рынке города Газа находится комплекс, который принадлежит нескольким владельцам магазинов, объединенных одним зданием. Их объединяет также и то, что всем этим людям менее сорока лет. Большинство из них – газзавийун (коренные жители Газы – Г.К.). В Газе это означает, что они не беженцы и не выходцы из других городов сектора. Когда они говорят о себе: “Мы – газзавийун”, то обычный посетитель (их магазинов – Г.К.) отмечает это обстоятельство, но не более того. Но в самой Газе это слово имеет совсем другое значение. Это указание на престижный статус, как и жалоба на снижение этого статуса в силу многих обстоятельств, среди которых, в первую очередь, конечно же, экономические санкции, а также трансформация экономики Газы, приведшая положение этих коммерсантов в маргинальное состояние, поставив иные группы элиты у руля экономической активности. Но, с другой стороны, их нынешняя маргинальность вовсе не означает, что на вершину социальной структуры Газы окончательно поднялись эти новые экономически и политически элитарные группы. Если, — продолжает Х. Аль-Амин, — переворот ХАМАС и выдвинул вперед других, то это касается лишь политической стороны проблемы, — Движение исламского сопротивления, контролирующее, казалось бы, всю общественную жизнь, не могло внедрить потребительские ценности и нормы жизни, которые противоречили бы тем, которые связаны и с этими коммерсантами. То, что навязал ХАМАС, не продается на рынке, а только в мечетях … и в бою».
Далее корреспондент «Аль-Хайят» добавлял: «В своем большинстве эти люди не сторонники ФАТХ, политические симпатии не в обычаях горожан и, особенно, городских коммерсантов, но, вероятно, “государство ФАТХ” до его низвержения переворотом ХАМАС смогло до некоторой степени привязать их к своим интересам, — и это было одним из немногих достижений того “государства”. Но для “государства ХАМАС”, наверное, есть только один экономический рычаг – “тоннели Рафаха”. Появление этих тоннелей стало началом заката коммерсантов Газы, поскольку все коммерческие операции, связанные с импортом и оптовой торговлей, перешли в руки тех, кого они называют “контрабандистами”, с которыми коммерсанты Газы вынуждены сотрудничать, хотя эти “контрабандисты” своим неуважением к правилам честной торговли создали хаос на рынках». Иными словами, «экономика тоннелей» изменила «понимание сути разграничения» ранее сложившихся «функций». Но, как замечает корреспондент «Аль-Хайят», «коммерсанты говорят не только об этом обстоятельстве, но и о качестве и цене товаров, как и том, что покупательская способность потребителей резко упала». Но, с другой стороны, «экономика тоннелей еще не вызвала к жизни новую экономическую элиту, способную навязать обществу свои вкусы и предпочтения». Экономические санкции «лишь вызвали к жизни эту экономику, заменившую экономику транзита, связанную с естественными и законными ценностями товарообмена, накопленными коммерсантами за долгие годы труда, передачи навыков по наследству и с помощью сопутствующих этим ценностям общественных отношений». Ныне же коммерсанты Газы заняты «розничной торговлей, а если кто-то из них и смог войти в круг импортеров (с помощью тоннелей – Г.К.), то он сталкивается с непривычным ему настроением новых экономических игроков». Наконец, ситуация кризиса, в которой они оказались, «усугубляется и постоянными попытками ХАМАС ввести строгие нормы жизни и поведения, непонятные и непривычные даже для города, всегда бывшего консервативным». Далее Х. Аль-Амин добавлял: «Если Палестинская национальная администрация и не смогла обеспечить руководство жизнью людей и избавить их от бесконечно продолжавшейся анархии, то в ее время город, по крайней мере, сохранить основы своей традиционной жизни. Если же ХАМАС смог обеспечить безопасность, то он и покусился на эти основы. Это означает лишь, что большинство жителей города считает, что оба движения должны дополнять друг друга».
Ощущается ли в сегодняшней Газе присутствие ФАТХ и как распределены ее жители с точки зрения поддержки того или другого из обеих основных палестинских политических сил?
Идущий по Газе человек без труда «определит карту общества ФАТХ, прибывшего в город после подписания в 1994 г. соглашений Осло». Речь идет о «новых кварталах Телль Хава (Холм воздуха – Г.К.), Северный и Южный Ар-Рималь (Пески – Г.К.), где и были построены те здания, которые палестинцы называют “башнями”», ближе к морю «расположены дома с небольшим количеством этажей, которые были построены ООП для ее лидеров и для нотаблей Газы, связанными с палестинским делом, как и дом Махмуда Аббаса, ныне охраняемый полицией ХАМАС». Но если «карта общества ФАТХ» видима и очевидна, то «различить сферы влияния» обеих политических организаций значительно сложнее.
Конечно, те социальные группы, которые поддерживают ХАМАС, легко различимы – «полиция, состоящая только из приверженцев ХАМАС, студенты Исламского университета», как и «бородатые служащие государственных учреждений», но, замечает автор репортажей, «это функциональные и возрастные группы», «но не группы социальные или земляческие». Более того, если когда-то «они голосовали за ХАМАС, то это вовсе не значит, что они сохранили прежние убеждения». Если же, продолжает Х. Аль-Амин, «задать вопрос о том, в каких кварталах города в большей мере поддерживают ХАМАС, то в ответ скажут, что это квартал Шейх Радван на севере города рядом с лагерем Аш-Шаты, что отнюдь не означает, однако, что беженцы составляют основную группу поддержки ХАМАС». Беженцы, по его замечанию, «поддерживают многие движения, а не только ХАМАС, при этом, их доля в населении города равна 70%». Скорее всего, по его мнению, в группе беженцев обе основные палестинские организации пользуются примерно равной поддержкой. Другой же вопрос связан с тем, как относятся и к ФАТХ, и к ХАМАС ведущие семьи города.
По мнению Х. Аль-Амина, «в течение многих лет работы в Газе во времена оккупации (израильской – Г.К.) сектора и после того, как в нем была сформирована Палестинская национальная администрация, ФАТХ, а, может быть, скорее Организация освобождения Палестины, смог установить с традиционными местными семьями прочные отношения, которые так и не смог установить ХАМАС». Всего лишь простое перечисление фамилий – «Аль-Хусейни, Аш-Шава, Абдель Шафи, Аль-Ильми, Бсису, Аль-Кудва, Ар-Рис, Аль-Бакри», — этот список огромен. Но в нем присутствуют и влиятельные семьи других городов сектора – например, «Хан-Юниса – Аль-Ага, Аль-Гара, Аль-Батта». И вывод автора репортажей: «Все эти семьи тесно связаны с ООП и, быть может, менее тесно с самим ФАТХ». Но это вовсе не меняет сути дела: «Если эти семьи сегодня и не определяют раскола между ФАТХ и ХАМАС, они, тем не менее, ощутимо ближе к ООП, чем к Движению исламского сопротивления».
Время пребывания Х. Аль-Амина в секторе Газа завершается, и он повторяет (но в обратном направлении) свой путь – из Газы, в Рафах и затем в Египет. Но корреспондент «Аль-Хайят» не может пройти мимо важнейшей составляющей сегодняшней ситуации в секторе – «тоннелей Рафаха».
Посвященный, собственно, этой проблеме один из его репортажей начинается почти философски: «Когда ты находишься в том или ином городе сектора, то тебя ни на мгновение не покидает ощущение внутреннего смущения, которое постоянно задает вопросы о том, кто и кому противостоит в этом регионе. Это, конечно, не только ХАМАС и Израиль, это также и движение ФАТХ и Национальная Администрация в Рамалле, а также на южных границах сектора – Египет. Высшей степени своего накала это ощущение смущения достигает, когда ты оказываешься в районе тоннелей, в Рафахе, где возникло два общества контрабандистов по обе стороны египетско-палестинской границы. Они действуют на виду у египетских пограничников, но и совсем недалеко от глаз израильтян. Они действуют под прямым или косвенным покровительством ХАМАС».
Далее Х. Аль-Амин пишет: «Площадь, на которой в Рафахе существуют тоннели, всего лишь три километра на всем протяжении тринадцатикилометровой границы между Египтом и сектором. Оставшиеся десять километров не пригодны для их рытья из-за того, что там песчаная почва. От этого района только несколько километров до израильтян, а небо района всегда открыто для израильских разведывательных самолетов, ежедневно фотографирующих все, что там происходит». В чем проблема тоннелей? Корреспондент «Аль-Хайят» пишет: «Тоннели необходимы для сектора, поскольку в условиях жесткого израильского контроля все, что поступает в магазины, лавки и дома сектора, имеет своим источником “тоннельный импорт”. Тоннели – это единственная египетская альтернатива, предлагаемая жителям сектора в условиях, когда закрыты контрольно-пропускные пункты. Израильтяне абсолютно убеждены, что через эти тоннели в сектор поступает оружие. Прямой контроль израильтян над тоннелями не возможен, но более чем доступен как с суши, так и с воздуха. Бомбовые удары по тоннелям не решает их проблему, поскольку их владельцы преступили к их ремонту сразу же после того, как Израиль в одностороннем порядке объявил о приостановке военной операции. Единственная возможность решить проблему тоннелей состоит в том, чтобы открыть хотя бы один из семи контрольно-пропускных пунктов, связывающих Газу с миром. При этом выбирать будут сам палестинцы, а они предпочитают израильский пункт Карни, а не египетский Рафах. И проблема здесь не связана с позицией Египта, а с практическими соображениями, во-первых, и с качеством товаров, как и с возможностью восстановить прямые отношения с Западным берегом, во-вторых».
По мнению автора репортажей в «Аль-Хайят», «для Израиля открытие перехода Карни на севере сектора позволит ему не только контролировать всех въезжающих в Газу, но привлекательно для израильской экономики, которая вновь найдет в секторе Газа рынок для сбыта своих товаров». Более того, считает он, «в этом случае Израиль легко опровергнет египетские доводы, заключающиеся в том, что участие Египта в разрушении тоннелей будет означать, что Египет обрекает почти полтора миллиона палестинцев на голод». С другой стороны, как он подчеркивает, «никто не сомневается в том, что тоннели легко закрыть, если для жителей Газы будет открыт хотя бы один предназначенный для торговых целей контрольно-пропускной пункт».
Но, замечает Х. Аль-Амин, в Газе «существует убеждение в том, что Израиль не заинтересован в открытии пропускных пунктов» и, в этой связи, «в установлении связей между сектором и Западным берегом» потому, что «израильтяне подталкивают Египет к установлению контроля над сектором Газа». Для него очевидно, с другой стороны, что этот курс тактически выгоден ХАМАС, «который сегодня отнюдь не проявляет какого-либо энтузиазма в отношении создания палестинского государства на основе выработанной в Осло формулы», и, более того, все тот же ХАМАС ныне «часть более широкого регионального блока, где принимаются решения вовсе не обязательно отвечающие его интересам». Наконец, все та же израильская позиция отвечает интересам ХАМАС еще и потому, что «существование тоннелей разрывает связи сектора с Израилем, позволяя развивать связи с Египтом или с определенными стратами и политическими направлениями в этой стране, поскольку, говоря о Египте, ХАМАС имеет в виду “народ”, а не “режим”».
Но наиболее остро, как он думает, проблема тоннелей стоит для Египта: «Египет не принимает израильскую позицию, поскольку, с одной стороны, он будет вынужден взять на себя заботу о новых беженцах, число которых составляет полтора миллиона, с другой стороны, его контроль над сектором позволит ХАМАС восстановить полномасштабные связи с его “тылом” – Братьями-мусульманами в Каире, оказав на них свое радикальное влияние. Наконец, в-третьих, принятие Египтом израильской позиции окончательно похоронит тот мирный процесс, за реализацию которого выступает Египет, начиная с Мадрида и заканчивая Осло».
А жители Газы? «Они, а не правящие или не правящие ныне политические силы, как и не государства, заявляющие о том, что они поддерживают выбор, сделанный в Осло, будут и далее в одиночестве противостоять нынешней политической ситуации, — считает Х. Аль-Амин. – Единственный интерес этих жителей состоит лишь в том, чтобы создать для них нормальные условия, позволяющие им поддерживать контакты с их “тылом” — Западным берегом при условии, что эти контакты не будут нарушаться напряженностью в их же отношениях с Израилем». Наконец, завершая эту мысль, корреспондент «Аль-Хайят» пишет: «Эта истина известна большинству жителей сектора. Достаточно сказать, что об этом ты услышишь от них, как минимум, десять раз в день. Об этом будет говорить коммерсант, стоящий у входа в тоннель в ожидании заказанного им товара, который предпочел бы, чтобы идентичный товар поступил к нему через переход Карни с помощью водителя, работавшего в “регионе 1948 г.” (палестинское выражение, означающее территорию Израиля – Г.К.) до Осло и в течение некоторого времени после него, получая за эту работу в пять раз больше, чем он получает теперь. Об этом будет говорить и журналист, который скажет, что настало время, чтобы его дети жили лучше, чтобы они могли посетить родственников в соседних странах. Но все те же палестинцы здесь, в Газе абсолютно убеждены в том, что, прежде всего, Израиль – это сторона, которая препятствует их стремлению к обычному существованию и к нормальной жизни».
Печальное замечание! Но, быть может, и слишком смелое для арабского журналиста, вынуждающее его, тем не менее, возложить вину за происходящее в Газе, в первую очередь, на Израиль. Что ж, если это так, то это только (если судить по тексту всех репортажей) временные политические издержки профессии.